— Я смеюсь, потому что с удовольствием поменялась бы с ней внешностью.
— Вот и конкурент объявился на твою крутизну. Наташа, оказывается, что ты не самая уродливая, Лариса уродливей. Она хочет поменяться с тобой внешностью. Ты ее не трогай, дай ей упиться жалостью к себе, она не хочет с этим расстаться.
— Однажды на семинаре Аня говорила, что перестала хотеть. Я тогда думала, мне бы ее проблемы. Вот у меня проблемы, так проблемы.
— Еще одно крутое эго, гордящееся своими проблемами. Твоя проблема самая крутая. Исключительность и крутизну можно строить на красоте, а можно на безобразии. Ее можно создать на любой стороне любой двойственности. Татьяна строит свою исключительность на противоположной тебе стороне — на красоте, а ты — на безобразии.
— Наташа, если представить, что твоя внешность и тело среднее, стандартное. Как ты будешь себя ощущать?
— Аня завибрировала. Что-то ее это так волнует?
— Копнуть хотела.
— Наташа, в начале нашего семинара, спрашивала: «Если я что-то прожила в уме, то необязательно проживать это реально?» Сейчас тебе представился случай самой ответить на этот вопрос. Прожила ли ты в уме то, что считала уже прожитым. У меня такое впечатление, что не прожила.
Глава 6. Новый человек на семинаре
Вас что-то беспокоит в жизни?
— Вот, у нас появились новые люди, с них и начнем сегодня. Что вы нам расскажете?
— Жизнь прекрасна. Мне стало интересно, чем вы тут занимаетесь.
— Что именно вас заинтересовало?
— Если быть конкретной и называть вещи своими именами, мне стало интересно, зачем что-то надо делать прилюдно, когда можно самой управиться со всеми заморочками.
— А можно самой справиться?
— Однозначно. Даже утверждение психологов, что депрессию надо лечить при помощи специалистов, я бы назвала сомнительной. Человек, владеющий некоторыми приемами, в состоянии вывести себя из состояния депрессии сам.
— При этом ввести себя в следующую депрессию. Значит у вас всё прекрасно?
— Не всё прекрасно. Если человек пожизненно рад, то он просто дурак. Нельзя всегда радоваться.
— Так вас что-то беспокоит в жизни?
— Нет. А если и беспокоит, то я справлюсь сама.
— Так с чем же связан ваш интерес к семинару? Здесь собрались люди немощные, депрессивные, истеричные и с большим трудом пытаются выйти из этого. У вас же всё хорошо. Что же вас заинтересовало?
— Есть простое человеческое чувство, такое, как любопытство.
— Посмотреть, как поживают депрессивные?
— Как они живут, когда собираются группой.
— Вчера, например, мы дрались.
— И кто же победил? Дружба.
— Дрались и насиловали женщину, она сегодня даже не пришла. Правда, не до конца довели.
— Что-то же не довели до конца, вот она и не пришла.
— Если бы пришла, то доделали бы.
— Она вчера спросила, будут ли сегодня ее снова раздевать. Я сказала, что сама разденешься.
— Она готовится. Она не дает себя раздеть, чем вызывает повышенный интерес к своему телу.
— Она стеснялась, не позволив себе раздеться прилюдно.
— Легко начать разговор с человеком, у которого есть проблемы, и значительно труднее с человеком, не имеющим проблем.
— Потому что вам этого не надо. Вы привыкли начинать разговор с людьми, имеющими проблемы. С теми, у кого нет проблем, вам это и не надо, это не ваше.
— Значит, мне всю жизнь маяться с людьми депрессивными, агрессивными, немощными, истеричными?
— Вы же сами сделали свой выбор. Где-то и когда-то человек делает свой выбор.
— Как же мы тогда встретились с вами?
— А мы встретились?
— Да. Мы даже разговариваем.
— Я просто сижу, наблюдаю. Кроме того, я вежливый человек. Я же не могу молчать, когда ко мне обращаются.
— Я работаю с несчастными, а у вас всё хорошо.
— А я вас раздражаю, потому что не несчастная.
— Очевидно, мы все идем к вашему состоянию полного и окончательного счастья.
— Если группе интересно, то я просто привезла Марину на семинар, чтобы ей не тащиться своим ходом.
