они обусловлены корыстью и себялюбием.
Постепенное отречение от телесных влечений, следование которым могло бы доставить удовольствие личности, можно считать одним из оснований развития человеческой культуры. Отчасти это вытеснение влечений происходит благодаря тем религиям, что требуют от индивидуума принесения в жертву Божеству своих инстинктивных удовольствий. «Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь» [8]. По становлению древних религий как будто бросается в глаза, что многое, от чего человечество отреклось впоследствии как от «беззакония», приписывалось Богу и долго дозволялось от Его имени; передача Божеству дурных и общественно вредных влечений была средством, с помощью которого человек освобождался от их господства. По этой причине вряд ли случайно, что все свойства самого человека, заодно с проступками, из них проистекающими, охотно соотносились с древними богами. Сказанному нисколько не противоречит тот факт, что человеку не позволялось оправдывать собственные беззакония ссылками на божественный образец.
«Культурная» половая мораль и современная нервозность [9]
(1908)
В своей недавно опубликованной книге «Половая этика» (1907) фон Эренфельс [10] останавливается на различии между «естественной» и «культурной» половой моралью. Под естественной мы должны понимать, по его мнению, такую половую мораль, при господстве которой род человеческий способен сохранять прочное здоровье и работоспособность, в то время как культурная половая мораль есть мораль, подчинение которой, с другой стороны, побуждает людей к активной и продуктивной культурной деятельности. Это различие, как ему кажется, нагляднее всего проявляется при сравнении врожденного характера народа с культурными достижениями этого народа (konstitutiven und kulturellem Besitz eines Volkes erläutert). Отсылаю заинтересованного читателя к работе фон Эренфельса за более подробным обсуждением этого важного различения, а сам ниже буду отталкиваться лишь от тех отрывков, которые потребны мне в качестве отправной точки для моих собственных рассуждений.
Нетрудно предположить, что при господстве культурной половой морали здоровье и трудоспособность отдельных индивидуумов могут подвергаться ослаблению и что в конечном счете этот ущерб, им причиняемый вследствие приносимых жертв, может оказаться столь велик, что на этом извилистом пути под угрозу подпадет и заявленная культурная цель. Фон Эренфельс в самом деле приписывает той половой морали, что преобладает сегодня в нашем западном обществе, целый ряд вредных последствий, вменяемых им в вину этой морали; он признает ее очевидные заслуги в развитии культуры, но все же вынужден признать, что эта мораль нуждается в реформировании. По его словам, для господствующей ныне культурной половой морали свойственно распространять требования, обыкновенно предъявляемые к женской сексуальности, на половую жизнь мужчин, а любые половые отношения вне моногамного брака запрещаются. Тем не менее рассмотрение естественного различия между полами заставляет менее строго осуждать мужские оплошности; тем самым для мужчин фактически устанавливается двойная мораль. Однако общество, принимающее такую двойную мораль, не способно выводить «любовь к истине, честности и человечности» (фон Эренфельс, указ. соч.) за точно определенные узкие пределы; оно обречено побуждать своих членов к сокрытию истины, к ложному оптимизму, к самообману и обману окружающих. При этом культурная половая мораль имеет еще более худшие последствия: прославляя моногамию, она наносит урон отбору по признаку мужественности, хотя влияние этого фактора способно привести к улучшению врожденной конституции индивидуума, ведь у культурных народов отбор по жизненной силе ослаблен до минимума гуманностью и гигиеной (указ. соч.).
Среди пагубных последствий, приписываемых культурной половой морали, выделяется одно, значение которого почти наверняка упустит обычный врач [11], о чем и пойдет речь в настоящей статье. Я имею в виду обусловленный этой моралью рост современной нервозности, то есть обилие нервических болезней, охвативших наше современное общество. Порой нервический пациент сам обращает внимание врача на значимость противоречия между телесной конституцией и требованиями культуры: «В нашей семье мы все сделались невротиками, потому что хотели стать лучше, чем нам, с нашим-то происхождением, суждено было стать». Нередко сам врач находит пищу для размышлений, подмечая, что среди страдающих нервными заболеваниями много тех, кто вырос в семьях, где отцы, родившиеся в суровых и крепких семействах, проживавшие в простых и здоровых деревенских условиях, когда-то успешно обосновались в крупных городах и за короткий срок обеспечили своим детям высокий уровень культуры. Да и специалисты по нервным заболеваниям объявили во всеуслышание о связи между «возрастающей нервозностью» и нынешней культурной жизнью. Основания, по которым они выявляют эту связь, будут ясны по выдержкам из утверждений ряда выдающихся ученых.
Так, В. Эрб [12] (1893) пишет: «Таким образом, главный вопрос, на который нужно дать ответ, заключается в том, присутствуют ли в современной жизни причины нервозности в такой степени, какая объяснила бы заметное увеличение этого заболевания. На этот вопрос можно твердо отвечать утвердительно, что докажет беглый взгляд на наше современное существование и его особенности.
Все становится совершенно очевидным из простого перечисления некоторых общих фактов. Выдающиеся достижения современности, открытия и изобретения во всех областях знаний, развитие перед лицом усиливающейся конкуренции – все это достигается и сохраняется лишь чрезмерными умственными усилиями. Требования, предъявляемые к пользе отдельно взятого индивидуума в борьбе за существование, значительно возросли, и только с приложением всех своих умственных способностей он способен их удовлетворить. При этом во всех слоях общества возросли индивидуальные потребности человека, стремление к получению удовольствия от жизни; неслыханная роскошь затронула и те слои населения, которым раньше она была неведома; безбожие, недовольство и алчность распространились в широких народных кругах. Повсеместное расширение связей благодаря телеграфным и телефонным сетям, что опоясали мир, целиком и полностью изменило условия торговли и коммерции. Все пребывают в спешке и волнении; ночью мы путешествуем, а днем ведем дела; даже «поездки для восстановления здоровья» представляют угрозу для нашей нервной системы. Крупные политические, промышленные и финансовые кризисы теперь становятся предметом обсуждения широких масс; политической жизнью занимаются очень и очень многие; политическая, религиозная и социальная борьба, партийная политика, предвыборная агитация и торжествующая поступь профсоюзного движения разжигают пыл, все больше терзают разум и отнимают часы, необходимые для отдыха, сна и покоя. Городская жизнь непрерывно становится все утонченнее и беспокойнее. Истощенные нервы ищут восстановления в повышенном возбуждении и в остро приправленных удовольствиях – только для того, чтобы истощиться сильнее прежнего. Современная литература озабочена преимущественно наиболее сомнительными проблемами, распаляет страсти, поощряет чувственность и тягу к удовольствиям, внушает презрение к основополагающим принципам морали и ко всякому идеалу. Она сводит читателя с патологическими фигурами и проблемами, связанными с психопатической сексуальностью, с революционностью и тому подобными темами. Наши уши внемлют обилию шумной и настойчивой музыки, от которой нет спасения. Театры подчиняют наши чувства своими
