Гиперопека начинается рано, с ясельного возраста. Мы не даем детям далеко убегать во время прогулок, стараемся удержать их от падения. В школе мы загружаем их дополнительными занятиями и спортивными секциями. Они занимаются с лучшими преподавателями и ездят на экскурсии. Интенсивность занятий только возрастает при начале подготовки к колледжу. Моя подруга из Сент-Луиса рассказывала, как она общалась с консультантом достаточно дорогого вуза, который посоветовал ей не медлить с подготовительными занятиями, чтобы потом у девочки была хорошая успеваемость. А девочке в тот момент было двенадцать лет. Занятия в колледже – отдельная тема для разговора. Они требуют огромного напряжения сил. Но и на этом гиперопека не заканчивается. Известны случаи, когда в отделах кадров компаний, принимающих выпускников на работу, висели объявления, где в максимально корректной форме родителей просили не помогать детям составлять резюме. И не сидеть вместе с ними на собеседованиях{303}.
Ученые утверждают, что такой интенсивный подход к родительским обязанностям – особенность среднего класса. Исследователи говорят, что матери из среднего класса инвестируют время в детей, как будто покупают облигации с высокими процентными ставками на долгосрочный период. Матери из рабочего класса позволяют детям расти в более «естественных» условиях{304}. Но исследования не показывают полной картины. Я общалась с Элизабет Спрейг, разведенной матерью четверых детей тридцати одного года из Фредерика в штате Мэриленд. Она получала продуктовое пособие и выплаты по уходу за детьми, все в сумме составляло около 1700 долларов в месяц. Она также зарабатывала небольшие суммы, размещая рекламу в интернете, пока ее дети спали днем. Спрейг пробовала устроиться на работу, но ее отпугнули не столько «безумные» цены на услуги няни, сколько ее сомнения в том, должна ли хорошая мать работать. «Все хотят жить по-человечески, никто не желает быть бедным, – сказала она мне, – но мне не хочется оставлять детей без присмотра, пока я буду работать целый день». Однажды, когда она пришла с работы домой и почувствовала, что от ее ребенка пахнет духами другой женщины, то испытала сильнейшее чувство вины. И после этого уволилась.
На встрече Mocha Moms (общенациональной группы матерей, принадлежащих к другим расам) я познакомилась с еще одной мамой. Кеша, обладательница диплома MBA, на время ушла с работы, чтобы быть дома с детьми. Она пострадала от жесткой корпоративной культуры компании (опять возвращаемся к вопросу об «идеальных работниках»), где у нее не было возможности использовать гибкий график и надлежащим образом заботиться о детях. При этом она отмечает, что у многих ее коллег-мужчин жены не работают. Кеша говорит, что временами она испытывала давление, «не совместимое с выполнением материнских обязанностей». «В течение последних двадцати лет все только и повторяют, что быть матерью – это самая тяжелая, самая важная и самая лучшая работа в мире, – говорит она мне во время встречи. – Я не знаю, откуда это взялось. Послушайте, что говорят люди: лучшая мать – это та, которая доказывает своим детям, что женщина может все; лучшая мать – это та, которая полностью отдает себя детям, которая заботится о них; лучшая мать кормит грудью своих детей до двух лет – это позволяет им впоследствии иметь сильную иммунную систему. И любая нормальная женщина будет стараться вести себя именно так».
До этого она разговаривала со своей матерью. Они обсуждали, почему в наше время к женщинам предъявляются такие повышенные требования и становится все больше стандартов, которым они должны соответствовать: «Когда я рассказала ей, что требуется от женщины, чтобы вырастить нормального, всесторонне развитого, успешного ребенка, моя мать в недоумении посмотрела на меня и ответила вопросом на вопрос: “Да кто же придумывает все эти новые стандарты?”».
Я хотела знать, почему так произошло. Почему образ жертвующей собой идеальной матери стал наиболее распространенным? Почему мы стараемся потратить все свое бесценное время на соответствие этому образу и всегда укоряем себя за то, что у нас это не получается? Почему матери-домохозяйки никогда не понимают и часто осуждают работающих матерей, а те приводят им свои контраргументы?
В отличие от семей былых времен, без средств контрацепции и лечения бесплодия, современные пары имеют меньше детей, рожают их позже, загодя планируя их появление, и тратят на них гораздо больше сил и средств. «В маленькой семье каждый ребенок приобретает особую ценность, – говорит Мелисса Милки, социолог из Университета Мэриленда, – поэтому родители готовы делать для своих детей все. Они очень беспокоятся о них и стараются больше ухаживать. Отсюда гиперопека».
