На уровне общих слов с установкой: «Делай только добро!» – готовы согласиться многие. Но когда к этому прибавляется требование отказа от насилия: «Не противься злому», – ситуация меняется. Парадокс: все говорят о добре, но за это же добро, во имя его тут же готовы уничтожить ближнего.
В этих случаях говорят о справедливом гневе, о справедливых войнах и справедливых наказаниях.
А Христос против этого. Он не говорит, что все это не бывает справедливым. Он говорит просто – не делайте этого, как бы ни было это справедливо. Добро и мудрость выше справедливости.
Говорит ли он это? Он это говорил, но вы это – не прочтете.
Вы не прочтете это в том переводе и той редакции, которую для вас сделала Святая церковь.
Вы прочтете:
«Вы слышали, что сказано древним: не убивай; кто же убьет, подлежит суду. А я говорю вам, что всякий, гневающийся на своего брата напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему „ракА“ подлежит синедриону; а кто скажет „безумный“, подлежит геенне огненной».
(Матфей, V, 22)Стоящее здесь слово «напрасно» оказывается главным, ключевым, ибо делает все высказывание скользким и удивительно удобным для употребления в любую сторону. Ну так вот, слова «напрасно» в текстах Евангелия до V века нет… Нет!!! Для удобства его приписали позже!
Так хочется увидеть эту компанию, которая, примерив Текст к себе и увидев несоответствие, решила подредактировать, но не себя, а Евангелие…
А ведь Христос говорил, что любой гнев неоправдан. Люди придумывают оправдания для гнева, а Христос все оправдания отвергает. Одно из самых распространенных оправданий у людей своего гнева – убеждение, что другой «пропащий или безумный человек», а Христос на это заповедует: никогда не говори и не делай так.
Странное непереведенное еврейское слово «рака» означает просто-напросто человека, которого не следует считать за человека. Рака – значит человек пропащий, человек—пустое место.
И тогда заповедь Христа звучит так: живи в мире со всеми людьми, не злись, не бранись и не ругайся. Не смей кого-либо считать дураком или пустым местом и никогда не оправдывай этим свои бранные слова. Твой гнев – всегда неоправдан.
А тот, кто свой гнев прикрывает словом «справедливый», имеет полное право на него – но не на звание христианина.
«Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены».
(Лука, VI, 37)
Эту фразу каждый из нас слышал много десятков раз. И не понимал. Оказывается, это не о бытовом злословии.
Хотя возможно, что применимо и к злословию. Но точный, буквальный смысл – вовсе не о злословии, а о судебном осуждении, о приговоре.
Действительно, вы никогда не задумывались, как нравственная идея христианства соотносится с законнической идеей судопроизводства?
Еще раз цитирую Христово: «Не противьтесь злу». Цель судов же – противиться злому. Христос предписывает: делать добро за зло. Суды воздают злом за зло. Христос говорит: не разбирать добрых и злых. Суды только то и делают, что этот разбор. Христос говорит: прощать всем. Прощать не раз, не семь раз, а без конца. Любить врагов. Делать добро ненавидящим нас. Суды же не прощают, а наказывают, делают не добро, а зло тем, которых они называют врагами общества…
Может быть, вы убеждены, что суды – это хорошо, по крайней мере необходимо. Возможно, я соглашусь с вами. Проблема только в том, что в Евангелии Христос выражает противоположное мнение. Он – против судов. И написано это прямо в Евангелии, если не искажать текст самым грубым образом.
«Судите» и «осуждайте» в греческом подлиннике Луки передано словами «» и «». Так вот, слово «», имея много различных значений, часто употребляется в значении «приговаривать по суду» и даже «казнить», но никогда не имеет значения «злословить». А слово «» вообще никогда не имеет никакого другого значения, как только «приговаривать по суду к наказанию» или «казнить».
Следовательно, читатели Святого канонического Евангелия пребывают в грубом обмане.
Первые христиане соответственно категорически отрицали суд – то есть месть, называемую человеческим правосудием. Современные же христиане начинают судебные процедуры с того, что клянутся на Евангелии – то есть на книге, которая прямо запрещает это.
