– ауто-образами, приумножениями, словно в зеркальном зале.
Нарциссическая группа образуется вопреки отцовскому принципу (принцип реальности) и оказывается под эгидой всемогущей Матери, то есть нарциссической регрессии, источника полноты и блаженства. Дидье Анзье полагает («Групповая иллюзия»), что «любая групповая ситуация переживается как воображаемая реализация желания» и что «это сказочное место, где все желания будут удовлетворены». Он приходит к сравнению группы со сновидением. «Мы похожи друг на друга, поскольку мы верим, что похожи друг на друга», – говорит также Анзье. Он с большим воодушевлением делает здесь намек на такой, по преимуществу, нарциссический фактор, каким является вера, поскольку нам действительно не хватает объективных критериев в том, что касается «точки сходства» при избирательной симпатии («Wahlverwandschaften, Гете).
Нарциссический пациент может узнавать себя в своих близких. Однако здесь сразу же встает вопрос: действительно ли в подобных случаях мы имеем дело с подлинным нарциссическим пациентом? И в самом деле, мы только что видели, что он противится этому по определению, причем отчаянно. Стоит напомнить, что в связи с делом Дрейфуса появился, сразу же ставший знаменитым, рисунок Форена, на котором изображена семейная столовая, полностью разрушенная. Подпись под рисунком гласит: «Они говорили об этом». В скобках отметим относительность идеологических содержаний, этих пьедесталов, которые поддерживают самоудовлетворение нарциссического пациента, а также их возможные внутренние противоречия. Таким образом, весьма любопытно отметить, что те, кто наиболее яростно нападает на тех, кто не сумел оказать сопротивления нацистам, оказываются к тому же теми людьми, которые берут на вооружение лозунг «baser rot als tot»103 лозунг не сопротивления, а подчинения.
Мы замечали, что некоторые из тем, используемых в наши дни нарциссическими группами для пропаганды (регионализм, экология, общество потребления и так далее), в былое время входили в арсенал правых сил. Среди всех без исключения экстремистов есть нарциссические личности. Я хочу особо подчеркнуть относительность идеологических содержаний, на которые они опираются.
Точка сходства порой совершенно парадоксальна, противоречит всякой логике, имеет неизвестное происхождение, природу которого еще предстоит выяснить. Она может оказаться на месте мелкой детали, которая будет обнаружена впоследствии или путем логической дедукции, детали странной и, на первый взгляд, абсолютно незначительной. Это заставляет вспомнить о любви (говорят, любовь слепа) и о сновидении, в отношении которого Фрейд сделал открытие, что аффективный заряд может скрываться за незначительной деталью, которую легко просто не заметить. Данную точку можно связать с тем, что мы констатируем в некоторых анализах, когда какие-то детали поведения переходят от психоаналитика к его пациенту, от бессознательного к бессознательному, поскольку оба главных действующих лица не подозревают о них. Эти детали обнаруживает наблюдатель, в данном случае, супервизор случая, причем обнаруживает случайно, Систематические ссылки на латентную, часто подлинную, но в большинстве случаев проблематичную гомосексуальность, разумеется, не позволят нам добиться больших успехов при разрешении данной загадки, скорее, наоборот. Достоверно лишь только то, что содержания, нарциссически инвестированные группой, могут предоставить ей «точку сходства». Инвестиция движется от группы к содержанию и наоборот, отражаясь по возвращении на своих обладателях. Можно высказать предположение, что идея о нарциссическом сходстве способствовала созданию Фрейдом первичной теории переноса. Он, действительно, употребляет слово «перенос» («Ubertragung»), приступая к анализу сна об «инъекции, сделанной Ирме». Вот что он пишет: «Теперь я должен попросить читателя разделить со мной на некоторое время интерес и вместе со мной погрузиться в мельчайшие детали моей жизни, поскольку подобный перенос (выделено мною) настойчиво требует внимания к скрытому содержанию сновидения».
Объединение «однородных» в группу не происходит по тем же самым законам, что и образование толпы, следовательно, не стоит рассматривать предводителя толпы в той же перспективе, что и центрального харизматического персонажа, который часто определяет судьбу нарциссической группы. Известно, что Вудсток, грандиозная встреча молодежи, куда на несколько дней съезжаются триста тысяч участников (фактором, несущим нарциссизм, в данном случае является музыка), не спровоцировал ни один из феноменов, характерных для толпы, которых все так опасались. Идея может также действовать подобно цементу, то есть сплачивать группу, но нам стоит опасаться нарциссического разочарования или, напротив, внезапного вторжения влечения, которое может оказаться фатальным для целостности группы, тогда расширение может обернуться расколом. Нарциссическая (неорганизованная) группа всегда очень хрупкая. У нее отсутствует прегенитальная составляющая, что, напротив, придает ей сакральный характер, поскольку подобное отсутствие освобождает нарциссическую избыточность в чистом виде104.
Содержание может быть вообще заменено (произойдет замена на другое священное, но всегда однородное содержание). В таком случае мы будем говорить о «переносе сакральности» (Пьер Пьеррар. Церковь и французские рабочие), об «Интернационале, этой новой общности святых», о «законе в грядущем», о «четвертом сословии», об «ожидании великого вечера», о «надежде на «новую эру» и на братский мир». Новые святые (Эжен Варлен, Луиза Мишель, Себастьян Фор) заняли место прежних святых. Возникли совершенно новые ритуалы. У рабочего движения есть собственные мученики, собственные поминальные дни, собственная литургия, собственные праздники, собственные пути паломничества, собственные жития святых и так далее. В скобках замечу, что я не согласен с аналогичной сакрализацией гитлеризма, а также всего того, что происходит в коммунистических странах. Однако речь не идет о том, чтобы обсуждать детали, Нарциссический мир не выносит святотатства, он сторонник религиозного консерватизма. Весьма характерен тот факт, что сакрализация намного теснее связана с выражением нарциссизма, нежели с его содержанием, поскольку нарциссически чистым является только Слово, а содержание не может избежать «загрязнения» эдиповой причинной мыслью. Нарциссический пациент живет в языке («Аналитическую речь кредитует только ее стиль», – говорил Лакан)105.
Для нарциссической личности существуют только она сама и язык, по мере того как эта личность его инвестирует. Тот, кто отличается от нее самой, просто не существует. А если она все-таки продолжает настаивать, то ее следует вытеснить в небытие всеми возможными способами. Так или иначе, необходимо устроить, словно ее тут нет. Как это констатирует П. Видаль-Наке («Бумажный Эйхман»), говоря о Фориссоне, для которого никогда не существовали ни газовые камеры, ни холокост: «Это действительно одна из черт современной, так называемой, «культуры»: в один прекрасный день объявить несуществующими социальные, концептуальные, культурные, биологические реалии, которые, как считалось, прочно вошли в жизнь». Тот же самый профессор Фориссон когда-то опубликовал брошюру, где доказывал, что «Пьяный корабль» представляет собой не более чем мешанину воспоминаний и плагиата, одним словом, как поэт, Рембо никогда не существовал. И тем не менее, ему можно было бы ответить знаменитыми словами Шарко: «Это не мешает существовать».
Излагая свои соображения, я попытался наметить некоторые этапы с целью идентифицировать и, в какой-то мере, понять конфликт между Эдиповым комплексом и нарциссизмом, учитывая напряженность внутри психоаналитического сообщества, которая, как мне
