В разговорах о человеческой агрессивности часто используются аналогии с поведением животных. О повышенной (по сравнению с самками) драчливости и агрессивности самцов существует огромная этологическая литература, начиная с классических работ Конрада Лоренца. Между поведением доминантного Альфа-самца, пахана преступной шайки и авторитарного политического лидера действительно много общего (Дольник, 2007; Протопопов). Но при всей эвристической ценности таких сравнений следует учитывать, что формы и характер внутригруппового насилия – против кого оно направлено, в чем оно проявляется и как поддерживается – зависят от особенностей видового образа жизни и даже отдельно взятой популяции животных. Этой темой серьезно занимаются этологи и приматологи. Изучение агрессивности как проявления индивидуального состояния индивида (индивидуальная модель) дополняется и отчасти заменяется при этом пониманием агрессии как производной конфликта интересов и одного из способов социального решения конфликта (модель отношений) (см. об этом подробнее: Агрессия и мирное сосуществование, 2006).
Кровожадные самцы. Материал к размышлению
Одно из интереснейших свидетельств этого – книга известного приматолога, профессора биологической антропологии Гарвардского университета Ричарда Рэнгэма и журналиста Дейла Петерсона «Дьявольские самцы» (Wrangham, Peterson, 1996). В этой занимательной книге, получившей высокую оценку специалистов, приводятся многочисленные факты самцовой жестокости и агрессивности, причем именно эти малосимпатичные свойства обеспечивают самцам высокий ранг и господствующее положение в стаде, а тем самым – возможность передать свои гены потомству. Резко критикуя созданный некоторыми антропологами миф об изначальном миролюбии древнего человека, авторы показывают, что вся история человечества – история войн с себе подобными.
Обобщив статистические данные по 90 обществам, Кэрол и Мелвин Эмбер (Ember К., Ember М., 1994) нашли, что лишь 8 из них находились в состоянии войны реже, чем раз в десять лет. Уже древнейшие охотники-собиратели постоянно враждовали с соседними племенами. Из 31 общества этого типа, по которым есть достоверные данные, 64 % пребывали в состоянии войны как минимум раз в два года, 26 % воевали реже и лишь 10 % не воевали вообще или делали это редко. Все развитые древние цивилизации, будь то ацтеки, майя или римляне, только и делают, что воюют, безжалостно убивают чужих мужчин, насилуют женщин и т. п. Необходимость защиты и расширения своей территории делает агрессивными даже относительно миролюбивые племена. Территориальный императив порождает патриотизм, а патриотизм порождает агрессию. Создание военных группировок, защита территории и собственность на женщин – типично мужское поведение. Многие великие полководцы и императоры имели огромные гаремы, сотни жен и наложниц. Это не просто феномен культуры, а эволюционная константа, возникшая задолго для появления homo sapience.
Рэнгэм и Петерсон подчеркивают, что говорить о самцовой агрессивности «вообще» нельзя, необходимо строго разграничивать отношения а) между самцами и б) между самцами и самками. Хотя у большинства видов самцы крупнее и физически сильнее самок, явного соперничества и драк между самцами и самками, как правило, не бывает, потому что их главные социальные функции и роли распределены биологически. Избиение самки самцом чаще всего связано с нарушением самкой норм «супружеской верности» и иерархических отношений, что происходит довольно часто, или с повышенной индивидуальной жестокостью самца. Зато драки между самцами или группами самцов, прежде всего (но не только) из-за самок – явление практически всеобщее. В большинстве случаев потенциального соперника просто прогоняют, внутривидовые убийства редки (исключение составляют львы, волки и гиены). Зато убийство чужих детенышей встречается часто, у некоторых видов, например у львов, это обязательное правило и необходимое условие репродуктивного успеха самца. Нередки также драки между стаями и внутри одной и той же стаи. Наиболее драчливыми при этом оказываются особи, которым принадлежит власть в данном животном сообществе. Например, у гиен вожаками бывают самки, и они значительно агрессивнее самцов (высокий статус надо сначала завоевать, а потом поддерживать в борьбе с конкурентами).
