Транс, рассматриваемый как высоко мотивированное состояние
Эриксон тщательно отмечает и использует личную психодинамику и мотивацию пациента, для того чтобы инициировать и развить переживание транса. Именно мотивация пациента привязывает его к задаче внутренней фокусировки. Именно эта уникальная личная мотивация объясняет некоторые различия между лабораторным гипнозом (где используются стандартизированные подходы, которые обычно пренебрегают индивидуальностью субъекта) и клиническим гипнозом (где учитывается индивидуальность пациента при наведении и утилизации транса).
Транс, рассматриваемый как активное бессознательное обучение
Фундаментальной для подхода Эриксона является его точка зрения на то, что проблемы пациентов связаны с приобретенными ограничениями. Цель транса — заставить смягчить эти приобретенные ограничения обычных систем отсчета пациента, чтобы позволить действовать обширному «репертуару» их неосознанных возможностей. После освобождения от обычных установок, предрассудков и блоков сознания обучение может происходить на автономном и, что называется, бессознательном уровне. В идеальном случае Эриксон сначала освобождает сцену разума от загромождения приобретенными пациентом ограничениями и затем помогает пациентам использовать их уникальный жизненный опыт и ассоциации, для того чтобы создать и перестроить себя изнутри, на бессознательном уровне, без посредства сознательно направляемого мышления. Транс, таким образом, является активным процессом бессознательного обучения, отчасти сходным с процессом латентного обучения или обучения без осознания, описываемых в экспериментальной психологии (Deese and Hulse, 1967). Это в корне отличается от грубого представления о гипнозе как пассивном и регрессивном состоянии, в котором пациент является роботом под контролем оператора.
Транс, рассматриваемый как измененное состояние функционирования
В исследовательской литературе прошедшего десятилетия много внимания уделялось сравнению двух точек зрения на транс: как на измененное состояние сознания и просто как на мотивированную ситуацию, в которой субъект следует указаниям оператора наилучшим из возможных способов. Трудность разрешения этого спора заключается в том, чтобы определить, что такое "измененное состояние", и разработать объективные способы его измерения. В недавней работе о гипнотической амнезии (Erickson and Rossi, 1974) авторы излагают "теорию состояний" в клиническом гипнозе следующим образом.
Исследователи (Fischer, 1971) в последнее время рассматривали обучение, зависимое от состояния, различными способами. Одна группа субъектов запоминает бессмысленные слоги в состоянии опьянения. Затем обнаруживается, что в следующий раз им проще вспомнить это, когда они пьяны, чем когда трезвы. Воспоминания, таким образом, зависят от состояния и активнее возникают, когда люди пребывают в том же самом состоянии, в котором они были в момент обучения. Другие исследователи подтверждали то же самое явление в состояниях возбуждения, вызванных амфетаминами, и в состояниях заблокированности, вызванных амобарбитуратом. Фишер обобщает эти результаты в теории о том, "как множественное существование стало возможным путем прохождения от одного состояния бодрствования до другого состояния бодрствования; от одного сна до другого; от ЛСД до ЛСД; от одного творческого, артистичного, религиозного или психотического вдохновения или одержимости до другого; от транса до транса; от глубокого раздумья до глубокого раздумья".
Мы сказали бы, что терапевтический транс как таковой можно концептуализировать как всего лишь один яркий пример фундаментальной природы всех феноменологических переживаний как "зависимых от состояния". Видимая непрерывность сознания, которая существует в повседневном, обычном осознании, фактически является хрупкой иллюзией, которую делают возможной только ассоциативные связи, существующие между связанными друг с другом обрывками разговора, ориентацией на выполнение задачи и т. д. Мы все переживали мгновения амнезии, когда слишком далеко уходили в сторону, так что "теряли нить мысли" или "забывали, что собственно собирались сделать". Если бы не ассоциативные мостики, сознание распалось бы на серию дискретных состояний, столь же мало связанных, как бывает в наших снах.
Теперь формулировка определений и дальнейшая эмпирическая работа должны разъяснить, дискретны ли эти состояния и отличаются ли они только психическим содержанием, или можно при их определении использовать более грубые физиологические индикаторы. Наркотик, очевидно, вносит физиологическое изменение, которое может быть, а может и не быть измеримо существующими подходами. С терапевтическим трансом дело еще сложнее. Положение осложняется тем, что, как указывает Фишер, стоит один раз создать измененное состояние, как одних только «символических» ассоциаций становится достаточно, чтобы его реиндуцировать.
