основе, кем я собирался стать в соответствии со своей верой и кем пытался казаться как мужчина.
По правде говоря, лучше всего охарактеризовать этот период моей жизни я смогу, рассказав о пешем походе по Европе, который мы предприняли с одним из моих лучших друзей, Трэвисом. Примерно через шесть месяцев после разрыва я решил, что пора кончать с попытками быть «хорошим парнем» и надо становиться таким же, как все парни моего возраста (или, как минимум, таким, какими они были по моему мнению). Я хотел делать то же, что и они, — не отказываться от случайного секса, пить алкоголь, курить травку, встречаться с несколькими девушками сразу и все такое прочее — без малейших угрызений совести. Проблема состояла в том, что многие из этих вещей вызывали у меня дискомфорт. Я никогда не умел встречаться с несколькими девушками сразу и никогда прежде не напивался и не накуривался. Но в двадцать шесть лет наконец решил отбросить сомнения.
Тем летом Трэвис снимал небольшой ужастик в Тбилиси (в Грузии). Трэвис — один из тех парней, на которых я дико хотел быть похожим. Симпатичный блондин, поджарый и абсолютно беззаботный. Я серьезно, поищите его в Сети — полное имя Трэвис Ван Винкл — и вы поймете, о чем я. Он делал что хотел и когда хотел, и женщины любили его за это. Чем не идеальная компания для того, чтобы отправиться на поиски приключений? Мы решили, что я встречусь с ним в Грузии, мы соберем рюкзаки и двинемся через всю Европу, оттягиваясь на славу. За день до того, как вылететь из Тбилиси, мы рассматривали карту, и мне в голову пришла весьма вдохновляющая идея. Я сказал: «Слушай, Грузия ведь расположена недалеко от Израиля, а я всегда хотел посетить храм бахаи в Хайфе. Как насчет того, чтобы начать там, потом перелететь в Грецию и оттуда пуститься в путешествие по Европе?» Дело в том, что Трэвис тоже читал Писания вместе со мной и в то время сам находился в духовных блужданиях и поиске более глубокой связи с Богом. Это ли не лучший способ начать чисто мужской поход? По-моему, духовный центр моей религии — прекрасное место для того, чтобы положить начало путешествию, в котором мы планировали отдаться всему, что обычно считается не очень духовным.
Обдумывая поездку, мы первым делом заключили важное соглашение, потому что оба были молодыми актерами, работающими от гонорара до гонорара. Согласно ему, единственная причина, которая может прервать нашу четырехнедельную вылазку, — это получение одним из нас роли. Но учитывалась не любая роль, а контракт не менее чем на десять тысяч долларов — именно такая сумма превышала затраты на путешествие для нас обоих. Шансы на такую работу были ничтожны — ведь актер получает контракт в среднем после одной пробы из ста, а пробы по записи, сделанной в поездке, еще менее результативны. Так что мы ударили по рукам, понимая, насколько мала вероятность подобного предложения, и укрепились в своих намерениях начать с Израиля.
Сады бахаи в Хайфе входят в число самых прекрасных мест на планете. Это одна из главных туристических достопримечательностей Израиля, которую некоторые считают восьмым чудом света. Девятнадцать террас, спускающихся по склону горы Кармель к Средиземному морю, кажутся частью иного мира, святыней, полной покоя, — словно сам Бог возвел их как островок безмятежности посреди штормов и светильник, сияющий во тьме. Я вырос в вере бахаи и потому всегда мечтал оказаться там. Но, пожалуй, еще сильнее я желал посетить место упокоения Бахауллы (пророка и основателя религии бахаи), которое находится в двадцати минутах пути от Садов Бахаи, в Акке. Годами я слушал истории о силе и духовном влиянии, которое ощущали все, кто побывал здесь. И я немного нервничал, потому что начал понимать: это не лучшая точка для начала путешествия, подобного нашему.
Когда мы добрались до Акки, Трэвис устал и решил вздремнуть, отправив меня в святилище одного. Я помню, что сначала рассердился на него — в моих глазах он повел себя словно христианин, приехавший в Иерусалим, но проспавший все отведенное на город время. Однако мое раздражение уступило место благодарности, когда я осознал: это шанс побыть в одиночестве в таком святом и волшебном месте и вскоре я впервые испытаю на себе, каково это — чисто и смиренно попросить Господа прикоснуться к моей жизни.
Я сидел на скамейке лицом к востоку. Солнце палило, воздух был напоен ароматом роз. Небольшая группа немецких туристов только что закончила свою экскурсию и делала последние фотографии садов. Я закрыл глаза и почувствовал потребность, необходимость попросить Бога использовать меня так, как он/она/оно считает нужным, — чтобы я мог послужить ему/ей наилучшим образом. Я молился о том, чтобы Бог сделал меня своим инструментом. Я просил направить меня, прояснить мой ум и использовать меня во благо человечеству. Вероятно, это была самая смиренная молитва в моей жизни, и я часто вспоминаю этот момент, удивляясь, почему молился так долго. Посидев в размышлениях, я захотел спуститься на сто пятьдесят метров по тропе и войти в святилище Бахауллы — самое священное место для бахаи на земле, то самое, в направлении которого мы обращаем свои ежедневные молитвы.
На протяжении многих лет я слышал об энергии и силе, окружающих это святилище. Люди не раз рассказывали мне, как они, переступив его порог, начинали рыдать (хотя были уверены, что не станут). Моя мама посетила это место в молодости, и, по ее словам, во время молитвы к ней пришло видение о том, что скоро она встретит моего отца (это произошло спустя несколько лет). По мере того как я приближался к скромному строению, похожему на обычный дом, я все больше нервничал. Внезапно меня охватило сомнение: вдруг я недостаточно готов или недостаточно чист, чтобы войти. Что я должен сделать или сказать? Что, если у меня мало опыта? Значит ли это, что я недостаточно духовен? Сняв ботинки и войдя в здание, я ощутил странное, почти мгновенное изменение физического качества воздуха. Он будто стал гуще или что-то в этом роде. Я могу сравнить это с погружением под воду. Я чувствовал, как воздух обволакивает меня — тот воздух, которого обычно не замечаешь. В этой комнате он был текучим и словно обнимал меня. С любовью. Словно хотел напомнить мне, что я не просто полноценен, а более чем полноценен. В тот момент, будто по сценарию, как только этот густой воздух перетек в мои легкие и наполнил каждую клеточку моего тела осознанием того, что я любим… я расплакался. Мои ноги ослабли, и мне
