В приводимом далее пассаже из работы Абрахама в поле зрения исследователя попадает характерная для энеатипа VII вербальная активность (ability): «их стремление к тому, чтобы получать наслаждение посредством сосания, трансформировалось в потребность одаривать ближних посредством деятельности своего рта, так что в результате мы обнаруживаем у них, помимо неизменного стремления что-либо приобретать, столь же устойчивую потребность вступать в общение с другими людьми с помощью рта; это приводит к настойчивому желанию говорить, сопровождающемуся, как правило, ощущением переполненности. Такого рода субъектам свойственно думать, что запас их мыслей неисчерпаем, и приписывать своим словам способность нести в себе глубокий смысл».
Разделяем мы или нет точку зрения Фрейда и Абрахама на стадии развития либидо и на роль сексуальности в формировании характера, в.любом случае не только синдром, получивший в психоанализе название «орально-рецептивного», является реальностью, вполне доступной для наблюдения и соответствующей, заметим при этом, энеатипу VII (точно так же, как пассивно-агрессивный синдром соответствует энеатипу IV), но и связь этого синдрома с блаженным временем питания от материнской груди подтверждается со статистической достоверностью [130].
Наверно, небезынтересно отметить, что, когда Фрейд пользовался словом «нарцистический» применительно к особому типу личности, образ, возникавший в его сознании, своими чертами напоминал скорее энеатип VII и нарцистическую личность в DSM-III, нежели страдающую нервным расстройством нарцистическую особу, какой она предстает в описании Кернберга.
В «Либидинальных типах» Фрейд пишет: «Соблюдение собственного интереса является организующим началом его жизни. Этот тип независим, и нелегко кому бы то ни было вызвать в нем благоговейный страх. Люди такого типа производят на окружающих впечатление сильной личности. Именно на них предпочитают опираться их ближние в случае необходимости. Они охотно берут на себя роль лидера, дают новый импульс культурному развитию или ломают существующие условности» [131].
Несмотря на то что термин «нарциссизм» широко используется применительно к характерологической диспозиции, соответствующей разнообразию психических черт энеатипа V, только энеатип VII получает в DSM-III наименование «нарцис- тического». Во всяком случае, можно говорить о том, что на него накладываются и другие значения, на что необходимо сразу же указать. Я думаю, что прояснить этот вопрос лучше всего будет в форме проверки миллоновского описания нарцистической личности [132].
«Под нарциссизмом мы имеем в виду спокойный и самоуверенный характер их поведения в обществе», - начинает Мил- лон и таким образом определенно изображает личность, относящуюся к энеатипу VII, а отнюдь не застенчивого, неловкого, неуверенного в себе и напряженного представителя энеатипа V.
«Их по видимости беззаботный и самодовольный вид воспринимается многими как признак уверенного в себе душевного спокойствия. Другие относятся к людям подобного типа с меньшей симпатией. Для них такое поведение свидетельствует о нескромности, самонадеянности, претенциозности и характеризует заносчивую, бесцеремонную и снобистскую манеру в обращении с людьми».
Даже если в индивидах, представляющих энеатип V, подозревать скрытую заносчивость, о ней трудно догадаться по их поведению, точно так же, как и по содержанию их речи. Поведение, проникнутое беспечным ощущением того, что «все О'Key», типично для нашего «шарлатана» - в противоположность неуклюжей застенчивости, характеризующей представителей энеатипа V. Вернемся снова к Миллону:
«Нарцистическим субъектам, похоже, не свойственно смирение, и они в высшей степени эгоистичны и невеликодушны… Они при всяком удобном случае, хотя обычно и непреднамеренно, эксплуатируют других, не видя в этом ничего особенного и считая, что оказываемые им услуги не требуют слишком многого взамен. Их самомнение воспринимается большинством как необоснованное. Оно отдает чванством и высокомерием, не имея под собой ничего, что бы его оправдывало».
