Ознакомительная версия.
Ложь – это отказ сотрудничать с окружающими. Это одновременно и непонимание, и неготовность быть понятым. Лгать – значит собственноручно губить отношения.
Посредством лжи мы лишаем остальных людей возможности узнать наши взгляды на мир. И наша нечестность не только влияет на совершаемый ими выбор, но и определяет возможные альтернативы, причем порой совершенно непредсказуемо. Любая ложь – это покушение на независимость того, кого мы обманываем.
Если мы лжем кому-то одному, то потенциально переносим неправду и на многих других – даже на целые слои общества. Более того, мы обременяем себя последующей необходимостью поддерживать свой обман, и это может основательно усложнить нам жизнь. Можно уверенно утверждать: любая ложь омрачает наше будущее. Она требует дальнейшего «подкрепления». А правда не нуждается в таких жертвах и усилиях, ее достаточно просто повторить.
Ложь сильных мира сего оборачивается недоверием к правительствам и крупным корпорациям. Ложь слабых делает нас бесчувственными к страданиям других. Ложь сторонников теорий заговоров пробуждает сомнения в честности разоблачителей, даже когда те говорят правду[17]. Ложь похожа на токсичные отходы, только в социальном плане: угроза отравиться этим ядом нависла над всеми нами.
Как изменятся ваши отношения, если вы решите никогда больше не лгать? Какая правда о вас неожиданно выйдет наружу? Каким человеком вы станете? И как сможете изменить тех, кто вас окружает?
На эти вопросы стоит найти ответы.
Приложение A
Разговор с Рональдом Ховардом
Как я писал во введении, Рональд Ховард был одним из самых любимых моих преподавателей, а его лекции по этике, социальным системам и принятию решений во многом сформировали мои взгляды по этим вопросам. Ховард преподает и занимается исследованиями по Программе анализа решений на факультете теории управления и инженерных дисциплин Стэнфордского университета. Он – руководитель Научного центра решений и этики, который функционирует на базе этого факультета и изучает эффективность и этичность социальных решений. В 1964 году Ховард дал определение «анализа решений» и с тех пор каждый год осуществляет научное руководство докторскими диссертациями на эту тему. На его счету десятки проектов по анализу решений, охватывающих практически все сферы применения ― от инвестиционного планирования до стратегии исследований, от засева урагана (когда на ураган воздействуют химическими реагентами, чтобы изменить его поведение) до консервации ядерных отходов. Он был основателем, руководителем и председателем совета директоров Strategic Decisions Group (Группы стратегических решений) и занимал должность президента Decision Education Foundation – организации, где молодежь обучали принятию решений. В настоящее время Ховард – член Национальной инженерной академии, INFORMS (Института исследования операций и теории управления) и IEEE (Института инженеров электротехники и электроники), а в 1986 году он получил награду имени Фрэнка Рамси, присуждаемой Decision Analysis Society (Обществом анализа решений). В соавторстве с Клинтом Корвером Ховард написал книгу «Этика для реального мира» (Ethics for the Real World).
Он любезно согласился побеседовать со мной об этичности лжи. Приведенный ниже текст – отредактированная запись нашей беседы.
* * *
Харрис: Прежде всего позвольте выразить огромную благодарность за то, что нашли время для этого интервью. Как вы, возможно, знаете, ваши курсы по этике в Стэнфордском университете оказали колоссальное влияние на мое моральное и интеллектуальное становление. Да не только мое, но и многих других людей – я в это уверен. Поэтому возможность донести ваше мнение до читателей – честь для меня.
Ховард: И я рад нашей встрече.
Харрис: Давайте поговорим о лжи. Думаю, можно начать с самого трудного случая для правдолюбца: в вашу дверь ломятся нацисты, а на чердаке у вас прячется Анна Франк. Каково ваше отношение к ситуациям, в которых честность открывает дверь – в нашем случае в буквальном смысле – моральной катастрофе?
Ховард: Как вы отметили, это очень трудная для анализа ситуация. И, случись она на самом деле, можно было бы лишь попробовать как-то изменить ее. Будь вы Буддой или другой выдающийся личностью, вероятно, какая-то версия правды могла бы спасти положение. Вы наверняка знаете историю о том, как Будда повстречал злодея, убившего тысячу человек. Вместо того чтобы спастись бегством, Будда произнес: «Я знаю, ты собираешься убить меня, но не мог бы ты сначала отрезать вон ту большую ветку с дерева?» Убийца сделал это, после чего Будда сказал: «Спасибо. А теперь присоедини ее обратно к дереву». И тут – как повествует легенда – убийца осознал, что все это время совершал ужасные, непоправимые поступки, просветлел и стал монахом.
