Хотя в первом случае мы имеем дело, так сказать, с жестко импульсивным, а во втором - с мягко-импульсивным характером, в отношении обоих можно говорить об «определенном нарушении эмоциональной деятельности, о ненормальном ослаблении в ней обдуманности и цели». Шапиро включает состояния, описываемые им как пассивные, в свой обзор по той причине, что «формальные особенности обоих видов состояний - и того, который характеризуется импульсивностью, и отмеченного чрезмерной пассивностью - свидетельствуют об их тесной взаимосвязанности». Фактически, на мой взгляд, было бы уместно при таком формальном сходстве двух рядов психических состояний говорить об общей пассивно-импуль- сивной манере переживания побуждения… Это переживание того, что совершен какой-то важный - не тривиальный - поступок, совершен без осознанно принятого решения, какой- либо ясной мотивировки или давно назревшего желания. Другими словами, это состояние, испытываемое человеком, когда он ощущает, что совершает действия не вполне обдуманные и вообще не предполагавшиеся.
«Эти переживания не связаны ни с внешним принуждением, ни с подчинением моральным принципам, их корень в самом желании», - поясняет Шапиро; однако «желании чрезвычайно внезапном и скоротечном, которое настолько истощено, что едва ли сопоставимо с обычным переживанием хотения или решения, - настолько истощено, что делает возможным и даже убедительным оправдание „виновного", но в непредумышленном деянии». Таким образом, типичное заявление «Я не хочу делать этого, но я просто не могу сдерживать свое чувство (my impulse)», комментируемое Шапиро (и которое можно перевести приблизительно следующим образом: «Я чувствую, что мне не следует делать этого, и я бы не хотел поступать так сознательным образом, но если вдруг и незаметно для меня моим ногам, моим рукам или тому, что мной движет, моим импульсам, будет угодно именно так поступить, меня едва ли можно будет обвинять в случившемся»), у пассивных характеров часто принимает следующую форму: «Я не хотел делать этого, но он настаивал, не понимаю, как это получилось, но я уступил».
Подобно тому, как приверженцы учения Фрейда осмыслили синдром энеатипа VII, исходя из своих теоретических предпосылок, так и Юнг со своими последователями восприняли его в своей системе координат. Для них отличительной чертой этого в высшей степени ориентированного на будущее типа является интуиция: «Способность постигать внутренним чутьем то, что еще не явлено, перспективы и потенциальные возможности, таящиеся в глубине непосредственно данного». Я цитирую «Психологические типы» Юнга [134]:
«Обладающего интуицией никогда не найдешь в мире признанных ценностей настоящего, однако› него острое чутье на все новое и находящееся в становлении. Поскольку он находится в постоянном поиске новых возможностей, устойчивые обстоятельства действуют на него удушающе и он с увлечением хватается за новые предметы и обстоятельства, порой это делается с необычайным энтузиазмом только для того, чтобы хладнокровно расстаться с ними… так, словно все его воодушевление растворилось в этой новой ситуации. У нас создается впечатление, которое разделяет и сам наш герой, что он всегда в таких случаях просто достигал последнего поворотного пункта в своей жизни… Ни рассудок, ни чувство не способны удержать его от проверки новой возможности или отпугнуть, даже если она находится в резком противоречии с предшествующими его убеждениями… у него своя собственная, особая мораль, которая заключается в верности своему видению и в добровольном подчинении его власти… Естественно, такая установка таит в себе большие опасности, ибо слишком велика вероятность того, что интуитивно ориентированный тип растратит свою жизнь по мелочам на вещи и людей, расстилающих перед ним многоцветный ковер жизни, - жизни, которой, однако, живут другие, а отнюдь не он сам».
Юнговская характеристика энеатипа VII как обладающего интровертной интуицией лишь частично подтверждается результатами экспериментальной проверки - в данном случае мы принимаем личностную модель, лежащую в основе нарисованного Кэрси и Бейтс портрета INTJ (интроверт с более развитой интуицией, нежели ощущением, более развитым мышлением, нежели чувством, и преобладанием суждения над восприятием). Эти авторы отмечают, что INTJ - наиболее самоуверенный из всех типов, что представители этого типа обращены скорее к будущему, чем к прошлому, что они выступают и как строители систем, и как энергично прилагающие свои теоретические модели к действительности.
