Чем больше этот молодой адвокат реагировал на своего властного демона, чем больше он демонстрировал откровенную враждебность по отношению к судье, тем больше судья на него ополчался. В итоге их отношения так испортились, что адвокату пришлось перейти в другой округ, где эта нелепая драма, вероятно, разыгралась снова. Странно, что адвокат, который должен уметь столь же мастерски спорить, как хирург — владеть скальпелем, превратил спор в орудие самоуничтожения.
Я знаю людей, которые спорят из-за паники или паранойи. Они воспринимают каждое слово, каждый комментарий в свой адрес как осуждение или критику. На днях я услышал в сельском магазине разговор, который идеально вписывается в эту категорию. Я стоял в очереди, чтобы оплатить свои покупки, когда кассир, который оказался и владельцем магазина, сказал стоявшей передо мной женщине:
— Отличный денек!
— Мои счета в порядке. Я оплатила их два дня назад, — взъелась она. — Разве вы не получили чек?
— Да, спасибо большое, — сказал владелец магазина.
— Незачем меня благодарить. Я оплачиваю свои счета, и я оплачиваю их вовремя.
— Да, конечно, — сказал владелец магазина с приветливой улыбкой.
— А откуда вы знаете? Вы что, просматривали мою кредитную историю? Только этого еще не хватало.
Владелец магазина в полном шоке уставился на эту даму. Наконец, взяв себя в руки, он сказал:
— Почему бы вам не взять эти продукты с моими извинениями?
— Откупиться от меня вздумали? — еще больше взъелась она. — Вы за кого меня принимаете?
К счастью, владелец магазина ничего не ответил. Спор с душевнобольными редко оказывается хорошей идеей.
Я знаю и таких людей, которые в силу каких-то детских травм пугаются любого комментария в свой адрес. Слова причиняют им боль: возможно, их родители были такими неуверенными в себе, что не выносили, когда дети задавали им вопросы или выражали свое мнение; возможно, их родители не любили своего ребенка настолько, чтобы разрешить ему проявлять любознательность, исследовать мир, развиваться и расти; возможно, они были такими неблагонадежными сами, что не доверяли и своему ребенку. Спорить с людьми, которые боятся словесного обмена информацией, так же бесполезно, как зажигать на дискотеке с кем-то, кто боится танцевать.
Победа без спора. Имаджин еще на раннем этапе наших отношений научила меня побеждать в споре без словесных баталий. Мы только вернулись из свадебного путешествия и обосновались в нашем новом доме. На следующий день я вышел на работу и вечером собирался, не задерживаясь, идти домой, потому что знал, что Имаджин приготовит праздничный ужин. Но в последнюю секунду я передумал! Моя бывшая девушка постоянно пилила меня за то, что я не приходил домой вовремя, и, видимо, сам того не осознавая, я все еще находился во власти тех отношений. Поэтому я отправился не домой, а в ресторан, где встретил приятеля, и за разговорами с ним мы засиделись допоздна. Я подумал: «Ничего страшного. Я только вступаю в новые отношения, поэтому нужно установить в них свои правила».
В общем, я опоздал на ужин на час. Когда я вошел дом, моему удивлению не было предела. Вместо диких криков или обвинений во всех земных грехах меня встретила тишина с нежным поцелуем и лучезарной улыбкой.
— Привет, милый. Твой ужин в духовке, чтобы не остыл, — сказала Имаджин. Она накрыла прекрасный стол и села составить мне компанию. — Я поела час назад. Надеюсь, с твоим ужином все в порядке, — добавила Имаджин.
И больше ничего — никаких наводящих вопросов, никаких жалоб, никакой скрытой враждебности; ничего, кроме улыбки и нежности.
Я не мог в это поверить. Наверняка жена притворялась. Я решил устроить ей еще одно испытание. На следующий день я снова встретился после работы с приятелем, чтобы выпить кофе и поболтать, снова вернулся домой на час позже — и снова получил тот же радушный прием. Сев ужинать, я решил выяснить, что же на самом деле происходит с моей новой избранницей.
— Ты не злишься на меня за то, что я опаздываю на ужин? — спросил я.