Нет ничего невероятного в том, чтобы изменить даже смертельно опасную ситуацию, подобный поступок будет свидетельствовать о моральном совершенстве. Разумеется, большинству из нас трудно представить, каково это – когда нацисты ломятся в дверь. Но это экстремальная ситуация, в которой неясно, точно ли правда приведет к трагедии. Все зависит от участников этой ситуации.
Харрис: Соглашусь. Но для большинства из нас это поднимает личностную планку слишком высоко. Впрочем, гораздо важнее то, что это слишком «высоко» для любой группы нацистов. Бывают ситуации, когда с самого начала надо давать себе отчет, что вы имеете дело не с этической интеллигенцией, на которую можно воздействовать доводами разума.
Но при этом я разделяю ваше мнение: когда человек принимает решение не «просветлять» этих нацистов, он отказывается от некоего этического роста. Вспоминается рассказ о раввине, который получал по телефону угрозы от белого расиста. Вместо того чтобы вешать трубку или обратиться в полицию, раввин каждый раз терпеливо выслушивал этого человека, в какой бы час тот ни звонил. В конце концов они начали беседовать, и однажды расист принялся рассказывать раввину обо всех своих жизненных проблемах. Потом они встретились и даже подружились. Конечно, всем хотелось бы верить, что подобные трансформации злодеев возможны.
Однако в некоторых случаях угроза так очевидна, а времени на принятие решения у человека так мало, что следует воспринимать явного врага как реального противника.
Ховард: Разумеется. И некоторые люди в подобных случаях руководствуются своего рода иерархией, расставляют приоритеты. Они говорят: «Я не хочу убивать людей, но я смогу убить при самозащите. Я не хочу красть, но я украду, чтобы помочь кому-то выжить. Я бы не стал лгать в обычных обстоятельствах, но солгу, чтобы спасти чью-то собственность или жизнь». И так далее. Это еще один из вариантов отношения к ситуации.
Харрис: Я использовал аналогичный подход в своей книге. В таких ситуациях я рассматриваю ложь главным образом как дополнительную силу против человека, который не способен на разумный диалог. Вместо того чтобы в целях самозащиты застрелить или избить человека, который намерен навредить вам или вашим близким, гораздо этичнее применить меньше силы – то есть больше говорить, с тем чтобы отвлечь его от дурных намерений.
Ховард: Думаю, это очень практичное решение. Мы перешли к той части морального кодекса, которую можно описать афоризмом: «Мирные честные люди имеют право жить спокойно». Но что будет, если кто-то нарушит этот принцип и не даст невинным людям спокойно жить? Тогда я оставляю за собой право на самозащиту. Если кто-то попытается меня убить, я прибегну к минимальной силе, необходимой, чтобы остановить агрессора. Я читал вашу статью[18] на эту тему и полностью разделяю вашу позицию.
Рассмотрим следующий «уровень»: воровство. Излишне говорить, что, если я украду оружие у злодея, который собирается меня убить, будет здорово. А если я не сумею преобразовать эту ситуацию в акт просветления преступника (как смогла бы сделать на моем месте более духовная личность), тогда я солгу. Но прибегну к минимальному искажению истины, необходимому для устранения проблемы.
Вы можете быть супероптимистично настроены в отношении людей. Но давайте смотреть правде в глаза: от некоторых из них не стоит ждать совершенно ничего хорошего. Я не намерен закрывать глаза на то, как нарушается право других людей на спокойную жизнь, и сделаю все, чтобы этого не происходило.
Харрис: Конечно, пример с Анной Франк нетипичен для повседневной жизни. Но существует множество других сложных ситуаций, когда люди поддаются соблазну солгать. После первого издания «Лжи» я попросил читателей поделиться своим мнением и получил огромное количество писем с историями, когда люди лгали по причинам, которые считали благородными. Один случай, над которым хотелось бы поразмышлять, связан со смертельно больным ребенком.
Итак, вот ситуация для анализа. Предположим, вы знаете, что вашему ребенку осталось совсем недолго жить. Прогноз врачей – еще пара месяцев. Ребенок спрашивает вас о смерти и о том, что бывает после нее. А вы верите, что жизни после смерти нет и вы никогда больше не увидитесь. Многие читатели убеждены: ложные, но утешительные ответы на вопросы помогут скрасить последние месяцы жизни ребенка.
Ознакомительная версия.
