Чиновник на работе, чиновник в душе и чиновник в жизни не одно и тоже. Причин у этого много, но их основа - характер «производственных» (рабочих) отношений. Прибывая элементом одной из самых консервативных и не демократически устроенных отраслей общественной деятельности, бюрократ не может не быть циничным. Являясь продуктом хоть и воспитанным под особый вид деятельности, он все же не в силах укрыться от веяний эпохи. И сексуальные тенденции развития жизни не минуют его. Правда, затрагивают они это существо своеобразным образом.
[1.3.] Новые отношения и бюрократия
Длительное наблюдение за российским чиновничеством показало одну внешнюю особенность. Люди, относящиеся к этой профессии, имеют почти все время мрачный вид и улыбаются очень редко. Подобные симптомы наблюдаются и в других странах. К примеру, в США улыбаться принято вообще, и люди все время дарят друг другу положительные эмоции (не всегда настоящие). Это настолько общее место, что улыбаться вынуждены даже чиновники и даже чиновники в Вашингтоне. Но улыбка у них получается не такая. Ее натянутость и пустота очевидна. Люди эти не только не желают удачи и радости другим, но вообще не понимают этих явлений (не в силах даже подделать их). Они им чужды. Поэтому у российской бюрократии улыбки вообще нет.
Чиновники похожи во всем мире. Но, сравнивая их в других странах (даже напыщенных латиноамериканцев) с российскими бюрократами мы все время получаем один вывод, вырисовываясь, он говорит: «Хуже отечественного бумажного зверя нет, по крайней мере, на западе».
Любовь невозможна без радости. Краски ее теплых ощущений способны то держать человека в напряжении, то сотрясать его порывами счастья. Так принято считать, но любовь явление более сложное. Представляя собой не просто набор острых чувств, а целую систему социальных отношений, являясь чертой характера (способностью любить), любовь возникает на основе ощущений и переходит в особое душевное состояние. Выражаясь в ассоциации себя с другим человеком, ощущении неразрывной целостности с ним, любовь дает человеку не потребительское чувство обладания, а ощущение полноты и богатства мира. И как писал автор легендарной книги «Искусство любви» Эрих Фромм в другой своей не менее известной работе «Быть или иметь»: «Любить - это форма продуктивной деятельности. Она предполагает проявление интереса и заботы, познание, душевный отклик, изъявление чувств, наслаждение и может быть направлена на человека, дерево, картину, идею. Она возбуждает и усиливает ощущение полноты жизни. Это процесс самообновления и самообогащения».
Бедное традиционное представление о любви, как о смеси страсти и страдания не способно передать всю полноту этой особенности человеческих отношений. Но, сформированное веками господства в обществе эксплуатации и подавления, оно не случайно во многом сводит чувство любви к душевным мукам, метаниям и боли. Приучая людей видеть и искать в любви как отношениях прежде всего садомазохистский характер, буржуазная сексуальная мораль открывает, что общественные связи, существующие в нашем мире, построены на подавлении и подчинении одной личности другой и всей совокупности личностей системе. Именно такая система производственных и вытекающих отсюда личных отношений формирует подавленную и испуганную форму любви-страдания. В эксплуататорском, сооруженном на материальном неравенстве социуме подавляется не толь сексуальность, ограничиваемая табу и многочисленными правилам, но и все чувства переживаемые людьми. Оплот такого подавления, как и любого иного, в обществе - это государство. Государство - вообще машина подавления, а чиновники - звенья ее адского механизма. Поэтому, чтобы сделать из человека бюрократа его долго и тщательно ломают, разрушая и запрещая в нем не только идеалы свободы, но и чувства.
