и др.). Далее в 1922 г. Эд. Зеллин сделал открытие, существенно повлиявшее на понимание нашей проблемы [71]. У пророка Исайи (вторая половина VIII века до н. э.) он обнаружил несомненные признаки предания, содержащего сведения, что основоположник религии Моисей погиб во время восстания своего строптивого и твердолобого народа насильственной смертью. Одновременно была отвергнута и учрежденная им религия. Данное предание не ограничивается книгой Исайи, оно воспроизводится и у большинства последующих пророков. Более того, как полагает Зеллин, оно лежит в основании всех последующих ожиданий мессии. В конце вавилонского пленения в еврейском народе возникла надежда, что постыдно убиенный восстанет из мертвых и поведет свой раскаявшийся народ, а возможно, и не только его, в царство вечного блаженства. Напрашивающаяся связь с каким-то другим основателем религии не входит в круг наших интересов. Понятно, что я опять не могу решить, адекватно ли Зеллин интерпретирует выдержки из пророков. Но если он прав, вполне допустимо трактовать обнаруженные им предания как исторически достоверные, ведь такие вещи трудно придумать. К тому же для этого у него недостает конкретного мотива, однако если и в самом деле такое событие имело место, то легко понять, что о нем хотелось бы забыть. Принимать все детали предания у нас нет необходимости. Зеллин полагает, что местом насильственной расправы с Моисеем можно считать город Сихем в Восточной Иордании. Скоро мы поймем, что такое его местонахождение неприемлемо для нашей точки зрения.
Мы позаимствуем у Зеллина гипотезу, что египтянина Моисея убили евреи, отрекшиеся от введенной им религии. Она позволяет нам продолжить нашу линию дальше, не вступая в противоречие с достоверными результатами исторического исследования. Однако мы все же осмеливаемся независимо от этих авторов настаивать на своем и самостоятельно продвигаться по собственному пути. Нашей отправной точкой остается Исход из Египта. Вероятно, вместе с Моисеем страну покинуло немало людей. Небольшая группа не стоила бы усилий личности честолюбивой, нацеленной на великие дела. Возможно, переселенцы довольно долго задерживались в стране, пока их не собралось достаточно много. Но мы наверняка не ошибемся, если вместе с большинством авторов предположим, что только небольшая часть будущего еврейского народа испытала превратности судьбы в Египте. Иначе говоря, вернувшееся из него племя объединилось позднее с другими родственными племенами, с давних пор проживавшими на территории между Египтом и Ханааном. Важным признаком такого объединения, из которого произошел народ израильский, стало принятие новой, общей для всех племен религии Яхве. Согласно Эд. Мейеру, это событие произошло под мадианитянским влиянием в Кадеше, после чего народ почувствовал себя достаточно сильным, чтобы вторгнуться в землю Ханаанскую. С таким развитием событий не стыкуется то, что трагедия с Моисеем и его религией произошла в Восточной Иордании: она должна была произойти задолго до объединения племен.
Совершенно ясно, что в становлении еврейского народа соучаствовали самые различные компоненты, однако наибольшее различие между племенами видимо в том, пребывали они в Египте и пережили ли происходившие там события или нет. Учитывая это обстоятельство, можно сказать: нация возникла из двух составных частей, и этот факт подтверждает то, что после короткого периода политического единства она распалась надвое – на государство Израиль и на государство Иудея. Истории нравятся такие возвращения в прежние состояния, в ходе которых поздние слияния упраздняются, а более ранние разъединения снова появляются. Наиболее впечатляющий пример подобного рода создала, как известно, Реформация, снова проведшая границу (после тысячелетнего перерыва) между бывшей некогда римской и частями оставшейся независимой Германии. В случае с еврейским народом мы не сумеем засвидетельствовать столь же точное воспроизведение былого положения вещей; наши сведения о той эпохе слишком ненадежны, чтобы утверждать, будто в северном государстве сосредоточились издавна проживавшие там племена, а в южном – евреи, вернувшиеся из Египта. Но и в данном случае более поздний распад не обошелся, видимо, без связи с более ранним слиянием. Бывшие «египтяне», вероятно, были малочисленнее других еврейских племен, но посильнее их в культурном отношении. Они оказали более мощное воздействие на дальнейшее развитие народа в целом в силу обладания принесенной с собой традицией, отсутствовавшей у остальных.
Возможно, сказалось и что-то еще, более осязаемое, нежели традиция. К величайшим загадкам еврейской древности относится происхождение левитов. Их истоки видят в одном из двенадцати колен израилевых, а именно в племени Левия. Однако ни одно предание не отваживается указать, где оно первоначально обитало или какая часть завоеванных земель Ханаана была этому колену выделена. Левиты занимали важнейшие жреческие должности, однако отличались от жреческого сословия в целом: левит не обязательно становился жрецом; это слово не обозначало касту. Наше предположение о личности Моисея заметно приближает нас к разгадке. Весьма маловероятно, чтобы такой важный сановник, как египтянин Моисей, пришел к чужому народу без сопровождения. Разумеется, он взял с собой свиту, состоящую из ближайших сподвижников, писарей, челяди. Первоначально они и стали левитами. Утверждение предания, что Моисей был левитом, представляет собой явное искажение фактического положения вещей: левиты – это слуги Моисея. Этот вывод подтверждается уже упоминавшимся в моей более ранней статье фактом, что позднее исключительно среди левитов еще появлялись египетские имена [72]. Можно предположить, что изрядное число Моисеевых слуг избежало трагедии, постигшей его самого и его вероучение. В следующих поколениях их становилось все больше, они ассимилировались с народом, среди которого жили, однако остались верными своему господину, сберегли память о нем и позаботились о сохранении его учения. Ко времени объединения с верующими в Яхве они образовали влиятельное и в культурном отношении превосходящее остальных людей меньшинство.
Пока что я выдвигаю предположение, что между гибелью Моисея и учреждением религии в Кадеше минуло два поколения, а быть может, и столетие. Не вижу способа решить, встретились возвращенцы – неоегиптяне, как я буду для отличения их здесь называть, – с родственными племенами после или перед принятием религии Яхве. Похоже, второй вариант правдоподобнее. Для окончательного вывода это совершенно безразлично. Произошедшее в Кадеше было компромиссом, в котором, несомненно, участвовали пришедшие с Моисеем племена.
Здесь мы снова сошлемся на свидетельство обряда обрезания, которое неоднократно оказывало нам важнейшие услуги в качестве, так сказать, типичной окаменелости в палеонтологии. Этот обычай заповедала этим племенам религия Яхве, а поскольку он неразрывно был связан с Египтом, его принятие являлось, видимо, уступкой сподвижникам Моисея или левитам среди них, не пожелавшим отказаться от этого признака их освящения. В той мере, в какой они пытались спасти свою бывшую религию, они были готовы принять нового бога и то, что о нем сообщали мадианитянские жрецы. Вероятно, они пошли и на другие уступки. Мы уже упоминали, что иудейский ритуал предписывал