Как примирить эту теорию гипнотического транса как особого состояния со многими информативными экспериментальными исследованиями, поддерживающими альтернативную парадигму (Barber, 1969) гипноза как "состояния бодрствующего реагирования", которое не дискретно и ничем, по сути, не отличается от нормального обычного сознания? Во многих своих статьях Эриксон (Erickson, 1939, 1952, 1966a) подчеркивает, что глубокое и действительно удовлетворительное переживание транса зависит от способности подчинять и отбрасывать паттерны поведения, характерные для бодрствования; то есть отказаться от некоторых из приобретенных ограничений и обычных систем отсчета, характерных для сознательных установок. Чтобы добиться этого, Эриксон выработал множество новых способов наведения и подчеркивал необходимость тщательного "гипнотического обучения", при помощи которого индивидуальность каждого субъекта будет обязательно приниматься в расчет, чтобы максимально увеличить присутствие непроизвольного или автономного поведения в трансе с как можно меньшим участием привычных сознательных установок и психологических рамок. В своей ранней работе Эриксон редко давал терапевтические внушения, пока транс не разовьется, по крайней мере, в течение двадцати минут — и только после многих часов предварительного гипнотического обучения. После многих лет опыта клиническая оценка психодинамики пациентов и их текущего психического состояния позволила ему работать значительно быстрее.
В конкретной практике трудно, если не невозможно, исключить все паттерны бодрствования. Это в особенности верно для типичного экспериментального исследования, где стандартизированные указания и прямые внушения используются с небольшим или необширным гипнотическим обучением, направленным на отбрасывание или, по крайней мере, ослабление привычных сознательных паттернов в трансе. Присутствие многих словесных, сенсорных, перцептивных ассоциаций, общих для ситуаций как транса, так и бодрствования, в большинстве экспериментальных исследований перекидывает мостик между ними и еще сильнее снижает их дискретность. Поэтому мы предпочитаем утверждать, что альтернативная парадигма, рассматривающая состояние транса и бодрствования как более или менее непрерывное, без какого-либо свидетельства "особого состояния транса", верна в оценке типичной экспериментальной ситуации. Однако эта парадигма не дает адекватного определения для тех клинических ситуаций, где умение терапевта во взаимодействии с потребностями пациента создают поразительные прерывности между трансом и нормальным состоянием сознания, которые заставляют вспомнить о теории особых состояний. Эта проблема аналогична жарким спорам о фундаментальной природе света — непрерывной (волновой) или дискретной (корпускулярной), — которые мучили физиков в первой четверти нашего столетия. На практике сочли полезным думать о свете иногда как о волнах, а в другие моменты — как о квантах. Наиболее адекватное определение, однако, выражается математической формулой, которую нельзя осмысленно перевести в термины повседневных ассоциаций на уровне слов и образов. Аналогичным образом в клинической практике может быть весьма полезным определять и подчеркивать те предшествующие и опосредующие переменные, которые способствуют дискретности между трансом и состоянием бодрствования, в то время как в экспериментальной работе теоретически может быть более интересно иметь дело с непрерывностью.
Субъективное переживание транса
Субъективное переживание транса, естественно, изменяется как функция личности индивидуума и его жизненной истории (Hilgard, 1970), а также как функция подхода, используемого для наведения и утилизации транса. Одной общей характеристикой в переживании большинства пациентов Эриксона является то, что в трансе все, казалось бы, происходит само собой. Как было прекрасно продемонстрировано при обучении доктора С., возникает чувство удивления, когда левитирует рука или происходит какое-либо сенсорное явление. Контраст между тем, что происходит само собой, и тем, что, как нам кажется, мы контролируем и направляем, — фактически одно из самых интересных явлений, связанных с субъективным переживанием психики. Наша внутренняя жизнь представляет собой диалог между тем, что происходит с нами, и тем, что мы в связи с этим предпринимаем. Чувства, ощущения, эмоции, настроения, мечты, фантазии и ассоциации всегда возникают спонтанно на бессознательном уровне и предъявляют себя на пороге сознания. То, как мы научаемся откликаться на эти спонтанные проявления, в значительной мере определяет наше чувство реальности, психического здоровья и благополучия. Например, мы можем откликнуться на то новое, что происходит в наших ощущениях или мечтах, с одной стороны, страхом, бегством и фобией или, с другой стороны, — любопытством и креативностью (Rossi, 1972a).