Производственные отношения, защищаемые государством, веками обеспечивают существование системы подавления, подчинения и эксплуатации. Из всех эпох - наша, капиталистическая, быть может, самая мягкая. Но в России, где действует почти тоталитарный политический режим переоценивать ее не стоит. Однако даже в таком мире люди на практике стремятся к счастью. Они любят, они радуются, забывая об отсутствии прав и свобод, они улыбаются. Представить подобное при феодализме просто невозможно. В «темные века» средневековой реакции улыбка и смех считались происками сатаны. Пытки и костер грозили каждому ищущему новое. Всюду бодрствовала инквизиция. Секса в привычном для нас смысле тогда не существовало. Даже в браке, освященном церковью, во имя продления рода, он был укрыт под толстые ткани ночных одежд. Только с эпохой возрождения выяснилось, что секс возможен не только в разрешенной церковью позе миссионера (лежа: мужчина сверху), но и иным образом. Открыв в начале XVI века в ходе Итальянских войн, что женщины могут заниматься любовью и в других позах, французы произвели подлинную революцию своих представлениях о сексе. История совершила очередной прорыв. Мрачные века прошли, однако мрачные люди остались…
Бюрократия - реакционный заслон на пути общества к прогрессу, к новым отношениям, к новой любви. Полиция, цензура, армия, тюрьмы, суды и надзор - все это на ее стороне. Воспитанные в духе отживших правил, представители социума чинов понимают отношения полов так старомодно и ограниченно, что в их жизни любовь воплощена еще более уродливо, чем в жизни подавляемых ими людей. Благодаря чиновникам, их тщательному консерватизму и реакционному духу, направленному на торможение прогресса и удушение свобод, в нашем мире все еще сохраняется ветхое и ограниченное представление о любви. Представление, основанное в умах людей на том, что любовь есть краткий миг увлечения и страсти, радости и порыва, на смену которому приходит страдание.
Подобный «портрет любви» с позиций науки не является верным, точнее не относится к любви как подлинному явлению. Такие ощущения скорее свойственны влюбленности - непродолжительному взаимному увлечению и чувственному садомазохизму. Первое, являясь зародышем любовных отношений, не приводит к их развитию из-за ненужных хозяйственных и нравственных требований предъявляемых людьми друг другу. Отношения мужчины и женщины после всплеска взаимного очарования разрушаются, вместо того, чтобы развиваться и укрепляться. Они не превращаются в любовь, создавая новые ощущения. Второе, тоже естественное свойство существующих материальных отношений между людьми. Построенное на подавлении, зависимости и эксплуатации, наше общество веками формирует в личности ощущение необходимости страдания. Испытывая душевные муки и причиняя их окружающим, человек привыкает к их неминуемости. Они становятся общим местом, бессознательным побуждением поступков. В своих мыслях личность не стремится к причинению и получению страданий, но желания, иррациональные по своей природе, влекут ее к ним. В мире, где есть старшие и главные, где нужно подчиняться и выполнять чью-то чужую волы, терпеть и молчать это закономерно. Так формируется садомазохистская природа души.
Но если любви еще не существует «в абсолюте», то она, по крайней мере, проходит сложный и противоречивый период своего формирования. Все общество участвует в этом своими жизнями, чувствами и поступками. Преодолевая отжившие отношения, ломая пирамиды старых правил, каждый человек хочет быть счастливым. Без взаимного равенства, поддержки и радости близости это невозможно.
Бюрократия - консервативная система угнетения. Каждый винтик ее ступенчатых башен это человек полностью подчиненный установленным правилам. Подчиненный нормам традиционной морали, государственным регламентам, детальным расписаниям жизни и воле вышестоящих существ. Таких же самых как он существ: раздавленных еще в детстве, зацикленных на функционировании машины подавления и служении ей. Лишенный подлинных красок поиска, чиновник, принуждая страдать все общество, сам страдает больше всего. Будь он мужчина или женщина, не имеет значения, поскольку не изменяет и в доле садистский и мазохистский характер «любви», на которую только и способен бюрократ. Не сознавая этого, всю жизнь он сам причиняет себе боль и сам наслаждается собственной мукой. Такова разгадка его эротических ощущений.
[ 1.4. ] Государственная любовь
Механизм не имеет чувств. Государство, выстроенное из множества кирпичиков человеческой жизни, в интересах старого порядка убивает в них радость, искренность, смелость и сексуальную страсть. Душит эмоции с той силой, что если что-то и остается от них, то это просто уродливый набор мутных ощущения. Жизнь в них перестает быть свежей и настоящей. В том сексе, которой остается людям, нет краски желаний. Но есть многообразные и всегда одинаково побужденные стремления. Есть бесконечное число физиологически неестественных отклонений. Но это и есть государственная любовь. У нее много видов, но лишь одна суть - уродство.