Собственно, каждый может не соглашаться с программой, предложенной Иисусом Христом. Лично у меня, повторю, она вызывает массу сомнений. Но если вы не согласны с ней – зачем тогда называть себя христианином?..
«Я, гражданин (государства такого-то), вступая в ряды Вооруженных Сил (еще раз название государства), принимаю присягу и ТОРЖЕСТВЕННО клянусь…»
Клятва воина на верность Родине
В армии принимают присягу все, в том числе и христиане. Она произносится в красивом строю и звучит весьма торжественно. А встал бы в ваш строй Христос? Произнес бы он такие слова?
… Нет, Христос в ваши ряды не встал бы никогда. Он говорил совсем другое.
«Еще слышали вы, что сказано древним: не преступай клятвы, но исполняй перед Господом клятвы твои. А я говорю вам: не клянитесь вовсе…»
(Матфей, V, 33,34)
О чем это он?! Чем это плохо и почему для Христа это так серьезно? Думайте… Так вот, выбирайте: Христос говорил или о какой-то ерунде, или о вещах более чем серьезных: о взаимоотношении честного человека и государства.
Государство – это машина по производству насилия (конечно, во имя определенным образом понимаемого порядка). Важнейшие атрибуты государства – полиция, суд, тюрьма, войска с оружием массового уничтожения… Присягая на служение государству, вы включаетесь в эту машину.
Повторю еще раз: вы можете быть убеждены, что государство – это благо, но только не приговаривайте тогда о своем христианстве.
Первые христиане, жившие еще живым словом Христа, неоднократно подвергались гонениям – и смертной казни – именно за то, что по своим религиозным убеждениям отказывались от воинской присяги и военной службы. Но первые христиане были христианами и представить себя не могли участвующими в войнах. Вчера же я услышал по радио, что Воениздат собирается для военнослужащих вместо учебников по общественно-политической подготовке издавать Библию…
Ну что ж, в современной редакции и с современными комментариями она вполне годится для того, чтобы духовно вооружить любых бойцов.
И как логическое завершение учения Христа:
«Вы слышали, что сказано: люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего. А я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас. Да будете сынами Отца вашего Небесного, ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных».
(Матфей, V, 43—45)
Смысл этой заповеди – двойной. Первый, обыденно житейский, призывает и в личном своем враге видеть не накипь своих эмоций, а Человека. Такого же, как и вы, – кого-то любящего и кому-то дорогого. И если вы хотите исправить, улучшить его, то сможете сделать это только при любящем к нему отношении. Солнце светит и греет всем, и только с добрыми помыслами можно преодолеть зло.
Второй же смысл, скрытый от нас, но хорошо понятный окружавшим Христа иудеям, более масштабен. Оказывается, «ближний» на языке еврея всегда означает только еврея, а слово «враг» в том контексте означает не личного, а общего, народного врага… Соответственно читайте: «Вам сказано, что надо любить только своих, евреев, а других можно считать врагами, завоевывать и угнетать их. А я говорю вам: люди других народностей такие же люди, как и вы, и делать добро надо всем».
Иисус никогда не был патриотом. И он был против того, что делается сейчас, когда под видом любви к отечеству нам внушается превосходство над другими народами и необходимость защиты именно своих интересов. Он никогда бы не разжигал народную ненависть к тем странам, чьи интересы входят в противоречие с нашими, и не воспевал бы доблесть военных подвигов, то есть убийств в особо крупных размерах. По убеждениям Иисуса, патриотизм есть низкий эгоизм на высоком государственном уровне и с такими же дурными последствиями, только несравненно большего масштаба.
Ссора между двумя эгоистами – это синяк. Ссора между двумя государствами-эгоистами – война с миллионами убитых.
Это – главные пункты нравственной и социальной программы, предложенной Иисусом Христом, но в изложении не каноническом, а Льва Толстого. Его критика канонического текста мне показалась по-настоящему убедительной, и именно такое прочтение Евангелия, не скрою, – радостным.
