Мы записали личные данные испытуемых: возраст, семейное положение, род занятий, наличие опыта военной службы, политические взгляды, вероисповедание, порядок рождения детей в родительской семье и уровень полученного образования. Менее образованные испытуемые (окончившие или не окончившие среднюю школу) в целом были более послушны, чем те, которые закончили колледж (критерий Пирсона = 2,85, df = 1, р < 0,1)! Католики проявили более выраженную тенденцию к согласию с группой, чем протестанты (критерий Пирсона = 2,96, df = 1, р < 0,1). Других взаимосвязей между биографическими данными и уровнем конформности мы не обнаружили, однако небольшой объем выборки не позволяет нам сделать окончательные выводы на этот счет.
Основанием для анализа может стать и максимальный уровень напряжения, примененного испытуемыми. Эта информация представлена в табл. 14.4. В контрольной группе только два человека применили удары выше десятого уровня.
Уровни максимального напряжения, примененные испытуемыми в экспериментальных и контрольных условиях
Эксперимент, таким образом, со всей очевидностью продемонстрировал, что существенное влияние на поведение испытуемых в экспериментальных условиях оказало давление группы. Осмелюсь сказать, что поведение испытуемого в экспериментальной ситуации вырастает из двух источников: отчасти оно детерминировано собственными предпочтениями испытуемого (или, если говорить конкретнее, тем, какой уровень наказания он назначил бы ученику в контрольных условиях), а отчасти — выбором подставных испытуемых. Об этом свидетельствует и тот факт, что ни та, ни другая тенденция в экспериментальной ситуации не берет верх в среднестатистическом поведении испытуемых. В каждом конкретном случае мы имеем дело с сугубо индивидуальным балансом сил.
Основной результат данного исследования состоит в демонстрации того факта, что группа способна формировать поведение индивидуума в области, которая, как думалось, крайне устойчива к подобным влияниям. Идя на поводу у группы, испытуемый причиняет боль другому человеку, наказывает его ударами тока, интенсивность которых намного превосходит интенсивность ударов, примененных при отсутствии социального давления. Акт причинения вреда человеку для большинства людей имеет важное психологическое значение, ибо тесно связан с вопросами совести и морали. Мы предполагали, что протесты жертвы и существующие в человеке внутренние запреты на причинение боли другому станут факторами, эффективно противостоящими тенденции подчинения групповому давлению. Однако, несмотря на широкий диапазон индивидуальных различий в поведении испытуемых, мы можем сказать, что значительное число испытуемых с готовностью подчинились давлению подставных испытуемых. ‘
Значимость тенденции соглашательства, выявленной в оригинальном эксперименте Аша, иногда подвергается сомнению на том основании, что важность задания, требующего сопоставления длины отрезков, далеко не самоочевидна для многих испытуемых. В этом трудно упрекнуть наше исследование. В нашем случае испытуемый не просто поддакивает группе при выполнении перцептивного задания, значение которого ему непонятно, а совершает поступок; кроме того, у него нет возможности «отмахнуться» от своего поступка, низведя его до ранга обыденного действия, поскольку он понимает, что причиняет боль и страдания другому человеку.
Наблюдаемое поведение разворачивается в рамках лабораторного исследования, контролируемого экспериментатором. Сила группы в какой-то мере зиждется на его авторитете. В своих начальных инструкциях экспериментатор ясно дает понять, что может быть использован любой тумблер на панели генератора тока. Поскольку и по ходу эксперимента он не возражает против применимых ударов, испытуемый, скорее всего, принимает его молчание за одобрение. Таким образом, говоря о том, что сопоставление экспериментальных и контрольных условий ясно продемонстрировало эффект группового давления, мы помним, что данный эффект отмечен в контексте согласия авторитетного лица. Этот момент приобретает решающее значение, когда мы пытаемся дать сравнительную оценку эффективности конформности против «подчинения» как проводников поведения, противоречащего личным убеждениям, желаниям или склонностям индивидуума. Если бы экспериментатор не санкционировал применение любой интенсивности удара и покинул лабораторию на начальной стадии эксперимента, исключив таким образом любой намек на санкционирующее одобрение авторитетного лица, оказала бы группа такое же мощное влияние на поведение наивного испытуемого или нет?
Хочу вкратце остановиться на этих моментах, в которых процедура нынешнего исследования отличается от процедуры эксперимента Аша.
1. Если в исследовании Аша адекватный ответ жестко связан с внешним стимульным событием, то в нашем исследовании мы имеем дело с внутренним, нефиксированным стандартом.
2. Ошибочное суждение, даже высказанное вслух, в принципе может быть объявлено недействительным — у испытуемого Аша есть возможность отказаться от высказанного суждения, тогда как в нашем эксперименте действие, совершаемое испытуемым, имеет непосредственные и необратимые последствия. Эта необратимость вызвана не внешними ограничениями, а содержанием самого действия: невозможно аннулировать нанесенный ученику удар током.
3. Хотя ситуация нашего эксперимента предполагает возможность существования нескольких мнений относительно назначаемого наказания, в каждой из проб может быть применено только одно наказание. Таким образом, ситуация содержит в себе элемент состязательности, борьбы за результат, чего нет в эксперименте Аша.
4. Если в исследовании Аша объектом социального давления является суждение испытуемого, причем искажается именно публичный ответ, а воздействие оказывается на промежуточной стадии, то в нашем эксперименте давление направлено на совершение поведенческого акта. Испытуемый Аша, повторяя суждение группы, втайне от нее может придерживаться иного мнения; но ситуация, когда объектом социального давления является выполнение действия, не содержит в себе ресурсов для скрытых форм поведения. Совершая действие, которого требует группа, испытуемый полностью уступает ей.
5. В эксперименте Аша уступчивый испытуемый нарушает свои обязательства перед экспериментатором. Он обещал экспериментатору сообщать то, что видит, но, соглашаясь с мнением группы, он нарушает свое соглашение с экспериментатором. В нашем же исследовании уступчивый испытуемый, напротив, действует строго в рамках договора «испытуемый — экспериментатор». Идя на поводу у подставных испытуемых, он, возможно, действует вопреки своим собственным стандартам и попирает человеческие права ученика, но остается «чист» перед экспериментатором как с формальной, так и с этической точки зрения. В сравниваемых нами экспериментах испытуемые сталкиваются с двумя разными паттернами социального давления, подчинение которым приводит к нарушению обычных отношений.
Раскрепощающие эффекты группового давления
До сих пор в лабораторных исследованиях эффект группового давления изучался преимуществен© в негативном ключе. Мы узнали, что состоящая в сговоре группа ограничивает, сдерживает и искажает индивидуальные реакции. Созидательное воздействие группы на человека, хотя и признается учеными, пока не продемонстрировано с той же убедительной наглядностью, как ее деструктивный потенциал. При исследовании морально значимого поведения, предполагающего наличие нравственного выбора, исследователи особенно склонны концентрироваться на изучении социальных влияний, ограничивающих диапазон индивидуальной деятельности. При этом они полностью упускают из виду те формы группового воздействия на человека, которые способствуют укреплению его чувства собственной значимости, расширяют его личностные и поведенческие возможности, помогают ему разрешать конфликтные переживания в соответствии с его ценностями и идеалами. Хотя в повседневной жизни не так уж редки случаи, когда