Милки объясняет, что образ идеальной матери в принципе недостижим: «Но мы еще никогда не наблюдали такой громадный разрыв в восприятии того, какой должна быть идеальная мать и какие мы на самом деле».
Образ идеальной матери стал настолько сильным, что даже исследователи, занимающиеся изучением этого феномена, не смогли ничего ему противопоставить. Социальный психолог Карин Рубинштейн с горечью рассказывает в книге The Sacrificial Mother («Самоотверженная мама»), что она разыскала настоящего ученого, чтобы ее ребенок-третьеклассник смог проинтервьюировать его для школьного проекта. Ребекка Дин, заведующая кафедрой политологии Техасского университета в Арлингтоне, часами пекла печенье для школы, работала в родительском комитете и занималась организацией внеклассных мероприятий. На вопрос мужа, зачем она все это делает, Ребекка ответила: «Потому что очень важно, чтобы учителя заметили, что я нормальная мать, а не как те, которые ничего не хотят делать».
Дин и ее коллега, социолог Энн Шелтон, выяснили, что образ «нормальной» матери, не требующей в отношениях с детьми помощи мужа, няни, да и вообще кого бы то ни было, уже стал обязательным. Они заметили эту интересную особенность при изучении различных школьных сообществ. Оказалось, что работающие матери стремятся вписаться в образ «нормальных», проводящих все время с детьми, действуя как хамелеоны. Они соответствующим образом одеваются – носят спортивные костюмы, повседневную одежду или джинсы. Никто не рассказывает о гибком графике или сложностях, связанных с поездками на родительские собрания во время рабочего дня. Иногда работающую мать можно определить только по корпоративному адресу электронной почты. «Эти женщины хотят быть заботливыми матерями, – говорит Шелтон, которая сама призналась в таком же подходе, – в результате у них не остается свободного времени ни на что другое».
Оставшись на день в обществе Граф, я была просто поражена ее спокойствием. Я даже несколько раз испытала чувство вины из-за того, что я, работающая мать, не могу уделять столько времени детям, сколько она своим. Я спросила Карен, не в том ли причина ее спокойствия, что она практически соответствует образу идеальной матери. Граф в ответ отрицательно покачала головой: «Работающие матери, как вы, ощущают чувство вины и беспокойства: “Достаточно ли я хорошая мать?”, “Достаточно ли я провожу времени со своими детьми?” А мы, домашние наседки, тоже задаем себе вопросы: “А все ли я успела сделать?”, “Правильно ли я сделала?”, “Может быть, мне стоит пойти на работу?”, “И зачем я столько училась?” Мы все мучим себя». Получается, что все мы, независимо от того, работаем мы или сидим дома, иногда испытываем чувство вины, а иногда стараемся чем-то компенсировать тот образ жизни, от которого когда-то отказались.
Я снова встретилась с ней спустя несколько месяцев. К тому времени Граф не только получила место в попечительском совете школы, но и стала его председателем. Мы сидели с ней в кухне и пили чай – редкая возможность при нашей занятости. Она только что привезла детей с вечеринки. Муж Граф уехал в Индию по делам, а ее мать, Джанет Вуд, приехала из Питтсбурга, чтобы присматривать за детьми, пока Граф проводит совещания в школе. Граф говорит своей маме:
– Чувствую, что ты смотришь на меня, как будто я сошла с ума.
Вуд, спокойная женщина семидесяти одного года, смотрит на дочь озадаченно.
– Быть матерью в наши дни не очень-то просто, – продолжает Граф. – Я чувствую, что должна многому научить детей. Есть столько всего интересного, чем бы они могли заняться. Проблема выбора – та еще задача. Я очень беспокоюсь по поводу колледжа. Кажется, люди паникуют, потому что не могут больше вывести для себя формулу успеха.
Вуд качает головой.
– Я не думаю о тебе как о сумасшедшей. Ты замечательная. Я всегда называю тебя лучшей мамой в мире. Но я сама никогда не испытывала такого давления, – говорит она.
Вуд рассказывает, что пару поколений назад матерям жилось легче. В начале 70-х годов прошлого века большинство женщин, которых она знала, сидели дома и воспитывали детей, точно так же как и сама Вуд ушла из школы, где работала учительницей, чтобы ухаживать за новорожденной дочкой. Женщины редко задумывались о правильности своего выбора. Так было принято – и точка.