Хотя надежда получать, не подкрепляемая ответной щедростью, не в меньшей степени ассоциируется у нас со скупостью, у чревоугодия в данном случае другой стиль, равно как и уровень эксплуатации. В то время как у представителей энеатипа V чувство своего превосходства существует бок о бок даже с еще более сильным чувством собственной неполноценности, у нар- цистической личности это равновесие находится в обратном отношении: чувство превосходства написано, так сказать, на ее лице и присутствует в ее сознании, тогда как все, что связано с переживанием собственной неполноценности, скрыто, отрицается и вытесняется. Только к ненасытным приложимо то, что Миллон говорит о страдающих нарциссизмом, а именно то, что «их поведение может быть неудобным для окружающих, даже противоречащим здравому смыслу. И то, что в своем представлении о самих себе они - люди высшего сорта, к которым не при- ложима общая мерка и кому дарованы необычные права и привилегии. Такое представление о своих достоинствах настолько прочно закрепилось в их психике, что у них редко возникает вопрос, а соответствует ли оно действительности. Более того, всякий, кто не способен уважать их, воспринимается ими с презрением и насмешкой».
Следующий абзац у Миллона заставляет вспомнить о таком свойстве энеатипа VII, как любовь к построению планов, равно как и об оптимизме тех, кому свойствен орально-рецептивный синдром: «Нарцистические личности необузданы в своей познавательной реакции на мир, они не знают меры ни в своих фантазиях, ни в рационализациях и позволяют своему воображению свободно преодолевать как ограничения реальной действительности, так и мнения других. Они склонны преувеличивать свои силы, свободно превращать неудачи в успехи, конструировать длинные и замысловатые рационализации (т.е. объяснение задним числом своих намерений и поступков. - К.Б.), которые поднимают их в собственных глазах или оправдывают то, что, на их взгляд, положено им по праву, быстро меняя при этом оценку тех, кто отказывается принимать или раздувать их представление о самих себе (self- image)». Весьма характерно наблюдение, что, «возбуждаемые не требующей особых усилий работой своего воображения, нарцистические личности насквозь пропитываются ощущением того, что в их жизни все благополучно, что у них хорошее настроение и самые прекрасные виды на будущее. Эмоция (affect), даже если она подчас является следствием производимого такой личностью грандиозного искажения реальности, по большей части подвергается релаксации, если она не проникнута бодростью и беззаботностью. Однако стоит этому воздушному шару лопнуть, как быстро происходит переход или к крайней раздражительности и постоянному недовольству окружающими, или к повторяющимся приступам подавленного настроения, характеризующегося ощущением униженности и опустошенности».
Энеатипы V и VII противоположны друг другу не только в смысле неловкости, с одной стороны, и самоуверенности - с другой, но различаются также и по своей психической атмосфере, которая по преимуществу доставляет удовольствие в первом случае и становится источником боли для ее обладателя в последнем:
«Нарцистические личности редко страдают от внутренних конфликтов, от борьбы в душе противоположных чувств. Похоже, что их прошлое снабдило их хорошим запасом больших надежд и ободрений. В результате они склонны доверять другим и быть уверенными, что с делами у них все будет в порядке». Тем не менее «реальность порой напоминает им о себе в достаточно суровой форме. Даже самые обычные требования повседневной жизни могут восприниматься нарцистическими личностями как досадное вторжение в их жизнь. Необходимость исполнять такие обязанности переживается ими как унижение: ведь происходит посягательство на их заветную иллюзию о собственной почти богоподобности - и предлоги уклониться от выполнения „прозаических" задач легко находятся, поскольку „нарциссы" убеждены, что то, во что они верят, должно быть верно, а то, чего они желают, должно быть справедливо. И они не только демонстрируют незаурядный талант по части рационального объяснения своей социальной невнимательности, но используют с равной легкостью и целый ряд других внутрипсихических механизмов. Тем не менее, поскольку им не свойственно слишком много размышлять над тем, что думают другие, их защитные маневры слишком откровенны, чтобы что-либо скрыть от проницательного взгляда. Их неспособность потрудиться над тем, чтобы замаскировать свои подлинные чувства, тоже способствует тому, что их считают самоуверенными и надменными».
Я думаю, будет уместным привести здесь некоторые соображения Дэвида Шапиро [133] об импульсивных манерах вообще, поскольку они имеют отношение, как он сам отмечает, не только «к большинству тех, кому обычно ставится диагноз - импульсивный характер или даже психопатический характер» (энеатип VIII), но и к «некоторым из тех, кого называют пассивно-невротическими (характерами) и нарци этическими характерами» (энеатип VII).