Ученые подробно описывают взаимоотношения и способы проявления агрессии у разных видов приматов (часть этих наблюдений снята на кинопленку, эти фильмы периодически показывают по нашему телевидению, особенно на канале «Культура»), причем все они выглядят не слишком миролюбивыми. Например, орангутаны очень ласковы и избирательны в своих взаимоотношениях друг с другом и часто проявляют взаимную нежность, в том числе при спаривании. Однако большие и сильные самцы нередко бьют и унижают маленьких. Принуждение имеет место и в сексуальных отношениях. Из 179 спариваний, которые ученые наблюдали в юго-восточном Борнео, 88 % проходили с применением принуждения и силы.
Живущие стабильными семьями гориллы, как правило, весьма миролюбивы и нежны друг с другом, тем не менее самцы горилл нередко убивают чужих детенышей.
Особенно подробно описаны социальные отношения шимпанзе. Внутригрупповое соперничество и драки у шимпанзе происходят не столько непосредственно из-за самок, сколько за статус. Агрессивность помогает самцу занять почетное место в иерархии. Как и у многих других животных, у шимпанзе существует особый дисплей угрозы. Побежденный должен признать свое поражение, приняв позу подчинения или звуковым сигналом. Как только альфа-самец получает признание в качестве вожака, его внешние проявления агрессивности уменьшаются, они больше не нужны, статус установлен, теперь его нужно лишь поддерживать. Но без демонстрации превосходства в силе это невозможно. Сходное соревнование развертывается и внутри группы самок, где также есть своя иерархия.
Сильные и агрессивные самцы находят поддержку у самок, которые предпочитают их другим самцам. Связь с высокоранговым самцом обеспечивает самкам и их детенышам защиту от других самцов и дает репродуктивные преимущества их сыновьям. В основе этих предпочтений лежит не индивидуальный вкус, а репродуктивный выбор. Многие самки шимпанзе, как и жены богатых и могущественных мужчин, возможно, предпочли бы других, более мягких и ласковых партнеров, но у них нет свободы выбора, кроме эпизодических измен, когда «хозяин» не видит, что происходит очень часто.
Наряду с внутригрупповым соперничеством, существует межгрупповая конкуренция. Шимпанзе не только защищают свою территорию, но и нападают на соседей, совершая рейды в чужие владения и организуя для этого специальные самцовые группы. Самцы быстрее двигаются и меньше устают, им не нужно носить с собой детенышей, а широкие плечи и сильные руки позволяют им хорошо драться. Жертвами этой агрессии бывают особи любого пола и возраста, но наибольшему риску подвергаются взрослые самцы и детеныши, а наименьшему – готовые к спариванию самки. Эти набеги осуществляются не в поисках пропитания или вследствие дефицита ресурсов, а скорее являются проявлением дисбаланса власти в стаде, это часть выработанной самцами поведенческой стратегии. (Watts et al., 2006). Такие же набеги на соседей устраивают паукообразные обезьяны. Их рейды не похожи на поиски пищи, они тщательно готовятся, предполагают высокую сплоченность самцовой группы и направлены на причинение физического вреда попавшемуся потенциальному сопернику (Aureli et al., 2006). Инфантицид (детоубийство) и каннибализм практикуются и внутри собственной общины шимпанзе, так что самкам с детенышами приходится быть настороже. Причины этого явления пока неясны (Watts, Mitani, 2000).
Единственный вид приматов, у которых практически нет агрессии и насилия, это карликовые шимпанзе бонобо.
29-килограммовая самка и 40-килограммовый самец бонобо – стройные, изящные и миролюбивые животные. Отсутствие в стаде институционализированного насилия обеспечивается прежде всего половым равенством. Самцы бонобо не имеют власти над самками и спариваются с ними только по взаимному согласию. Хотя в стаде бонобо существует определенная иерархия, ранг особи определяется не ее полом, а индивидуальными свойствами, происхождением и социальными связями – кто готов тебе помочь.
Вот конкретный пример. Уде был второранговым самцом, а Аки – одной из самых высокоранговых и влиятельных самок в стаде. Сын-подросток Аки стал задирать старших самцов, включая Уде. Миролюбивый Уде сначала не обращал на него внимания, но когда мальчишка совсем обнаглел, решил его побить. Однако на помощь сыну тут же прибежала его мать и ее подруги. Уде пришлось бежать, в результате чего он навсегда «потерял лицо» и даже через 10 лет после этого случая был вынужден при встречах с сыном Аки принимать подчиненную позу. То есть материнская поддержка повысила групповой статус юного хулигана.
