Ознакомительная версия.
На основании статистического анализа формулярных списков столичных и провинциальных чиновников У. Пинтнер констатировал наличие в России в середине XIX в. двух элит – новой бюрократической и традиционной землевладельческой. Бюрократическая элита была в меньшей степени связана с землей и больше зависела от государства, чем высшие чиновники начала века. Главный вывод Пинтнера заключался в том, что процесс изъятия функций политического и социального контроля из рук традиционной землевладельческой элиты и передачи их административному аппарату происходил параллельно с приучением этого аппарата к принципам бюрократической формальности и функционирования[54].
В свою очередь, Дж. Армстронг подверг сравнительному анализу российских губернаторов XVIII–XIX вв. и их французских коллег того же периода[55]. Примененный ученым социологический подход привел его к выводу, что по формальным критериям образования и карьеры российские губернаторы «выигрывали» у французских коллег-интендантов. Тогда он задался вопросом: почему современ ники ставили им в вину все дефекты управления? Ссылаясь на концепцию М. Вебера, Армстронг сделал предположение, что в условиях российского патриархального общества бюрократия может быть дисфункциональной, поскольку бюрократическая модель управления соответствует индустриальному этапу развития общества.
Интерес к властным структурам и функционированию систем побуждал американских историков искать ответы на вопросы о том, как функционировала административная система царской России, каким образом сумела обеспечить столь долгое сохранение самодержавного режима, как адаптировалась к быстро меняющимся условиям жизни. Одним из первых, кто попытался исследовать механизмы власти Российской империи, был Джордж Йени[56]. Он стремился увязать эволюцию правящих институтов с общим ходом социальной и политической истории России, полагая, что всякому обществу присуще внутреннее стремление к созданию «легально-административной системы». По мнению автора, в имперской России, представлявшей собой сильно фрагментированное общество, процесс формирования «легально-административной системы» был крайне затруднен и радикально отличался от Западной Европы. В ней механизм реализации самодержавной власти осуществлялся делегированием власти доверенным лицам на всех уровнях государственного управления. Это позволило Дж. Йени охарактеризовать государственный аппарат 1802–1860 гг. как «правительство царских агентов»[57] и обосновать концепцию столкновения идеи управления государством посредством личных агентов и «легального порядка»[58].
В отношении статуса и полноты власти российских губернаторов был подтвержден тезис о двойственности их служебного положения. Исследователь отметил их чрезмерную зависимость от МВД, особенно возросшую в пореформенный период. Хотя эту точку зрения до сих пор разделяют не все. Английский историк Э. Моссе, к примеру, считал российских губернаторов настоящими «хозяевами» вверенной им губернии, утверждая, что и на практике они «наслаждались значительной мерой автономии»[59].
Несколько иной подход к анализу проблем политической системы и государственности России, а также политической культуры бюрократии использован в книге Дэниэла Орловски[60]. Подробно рассматривая структуру МВД, порядок делопроизводства, функциональные обязанности каждого подразделения, прослеживая количественный рост штата и расширение его обязанностей, автор констатировал нарастание серьезного институционального кризиса. По его мнению, его причины заключались в неспособности минитерских служащих справляться с текущими обязанностями, не говоря уже о решении каких-то экстраординарных задач. Работа ведомства, которому непосредственно подчинялись губернаторы, становилась непродуктивной, неуправляемой, подчиненной раз и навсегда заведенному механизму формальных процедур. Автор полагает, что исследованный П. А. Зайончковским «кризис самодержавия» в 1878–1881 гг. был по своей сути институциональным кризисом и начался задолго до исследуемых событий.
Изучению чиновников «нового типа» посвящена монография Ричарда Уортмана[61]. В 2004 г. она вышла на русском языке[62]. В ней реконструирован «юридически-этический» тип чиновника, участвовавшего в судебной реформе. Автор пришел к выводу, что этос реформаторов вырабатывался интеллектуальными течениями, сформировавшими общекультурные особенности поколения 1840-х гг. Р. Уортман полагает, что в первой половине XIX в. под влиянием германской исторической школы права, с ростом бюрократии и развитием высшего образования, в том числе и юридического, в России стала развиваться новая концепция управления – «власть закона», Rechtsstaat (правовое государство), противоположная идеям полицейского государства (Polizeistaat)[63]. Это исследование позволило внести в изучение русского чиновничества новый аспект. Русисты стали осваивать концепцию политической культуры российской бюрократии.
В 1980-е гг. в славистике возникает новый жанр – коллективная биография чиновничества, сочетающая в себе элементы социологического подхода, институциональной и культурной истории. Ярким примером являются исследования Ричарда Роббинса о русских губернаторах, частично переведенные на русский язык[64]. Его взгляды на изучаемые сюжеты русской истории не традиционны для отечественной и зарубежной историографии. Несмотря на распространенное мнение о серьезных недостатках института губернаторства в царской России, исследования Роббинса показали, что в сложных ситуациях неповоротливая административная система демонстрировала высокую степень витальности. Признанный специалист опроверг ставшие стереотипными представления о губернаторах как о невежественных и коррумпированных чиновниках, доказал рост их профессионализма и компетентности. Применяя клиометрические параметры, методы культурных исследований, а также семиотики, он реконструировал образы типичных «царских наместников». Это позволило создать многомерный образ. В то же время автор стремился выдержать равновесие между историческим повествованием и теоретическими «моделями» и «структурами», которые не перевешивают исследуемый нарратив. Безусловным достоинством работы является ее богатая источниковая база, созданная из материалов различных губерний.
Роббинс подробно осветил повседневную деятельность губернатора, его посредническую роль между центральной и местной бюрократией. Автору была очевидна противоречивость их должностного положения в условиях «недоуправляемости», когда «недостаточная институализация» империи покрывалась широкими компетенциями губернатора. По этой причине, по мнению Роббинса, управление губернией продолжало носить личный и харизматичный характер. Такое положение дел привело к тому, что в губернаторах современники видели избранных представителей императора, а отсюда и чрезмерные надежды, которые возлагали на них. В оценках отечественных исследователей взгляды и положения монографии «Царские наместники» до последнего времени остаются новаторскими. Несмотря на хронологическую разницу, они близки к моей теме по исследовательским подходам, отношению к источниковым свидетельствам.
Не связанные политическими обстоятельствами, американские русисты внесли серьезный вклад в исследование имперской системы управления, социальной и политической культуры российской бюрократии. Значительных результатов достигли ученики П. А. Зай ончковского – Т. Эммонс, Д. Филд, Б. Линкольн, Д. Орловски, Р. Роббинс, Р. Уортман[65]. Их понимание истории Российской империи нашло отражение в отечественной науке, стимулируя освоение проблем функционирования института губернаторства на современном этапе. Овладение междисциплинарной методологией помогло международному сообществу историков расширить проблематику исследовательского познания. Сложившиеся школы «новой социальной», «новой политической», «новой имперской истории» используют методы широкого спектра социо-гуманитарных наук, такие как структурно-функциональный, стратификационный, бихевиористский и другие. Если предыдущие институциональные исследования фокусировались главным образом на изучении правительственного аппарата самодержавной России, то теперь утвердилось понимание, что в жизни страны значительную роль играли межличностные связи, мотивы и неформальные формы властвования. В связи с этим исследователи стали активно осваивать властные механизмы и политическую культуру правящих элит. В этой связи угол обзора властных институтов Российской империи, представленный в исследованиях Джона П. ЛеДонна (научного сотрудника Центра российских исследований Гарвардского университета), вызывает особый интерес и неоднозначные оценки.
Ознакомительная версия.