— Что мы будем делать при таком стечении обстоятельств? Нам теперь стыдно будет рассказывать, как у нас всё нехорошо, имея перед глазами живой пример человека, у которого всё замечательно. Я предлагаю провести диалог группы с Оксаной.
«Я не собираюсь обсуждать с вами то, что у меня не хорошо…»
— Интересно. Есть ли у вас что-то, что не хорошо?
— Конечно, я же живой человек.
— Что же именно не хорошо?
— Я просто не собиралась обсуждать здесь с вами то, что у меня не хорошо.
— С кем же вы обсуждаете эти вопросы.
— У меня есть специальные люди, которые помогают мне вывозить мои какашки.
— Значит, у вас всё-таки есть какашки.
— Что, у вас ни у кого нет какашек?
— Вот этого у нас нет. У нас все дуальности.
— Мы какашки не возим, а всё больше глотаем.
— Так вы, извиняюсь, обкакамшись?
— Могу и обкакаться, я всё могу, я живая.
— Значит, у вас есть какашки и есть люди, которые их вывозят, а в целом — всё хорошо.
— Однозначно. Есть люди, которые это делают, а есть люди, убирающие за ними.
— Вы случайно не любовница Жириновского? Постоянно говорите слово «однозначно».
— Я много, что цитирую, но совершенно не парюсь над запоминанием автора.
— Хорошо. Есть к ней еще вопросы?
— Нет. Она какашки отмела, сказав, что сама справляется с проблемами.
— Есть у меня один минус. Мне лень получать второе образование, хотя очень надо.
— Куда же ты деваешь свою лень?
— Кладу на диван и хорошо себя чувствую. Время идет, и я понимаю, что скоро будет совсем лень. Понимаю, что второе высшее мне не получить, да на него еще и денег надо. Если дальше развивать цепочку, то нет второго высшего образования, которое мне интересно, значит, нет на фирме больших оборотов, нет того контингента людей, с которыми бы хотелось общаться.
— «И нет конкретного мужика, с которым бы хотелось общаться».
— Можно и так сказать.
— Можно сказать, а можно и не сказать.
— Однозначно. Мне нужен мужик, а может и не нужен, — поди узнай. Всё будет зависеть от конкретной ситуации.
— Пожалуйста, кто еще?
— В самом начале вы сказали, что не обязательно обращаться к помощи кого бы то ни было, можно справляться самой. Как же те люди, которые вывозят ваши какашки?
— У этих людей есть фора, и есть обратный вариант.
— То есть?
— Им тоже позволено слить на меня энное количество дерьма.
— Но, вы же говорили, что сами справляетесь?
— Я говорила, что справляюсь сама, когда говорила о депрессии.
— Получается, что депрессия и какашки — это разные вещи. При этом у тебя есть уборщики, за которыми ты также убираешь.
— Однозначно. Это моя моральная и физическая нагрузка убрать за человеком.
— Получается, что обкакав кого-то, ты получаешь взамен его какашки.
— Однозначно.
— Интересные у нее ответы. Всё однозначно. У нас же всё — двузначно.
— Это говорит о ее цельности.
— Однополярный мир.
— Вы не допускаете, что однозначно может быть двузначно?
— Однозначно.
— Допускать можно всё, что угодно. Важно, как этим пользоваться.
— Это просто народная мудрость. Пожалуйста. Кто еще?
— Вот вы едете по улице и видите много нищих. Вас это трогает?
— Еще года два назад это трогало меня до слез.
— Что же произошло сейчас?
— Я просто покопалась в причинах происходящего.
— Что за причина?
— Когда стоит бабушка, то, зная нашу социальную обстановку, мне их по-прежнему жаль. Я понимаю, что своим вкладом глобально не помогу решить ее проблему.
— Но вам ее жаль?
— Мне ее жаль.
— Что в ней вам жаль? Бабушка на работе.
— Мне жаль, что ее жизнь сложилась так, что ее некому поддержать.
— А разве вы на своей работе не делаете того, что она делает на своей работе?
— Нет. Мне деньги отдают с удовольствием, да еще и благодарят.
— Все и всегда?
— Всегда и в этом заключается моя работа.
