было выбрано не без связи со словом «родить» [geboren], рождение [Geburt]. Стало быть, ребенок не делает различия между «просверленным» [gebohrt] и «рожденным» [geboren]. Я принимаю это предположение, высказанное мне сведущим коллегой, но не могу сказать, имеется ли здесь более глубокая общая связь, или речь идет об использовании случайного созвучия в немецком [и английском] языке. Также и Прометей (Праманта) – создатель людей – в этимологическом отношении является «буравом». Ср.: Abraham, Traum und Mythus, 4-й выпуск журнала «Schriften zur angewandten Seelenkunde», 1909.
«Агрессивное влечение в жизни и в неврозе» (1908).
[Дополнение, сделанное в 1923 году: ] Позднее я подчеркивал, что период сексуального развития, в котором находится также и наш маленький пациент, в общем и целом характеризуется тем, что ему ведомы только одни гениталии, мужские; в отличие от более поздних периодов зрелости в нем существует не примат гениталий, а примат фаллоса.
Обе мысли Ганса: малиновый сок и ружье для убийства, несомненно, не детерминированы лишь с одной стороны. Вероятно, они в равной мере связаны как с ненавистью к отцу, так и с комплексом запора. Отец, который сам разгадывает последнюю взаимосвязь, при словосочетании «малиновый сок» думает также о «крови».
Желание бить и дразнить лошадей.
Ср. критические вопросы отцу.
«Не книга – человек я во плоти.
И мне в себе согласья не найти».
(Мейер К. Ф. «Последние дни Гуттена». Перевод С. Петрова)
Ср. его намерения, когда малышка начнет говорить.
W. Stekel. Nervöse Angstzustände und ihre Behandlung, 1908.
[Дополнение, сделанное в 1923 году: ] Затронутый здесь вопрос, правда, далее не прослеживался. Однако в отношении тревожной истерии нет основания предполагать исключение из того правила, что в этиологии невроза задатки и переживания должны взаимодействовать. Похоже, свет на столь сильное предрасположение к тревожной истерии в детском возрасте проливает точка зрения Ранка на воздействие травмы рождения.
Из контекста можно добавить: и при этом до нее дотрагивалась. Ведь он не может показать свою пипику, до нее не дотронувшись.
С этим согласуется последующее восхищение Ганса шеей своего отца.
Страх перед отцом в качестве сопротивления репродукции бессознательного патогенного материала играет важнейшую роль также в анализах, которые врач проводит с посторонними людьми. Эти сопротивления отчасти имеют характер [стереотипных] «мотивов»; кроме того, как в данном примере, часть бессознательного материала с точки зрения содержания может служить торможению репродукции другой части.
Вначале кажущаяся странной мысль гениального рисовальщика Т. Т. Гейне, который на одном из листов в «Симплициссимусе» изображает, как ребенок колбасника попадает в колбасную машину, а затем его в виде колбаски оплакивают родители, как его отпевают и он улетает на небо, благодаря эпизоду с Лоди в нашем анализе находит свое объяснение в инфантильных корнях.
Отец даже наблюдал, что одновременно с этим вытеснением у Ганса наступает частичная сублимация. С появлением тревожности он обнаруживает повышенный интерес к музыке и развивает свой наследованный музыкальный дар.
[Дополнение, сделанное в 1923 году: ] Содержащееся в тексте было написано в то время, когда Адлер, казалось, еще стоял на почве психоанализа, до выдвижения им мужского протеста и до своего отрицания вытеснения. С тех пор мне также пришлось ввести понятие «афессивное влечение», которое не совпадает с понятием Адлера. Я предпочитаю называть его «деструктивным влечением» или «влечением к смерти» («По ту сторону принципа удовольствия», «Я и Оно»). Его противоположность либидинозным влечениям выражается в известной полярности любви и ненависти. Также остается в силе и мое возражение против утверждения Адлером, которое умаляет общий характер влечений в целом в угоду одному-единственному.
Я не могу здесь скрыть изумления и удержаться от вопроса: откуда эти противники моих воззрений берут свое знание, преподносимое с такой уверенностью, что вытесненные сексуальные влечения играют некую роль в этиологии неврозов, и в чем состоит эта роль, если они закрывают пациентам рот, как только те начинают говорить о своих комплексах и их потомках? Ведь в таком случае единственным знанием, которое остается для них доступным, являются мои сообщения и сообщения моих последователей.
[Дополнение, сделанное в 1923 году: ] Тем самым я употребляю слово «сознание» в значении, которое позднее я избегал, – для нашего нормального, способного к осознанию мышления. Мы знаем, что также и такие мыслительные процессы могут происходить предсознательно, и поступаем правильно, оценивая их «сознание» чисто феноменологически. Разумеется, это не противоречит ожиданию того, что и осознание тоже выполняет биологическую функцию.
Эта история больного была написана вскоре после завершения лечения зимой 1914/15 года под свежим тогда еще впечатлением от новых истолкований, которые К. Г. Юнг и А. Адлер пожелали дать психоаналитическим результатам. Таким образом, она примыкает к опубликованной в «Ежегоднике психоанализа» (VI, 1914) статье «Об истории психоаналитического движения» и дополняет содержащуюся там – по большей части личную – полемику объективной оценкой аналитического материала. Первоначально она была предназначена для следующего тома «Ежегодника», но, поскольку его появление отложено до неопределенного времени из-за тягот великой войны, я решился включить ее в подготовленный новым издателем сборник. Между тем кое-что из того, что я должен был бы высказать впервые, мне довелось обсудить в моих прочитанных в 1916–1917 годах «Лекциях по введению в психоанализ». Текст первого варианта не претерпел каких-либо существенных изменений; дополнения выделены квадратными скобками.
2½ года. Почти все сроки впоследствии удалось надежно установить.
Сообщения подобного рода, как правило, можно использовать как материал, обладающий неограниченной достоверностью. Поэтому напрашивается мысль, не прикладывая особого труда, восполнить пробелы в воспоминаниях пациента расспросами старших членов семьи, однако я бы довольно решительно не советовал использовать эту технику. То, что рассказывают родственники, когда их об этом просят или расспрашивают, подлежит всякого рода критическому сомнению, которое необходимо учитывать. Всегда сожалеешь, что приходится зависеть от этих сведений, при этом нарушается доверие
