Попробуй сделать это, – обращается он к Юле.
Девушка послушно прикрывает веки.
– Будет граница маленькая, попробуй ее пройти. Я с тобой. Ещё, ещё. Получается или что-то мешает?
– Получается, – отвечает девушка с легкой улыбкой.
– Хорошо. Когда-то что-то произошло, и ты запретила себе чувствовать, запретила себе слышать свое тело. Вспомни тот момент и позволь себе там, в той ситуации, чувствовать.
Лицо девушки искажается от душевной боли, а по щеке стекает слеза.
– Здесь очень много людей, у которых большая боль внутри. Людей, которые боятся услышать, почувствовать свою боль. Давай, попробуй. Научись. Что ты чувствуешь?
– Как пульсирует внутри.
– Хорошо. Пусть пульсирует. Немного по чуть-чуть это развивай. Ещё чуть-чуть. Что сейчас в твоем теле?
– Энергия пошла.
– Хорошо, поварись в своем гипнозе, в своём состоянии. Вот теперь, да. Побудь в этом.
Юля становится расслабленнее и как будто моложе.
– А теперь давай поможем Павлу. Он тоже принял когда-то решение ничего не чувствовать. Твоя задача вместе со мной этот навык ему передать, научить его чувствовать. Поняла?
Девушка соглашается и берет за руку самого непробиваемого человека в группе. «Посмотри, он же настоящее бревно», – тихо шепчет одна из участниц.
В течение нескольких минут как будто ничего не происходит. Михаил аккуратно погружает Павла в гипноз, подводя его к самому травмирующему событию в его биографии. На лице Павла появляется тень эмоции.
– Что там?
– Мне один год, я плачу. Чтобы я не плакал, мать колет мне героин, – с трудом подбирая слова, отвечает Павел.
На моих глазах моментально наворачиваются слёзы. Так вот какую историю прикрывал своей массивной фигурой, пуленепробиваемой мимикой и отсутствием эмоций Павел.
По лицу мужчины стекает скупая слеза, а Юля начинает корчиться от страданий и боли, эмоционально проживая всё то, что когда-то испытывал Павел.
– Держи это. Теперь тебе полгода, три месяца, две недели, один день. Теперь ты в животе у мамы и тебе полгода, три месяца, две недели, один день. Как там?
– Хорошо. Меня отпустило, – со вздохом проговаривает Павел.
– Скажи, для чего ты выбрал такую мать? – интересуется Михаил.
– Чтобы её бросить, – после небольшой паузы находит ответ Павел.
– Хорошо, бросай её, – приказывает Филяев.
Мужчина начинает рыдать, прикрывая лицо руками.
– Не принимай решение ничего не чувствовать. Не принимай, – просит его Михаил.
В этот момент происходит самое настоящее чудо: все в помещении преображаются – и Павел, и Юля, и все вокруг. Аудиторию наполняют вибрации спокойствия, гармонии.
Когда Павел и девушка открывают глаза, я замечаю, что у обоих поменялся взгляд, изгиб линий губ и даже осанка. За несколько минут они в буквальном смысле слова переродились.
Ищейка подсказывает, что тут был бы уместен следующий заголовок или, скорее, слоган:
«Супервизия PSY2.0: родим вас заново!»
Утро второго дня супервизии началось в зале для йоги. Сначала разминка и часовая практика, а затем все укладываются в шавасану, или позу покойника.
Обычно в конце занятия преподаватель йоги включает легкую медитативную музыку, но в этот раз упражнение на расслабление нам предлагают выполнить под звуки гонга.
Ничто не предвещало сенсации, и мои веки безмятежно сомкнулись. Где-то в середине гонг-медитации я погрузилась в приятную дрему.
Музыка известного с древности инструмента мягко покачивала меня на своих волнах. Тихие звуки сменяли громкие, оглушающие, как раскаты грома. В такие моменты я возвращалась в реальность, через несколько секунд засыпала вновь.
Окончательно пробудилась от истошных душераздирающих криков. Всё происходящее напоминало сцену экзорцизма из фильма «Константин». На одном из ковриков в конвульсиях дергалась женщина, а рядом с ней присела ведущая йоги, пытаясь её успокоить.
Моя ищейка тут же поднялась на задние лапки и отчаянно залаяла. «Вижу-слышу, мы обязательно выясним, что это было», – успокаиваю я её. Через пару минут после произошедшего гонг затих, практика йоги завершилась, и мы поспешили на завтрак.
Напротив меня села та самая женщина. Короткая стрижка, мелкие кудри и огромные черные глаза. Она выглядела абсолютно спокойной и как ни в чём не бывало общалась с остальными едоками.
– Как вам практика йоги? – наконец задала я интересовавший меня вопрос.
– Прекрасно. Правда, в конце, когда зазвучал гонг, мне почему-то стало очень страшно, – призналась она.
– Считается, что звуки гонга наиболее близки к самым древним природным звукам и могут будить в памяти события из прошлых жизней, – пояснила одна из девушек.
– Возможно, – в задумчивости проговорила женщина с черными глазами.
Оставшуюся часть завтрака мы провели в молчании. А меня никак не покидало ощущение, что эта тема ещё не исчерпана.
* * *
Сегодня у нас по расписанию работа с тремя супервизорами. Группа собирается в уютном зале, где всех нас ждёт первая проработка.
– То, чему мы хотим вас здесь научить – это ориентация на себя, – объясняет стильно одетая, с необычными татуировками на руках девушка-супервизор.
На вид ей примерно 25 лет, но в глазах читается отпечаток богатого пережитого опыта.
– Есть мир, который диктует нам какие-то правила, выдвигает требования и ставит рамки. Вам надо быть таким, таким или таким. Знаете ли вы, что такое бесшабашенность? Это ваше личное умение откинуть это всё и просто сказать себе: «Я такой», – говорит она.
– А какой? – интересуется одна из участниц.
– А какая ты? – вопросом на вопрос отвечает супервизор.
– Добрая. Тревожная. Зажатая, – признаётся женщина.
– А теперь мы маму, папу, работу, мужа, бывшего мужа, всех-всех убираем, – говорит супервизор, оттесняя рукой воображаемый социум.
Каждый из участников тоже выполняет это упражнение, и я чувствую, как легче мне вдруг становится. Мгновенно ощущаю себя чистой, словно стёклышко.
– Теперь какая ты? – спрашивает супервизор.
– Непосредственная, – сияя, отвечает ей женщина.
– Теперь вы видите, что с вами сделал социум, во что он вас превратил. Задумайтесь, кем, на самом деле, придуманы ваши личностные качества? Благодаря кому они у вас появились? – задаёт она вопрос, который повисает в воздухе.
Вероятно, в первую очередь благодаря родителям, ведь они наши первые учителя, размышляю я.
– Я сама лично потратила два года на терапию, разбирая маму и папу по косточкам. Чего я только с ними ни делала: поджигала, расчленяла, садилась на поезд и махала им ручкой. И ничего не работало. На время помогало, но потом всё равно какая-то неприятная «штучка» вылезала, – словно прочитав мои мысли, делится своей личной историей супервизор.
Вспоминаю, как сама, находясь в гипнозе, буквально расщепляла своих обидчиков на атомы. Это приносило временное облегчение, но исцелить душевную рану до конца никогда не получалось.
– Увидьте сейчас своих родителей. Представьте, сколько у них к вам любви, а сколько
