был прерван внезапным осознанием: она не могла перестать наносить себе вред, так как казалось, что по ощущениям это будет сравнимо с потерей лучшего друга. В ходе беседы мы постепенно пришли к пониманию, что Мэри долгое время считала, будто ее тело не представляет ценности.
Эта мысль поселилась в ее голове из-за сексуализированного насилия со стороны отца, пережитого в подростковом возрасте. Как-то раз, когда Мэри было 14 лет, она вернулась из школы раньше обычного — как раз в то время, когда проснулся отец, работавший в ночную смену. Дома не было никого, кроме них: мама, у которой была инвалидность, находилась в больнице на плановом уходе. Отец отвел Мэри в ее комнату и стал приставать, тем самым положив начало безжалостному циклу насилия. Мужчина угрожал, что уйдет из семьи, не оставив им ни гроша, из-за чего детей отправят в детдом.
Насилие причинило Мэри вред сразу в нескольких аспектах. Впервые оно произошло вскоре после начала менструации, из-за чего стало прочно ассоциироваться с переходом к зрелости. Девушка стала ненавидеть повзрослевшее тело — символ ее беспомощности и унижения, то, что принадлежало ей по праву, но было отобрано отцом. Помимо отвращения к себе, Мэри испытывала сильное чувство вины: ей казалось, что она стала соучастницей этого насилия, пусть и из страха за судьбу четырех братьев и сестер, а еще — что она каким-то образом заняла место матери за счет молодости и здоровья. Девушка была слишком напугана и ничего не рассказывала болеющей маме. При этом она на интуитивном уровне чувствовала ту ярость и фрустрацию, с которой могла столкнуться: иногда матери жертв сексуализированного насилия направляют злость на собственных детей и обвиняют их в тех ужасах, что они пережили, — таким образом родитель защищает себя от гнева, беспомощности и ощущения предательства.
С возрастом Мэри лишь упрочила представление о себе как о грязной и ущербной, ее чувства злости и стыда усилились. Одним из катализаторов послужило начало серьезных отношений с Нейтаном — уборщиком, с которым Мэри познакомилась на работе. Он казался дружелюбным, даже добрым. Через полгода девушка забеременела, и тогда его поведение изменилось. Он относился к беременности как к провокации, спрашивал, точно ли отец он, а не кто-то другой, и открыто заявлял, что Мэри таким образом пытается вынудить его жениться. Парень стал раздражаться все больше, когда Мэри полностью отказалась от секса: ей и без того было некомфортно, а теперь она и вовсе не могла справиться с чувствами, когда посягали на ее тело. Нейтан вступил в бессознательную борьбу с еще не рожденным ребенком за тело Мэри и стал вести себя агрессивно. Он бил ее, обвиняя в изменах и лжи. Мэри очень стыдилась насилия со стороны отца, поэтому не смогла рассказать об этом Нейтану и объяснить, почему на самом деле ей так тяжело вступать в физический контакт.
Отец Мэри никогда не признавал, что совершает насилие. С Нейтаном же было иначе: каждый раз он раскаивался, молил о прощении и пытался загладить вину походами в ресторан или покупкой цветов. На наших сессиях Мэри отмечала: ее немного утешало то, что Нейтан, казалось, понимал неправильность своих поступков. Но иллюзия исчезла, когда ближе к концу срока он ее изнасиловал. У Мэри началась сильнейшая депрессия: ее накрыли чувство беспомощности и вера в то, что она не хозяйка своему телу и жизни в целом. Лишь понимание, что внутри нее растет малыш, сглаживало невероятную тяжесть плохого обращения, которое было регулярным.
Боль, стыд и злость — естественные последствия многолетней травмы и сексуализированного насилия, с которыми пришлось столкнуться Мэри. Единственным лучом надежды для нее был сын Том, который родился здоровым и в срок. Свое тело Мэри казалось загрязненным, а вот малыша она воспринимала совершенно иначе. Для нее он служил доказательством того, что когда-то часть ее была хорошей, чистой и заслуживающей любви. Она направила на него все теплые чувства: защищала сына от жестокого мира, а он дарил ей ощущение безопасности и любил в ответ.
Трагедия жизни Мэри, травма, которая оставила гораздо больший отпечаток, чем насилие и плохое обращение, заключается в том, что у нее отобрали единственный источник надежды и любви. Жестокие нападки Нейтана не прекратились с появлением ребенка, ведь ему казалось, что его вытеснили из круга привязанностей девушки. Однажды Нейтан побил Мэри, пока та держала на руках Тома, из-за чего у малыша появились синяки. Кто-то из родственников попытался защитить Мэри и вовлек во всю эту историю социальные службы — сообщил, что девушка регулярно подвергается домашнему насилию.
Мэри отчаянно пыталась вырваться из круга насилия и сохранить то хорошее, что у нее было. Несколько недель она прожила с сыном в убежище для женщин отдельно от Нейтана. Но что-то тянуло ее обратно в эти отношения. Она не могла противостоять мольбам партнера вернуться и заверениям, что он изменился. Даже то, что у Нейтана появилась любовница, не помогло разорвать их связь.
Из-за такого нестабильного положения Мэри перестали однозначно воспринимать как заботливую мать. Том попал в группу риска, и его начали регулярно проверять органы опеки. Когда стало понятно, что Мэри не уходит от агрессивного партнера, который угрожает здоровью ребенка, местные власти постепенно увеличили давление на девушку, чтобы та отказалась от родительских прав. Мальчика отправили на патронатное воспитание, а затем с неохотного согласия матери — в новую семью. И хотя Мэри считала, что сын «заслуживает лучшего», отказ от опеки вселил в нее чувство беспомощности и лишил надежды и цели в жизни.
Через четверть века было очевидно, что она до сих пор от этого страдает. Принятое решение (отказаться от ребенка под внешним давлением) не осталось в прошлом, а продолжало преследовать ее в настоящем — женщина снова и снова думала о том, что она могла сказать или сделать иначе. Действия местных властей вполне понятны, но было невозможно не посочувствовать Мэри. Жестокий партнер, чьи угрозы и поведение напоминали об отце, и чувство собственной никчемности, а также мысль о том, что идти некуда, — это сочетание привело девушку в ловушку абьюзивных отношений: она не смогла отказаться от привязанности, повлекшей разрыв с единственным человеком, которого она по-настоящему любила. Безжалостность судьбы состоит в том, что Мэри, пережившая насилие, оказалась лишена шанса стать хорошей, любящей матерью, что соответствовало ее желаниям и возможностям.
Потеря родительских прав стала ключевым моментом жизни Мэри — она мучилась из-за этого решения, о котором рассказывала на сессиях. В тот момент искры любви и заботы оказались окончательно потушены потоком боли,