— Конечно, нет, — ответила жена. Она выглядела удивленной.
— Ну, ты же старалась, готовила, а я опоздал и даже не извинился.
— Я подумала, что у тебя много важных дел и ты задержался в офисе.
— Ого, — сказал я.
— Кроме того, — продолжила она, — ты уже взрослый человек. Взрослые люди не нуждаются в указаниях.
Шах и мат. Вот так моя жена выиграла наш первый спор без словесных баталий, и с тех пор я больше никогда специально не опаздывал на ужин. Она раньше меня поняла, что споры можно выигрывать и без спора. Закон бумеранга, с которым мы не раз столкнемся на этих страницах, сделал свое дело. Доверие порождает доверие. В тот вечер мне напомнили об истине, которую я знал, но часто забывал, — что проявление любви, будь то на кухне, в спальне или в зале суда, является самым действенным аргументом.
Недавно я встретился за ланчем со своим старым и очень близким другом. Мы попали в неприятную ситуацию. Бывший чемпион по боксу в тяжелом весе, мой друг стал успешным судебным адвокатом, а затем и судьей, но со временем вернулся к адвокатской практике. Мы никогда не выступали по одному и тому же делу, сознательно решив не быть оппонентами. Но старые командиры не всегда знают, что творят их молодые бойцы. В один прекрасный день мы узнали, что наши фирмы противостоят друг другу в одном важном деле.
За ланчем мы исследовали проблему, как пара опытных боксеров в первом раунде, и, наконец, приступили к спору по делу «Норы». «Нора» — это рыбная кафешка в небольшом городке Уилсон, штат Вайоминг. Бревенчатое здание с потолком в деревенском стиле, хаотично разбросанными столами и стульями и двухсторонней барной стойкой в центре зала, уютно оформленного разным хендмейдом и старыми фотографиями. Я выслушал доводы своего друга. Он говорил тихо, и его слова отражали глубокую озабоченность затруднительным положением своего клиента. Он сказал и о моем клиенте, которого знал много лет. «Хорошие люди, — резюмировал он. — Просто замечательные». Я чувствовал бессильное отчаяние оттого, что эти замечательные люди, эти добропорядочные граждане попали в ловушку, из которой ни одна из сторон не выйдет без потерь. Но моя боль усугублялась тем, что мы оказались в этой ловушке с моим старым другом.
Мы уже собирались уходить, когда к нашему столику подошел мужчина в рабочей одежде. Он кивнул нам обоим, как своим знакомым.
— Присаживайтесь, — сказал ему мой друг. После чего повернулся ко мне со словами: — Познакомься с моим клиентом.
Я понял, что это было одним из тех удивительных совпадений, которые не может объяснить наука, — что клиент моего друга совершенно случайно зашел в кафе, когда мы обсуждали его дело.
— Расскажите господину Спенсу свою историю, — попросил мой друг своего клиента.
— Ты уверен? — спросил я. Мне было несколько не по себе. Адвокаты обычно советуют своим клиентам не давать информацию защитникам другой стороны, чтобы те не использовали ее в своих целях.
— Да, все в порядке. Факты есть факты, — ответил мой друг. Это означало: «Я доверяю тебе как разумному человеку выслушать моего клиента, который скажет тебе правду».
Я выслушал. А когда часом позже я вышел из кафе, со мной что-то произошло. Ярый энтузиазм, с которым я был готов защищать своего клиента, поутих. Я получил новое понимание ситуации с позиции другой стороны. Я увидел раненого, измученного человека. Я услышал обреченность в его голосе, когда он говорил о своей дилемме. Я увидел напряжение на его лице, боль в его глазах. Я понял правомерность его позиции. Я услышал голос моего друга, с непривычной для старого вояки мягкостью. Он не выдвигал никаких требований, не грузил меня предложениями и не предлагал пойти на компромисс. Его спор, по сути, вообще не был спором. Он просто сказал мне без слов: «Я доверяю тебе. Ты честный человек, поэтому я доверяю тебе поступить по справедливости». Сила его аргументации исходила из наделения меня, его противника, доверием и благоразумием.
