и соседей, вызванное различиями в идеологии и жизненных предпочтениях, а также, напротив, найти общую почву для сочувствия, уважения и любви. А поскольку речь идет о мужественности — основном предмете этой книги, — нам следует отделить ее тайну от политической повестки, чтобы сосредоточиться на тонкой работе над собой и совершить необходимые шаги к исцелению, создавая тем самым пространство для общения. Жертвы нездоровой маскулинности (а такая нередко встречается в нашей, мужской среде) — это не только наши друзья, жены, подруги и партнеры по жизни, но и мы сами. Это я, это вы, это мужчины, с которыми мы общаемся каждый день, — страдающие, но никогда не признающие этого. Это сотни и тысячи хороших, работящих, добрых и любящих мужчин, ежегодно кончающих с собой из-за того, что их боль становится нестерпимой и они видят только один выход. Это миллионы других, страдающих от депрессии и не желающих или не имеющих возможности обратиться к психотерапевту. Это наши братья, соседи, коллеги и отцы, а для некоторых — и сыновья. Из желания остановить и предотвратить все эти ненужные страдания и боль я и пытаюсь написать эту книгу.
ПОЧЕМУ Я?
Видите ли, мне в жизни повезло. Я вырос в среде привилегированного среднего класса, с любящими друг друга, своих детей, друзей и весь мир родителями. Конечно, они не были совершенны: несли в себе целый ворох сложных проблем и глубоких травм и не очень-то понимали, как исцелиться от них самостоятельно. Но у них была любовь. Всегда. Мне чертовски повезло, что и тогда, и сейчас я столь сильно любим. Однако, оглядываясь на свое детство с его изобилием любви, я вспоминаю ощущение, будто мне чего-то не хватает, будто во мне чего-то недостаточно и я недотягиваю до планки.
Но это не следствие каких-то слов или действий моих родителей. Я никогда не чувствовал, что они видят во мне неудачника. Не проистекает это и из нашей религии: на самом деле мы, как бахаи, верим в благородство каждого из нас. Оказывается, планка, до которой я недотягивал, — это невидимая, невозможно высокая и недостижимая отметка мужественности, расположенная на уровне «настоящего» мужчины. Недостаточно того, что я родился и считал себя мужчиной, что я ходил и говорил как мужчина, — мир показывал мне: я не достаю до планки и поэтому не являюсь мужчиной. Либо планка располагалась слишком высоко и потому я не мог достичь ее, либо критерии оценки были слишком узкими и я целиком в них не помещался.
Сколько себя помню, я был эмоциональным и чувствительным мальчиком, спрятанным внутри энергичного, полного тестостерона творческого торнадо, неспособного сидеть на месте и нуждающегося в постоянном действии. Занятия спортом служили мне медитацией и терапией. В подростковом возрасте я увлекся соревновательным спортом, но в то же время чувствовал, что будто бы не подхожу своим товарищам по команде. Меня травили, подначивали и одновременно чествовали, да и я участвовал в травле и подначивании других парней. Только что товарищи смеялись надо мной, называя «писюндоном» (прикольно, да?), и тут же обнимали, поздравляя за забитый победный гол или установленный рекорд в школьной эстафете «4 по 100». В один день старшие мальчишки ловили меня и привязывали к стойке футбольных ворот, на следующий день я сам мог привязать к ней кого-нибудь другого, более младшего. Я был дезориентированным и конфликтным ребенком — в основном потому, что, как и многие мальчики-подростки, испытывал острую, давящую необходимость быть принятым, быть одним из парней. Так я научился принимать, отыгрывать, казаться классным и прятать свои эмоции, забывать о своих чувствах в попытке вписаться в рамки, поставленные задолго до того, как я и все мои друзья родились на свет. Я начал наращивать броню, а позже и стал забывать, что она на мне, — защита, которая, как я думал, поможет мне оставаться мужчиной в этом мире.
В следующие десять лет эта сложная и запутанная связь с собственной мужественностью проявлялась в испорченных отношениях, неправильных выборах, боли, внутренних конфликтах и огромном количестве потерянного времени, но, что наиболее важно, — в стыде. С чувства стыда и начался мой долгий извилистый путь от головы к собственному сердцу, путь от тесных условных рамок к внутреннему себе. Путь к превращению в полноценного мужчину. Полноценного человека. К тому, чтобы просто стать полноценным. Но, возможно, проблема состояла не в том, что я не был и не являюсь «полноценным», а в том, что «полноценность» — это миф, мираж, вечно ускользающий от прикосновения, вечно маячащий где-то на горизонте. Условие «если бы я…», входящее в концепцию «полноценности», многих из нас заманило в ловушку. Если бы я был сильнее, быстрее, умнее, богаче. Если бы мои бицепсы были на пару сантиметров толще, мой член — на пару сантиметров длиннее, мой мозг — на 40 процентов умнее по результатам теста на IQ. Если бы у меня было больше денег, друзей, всего прочего. Если бы я сделал это, имел то или был вот эдаким, тогда я стал бы полноценным. Только так я достиг бы полноценности. Но этого никогда не происходит. И никогда не произойдет.
ПРИГЛАШЕНИЕ
Если вы хотите изучить историю маскулинности и то, как мы оказались в нынешней ситуации, если вы желаете понять, как можете исправить свою жизнь или как вести себя, чтобы произвести впечатление, то вы выбрали не ту книгу. Это не научное исследование и не руководство по мотивации и самопомощи. Я не собираюсь рассказывать о том, как важно начинать свой день с победы над незаправленной постелью, хотя сам я люблю такие книги и всегда думал, что сам напишу что-нибудь в этом роде. Вместо книги о мотивации у меня получается книга-приглашение. Я делюсь своей историей в надежде, что она привлечет ваше внимание к вашей. Я задаю себе вопросы, рассчитывая, что ими зададимся коллективные «мы». Например: «Почему я сказал это?», «Почему я отреагировал так, когда услышал это от нее?», «Какого черта я бешусь?», «Поймут ли они когда-нибудь, что я полное дерьмо?», «Почему я несчастлив, хотя моя жизнь прекрасна?», «Почему я продолжаю настаивать, хотя она ответила “нет”?». И сотни других вопросов, которые я задавал себе на протяжении тридцати шести лет. Я и сейчас задаю себе вопросы — чтобы глубже исследовать, учиться, открывать новое и прокладывать свой путь от головы к сердцу.
Если бы несколько лет назад мне сказали, что я буду писать такую книгу — с акцентом на маскулинность, — я посмеялся бы. Не над говорящим, а над своими перспективами. В конце концов, я и начал свое публичное и