«Для INTJ власть, основывающаяся на положении, чине, титуле или публикациях, не имеет абсолютно никакой силы. Маловероятно, чтобы этот тип поддался магии лозунгов, девизов и модных словечек. Как и в случае с INTP, власть как таковая не производит никакого впечатления на INTJ…»
«Ни одна идея не выглядит для него настолько шокирующей, чтобы не увлечься ею. Вполне естественно, что представители этого типа - любители „великолепных планов" и „блестящих идей" (которые со стороны часто кажутся бредовыми), они всегда открыты для новых концепций и, по существу, не могут жить без них». «Они уверенно маневрируют в сфере теории, словно перед ними гигантская шахматная доска, всегда стремясь найти стратегию, которая приносила бы щедрые и скорые плоды… Теории, которые нельзя осуществить на практике, быстро отбрасываются ими…»
«Они стремятся обыкновенно сформулировать нечто позитивное и не любят сталкиваться с комментариями отрицательного характера».
Мне думается, что энеатип VII соответствует личности, ассоциируемой в гомеопатии с Licopodium (бот. плаун, ликоподий). Из книги Кэтрин Культер «Портреты гомеопатических лекарств» мы узнаем о четырех наиболее характерных особенностях Lycopodium [135]: «его способности не падать духом в самых трудных обстоятельствах и сохранять чувство собственного достоинства, его непоколебимой живучести, невозмутимой бесстрастности, а также и об ахиллесовой пяте этого в высшей степени способного человека - его склонности к самообману…»
Культер описывает терпеливую, настойчивую популяцию, представители которой отменно здоровы, энергичны и привлекательны от природы: «красивые» и «подтянутые» - вот слова, наиболее подходящие для их внешности, точно так же, как при виде Pulsatilla хочется сказать, что она прелестна, Phosphorus - притягателен, а Arsenicum - аристократичен…
«Первая замечательная особенность Lycopodium - это его чувство собственного достоинства. Это чувство можно прочесть на лице у всякого, кто обладает хладнокровием и, очевидно, неплохого мнения о самом себе. Он абсолютно уверен в своих суждениях, считая, что в любой ситуации понимает дело лучше других».
«Совсем иначе проявляется его чувство собственного достоинства - в нерасположенности доказывать свое мнение путем спора или вести переговоры. При этом он может быть драчлив, получая, подобно Sulphur, наслаждение от интеллектуальной борьбы, однако такая борьба отличается от спора на личном уровне, когда неизбежно приходится страдать чувству собственного достоинства. Lycopodium настолько уверен в своей правоте, что зачастую даже отказывается обсуждать вопрос…»
«Сам по себе он учтив и любезен, когда дело доходит до комплиментов, и способен быть чрезвычайно льстивым, если захочет. Он ищет ответной лести и упивается ею, какой бы грубой она ни была… Даже когда Lycopodium явно не заслуживает оказываемых ему почестей, он все равно охотно принимает их. Он знает, что они не заслужены (в конце концов, он не глуп), однако возражать против них не будет…»
Наблюдения Культер, когда она описывает негативные аспекты чувства собственного достоинства (self-esteem), тоже находят себе соответствие во многих чертах энеатипа VII. Она приводит используемые Герингом дескрипторы «надменность» и «властность» и дает следующий комментарий: «Он не только знает лучше других, он желает, чтобы другие прислушивались к его мнению, и время от времени дает понять, что несогласные с ним - это или мошенники, или дураки. О своих конкурентах, ближних, родственниках и даже друзьях он не слишком высокого мнения, чего и не скрывает, в то же время ему свойственно преувеличивать собственное влияние и способности…»
Культер указывает на лекарственное средство, по своей природе подобное характеру Lycopodium: «Подобно тому как обладающий упругой живучестью мох приспособляется к характеру ландшафта и меняющимся климатическим условиям, бесстрашно продолжая свой рост, живучесть Lycopodium («фантастическая способность к выживанию»: Gutmen) тоже происходит из его твердой, хотя тем не менее и приспособляющейся натуры, которая позволяет ему приспособляться к меняющимся временам и обстоятельствам, преследуя одновременно и свои собственные интересы».
«Разумеется, внимательность и обаяние, свойственные Lycopodium, могут щедро изливаться и на его близких, а не только быть направленными на посторонних. Внешние проявления этого индивида будут, таким образом, соответствовать определяющей ситуацию реальности. Однако нередко к этим
