поверил, что дядя его убьет».
Снова мы видим мысли о смерти, страх смерти. В целом понятно, что ребенок сильно напуган. Иногда детей пугают слуги, чтобы заставить слушаться: это крайне опасная практика.
«Он знает, который час, но не может сказать, какой сейчас день. Ему нравятся кинокомедии. Матери сказали, что ребенок перерастет свои проблемы, и никакого лечения не требуется».
Представленная история болезни какая-то незавершенная, требуется больше фактов, чтобы дополнить отчет. Во-первых, нужно больше узнать о первом годе жизни ребенка, о том, почему он стал таким робким. Мы хотим выяснить, почему на него так повлияла смерть деда, и почему он боялся смерти от руки родного дяди. А еще очень важно понять отношение матери к своему ребенку. Перед нами тот случай, когда беседа с родителями совершенно необходима.
ПРИЕМ
Входят родители.
Д-Р АДЛЕР. Мы хотели бы чуть больше узнать о вашем ребенке, особенно о его поведении дома.
ОТЕЦ. Он очень любит гулять на улице, все время бегает там со своими друзьями-ровесниками. Они ему нравятся, но он не понимает, почему его дразнят.
Д-Р АДЛЕР. Заметна ли разница между ним и другими детьми?
ОТЕЦ. Заметна. Он не так хорошо все понимает, как другие дети. Он очень добрый, простой и милый ребенок. Что касается его поведения дома, то все замечательно. А еще у него особая любовь к музыке. Он понимает все, где есть ритм. Знаете, жена больше меня любит музыку. Но в доме нет музыкальных инструментов. Только радио.
Д-Р АДЛЕР. А что еще ему интересно?
ОТЕЦ. Похоже, его интересует только музыка. Желания у него весьма своеобразны. Сегодня он хочет быть кондуктором, завтра – полицейским… Ему по вкусу все профессии, где нужно носить форму.
Д-Р АДЛЕР. Почему он так сильно хочет работать?
ОТЕЦ. Чтобы носить форму.
Д-Р АДЛЕР. Как он относится к вашей старшей девочке?
ОТЕЦ. Они очень привязаны друг к другу.
Д-Р АДЛЕР. Бывает, что он кричит по ночам? Вы встаете, чтобы проверить, как у него дела?
МАТЬ. Только если хочет в туалет.
Д-Р АДЛЕР. А как он ведет себя по утрам?
МАТЬ. Просыпается самостоятельно и начинает петь. Его всегда переполняет радость. Что услышит по радио, то и поет.
Д-Р АДЛЕР. Когда он был младше, вам все казалось нормальным? Вы не замечали у него отсутствующий взгляд?
МАТЬ. Года в три мне казалось, что он ничего не понимает.
Д-Р АДЛЕР. А до трех лет вы замечали нечто подобное?
МАТЬ. До годовалого возраста он вел себя как нормальный ребенок, а потом мы стали обращать внимание, что он все никак не ходит. Но хотя он и не умел ходить, ему всегда было интересно, что происходит в комнате.
Д-Р АДЛЕР. Как он вел себя с незнакомыми людьми?
ОТЕЦ. Очень приветливо.
Д-Р АДЛЕР. Вы пытались отправить сына в школу?
ОТЕЦ. До конца прошлого года – нет, ведь мы даже алфавит выучить не смогли.
Д-Р АДЛЕР. Разве вы не слышали о школах для умственно отсталых детей, где работают специально подготовленные учителя и применяют особую методику обучения?
ОТЕЦ. Мы пытались найти такую школу, но не получилось.
Д-Р АДЛЕР. Как дела у старшей сестры?
ОТЕЦ. Со здоровьем у нее все идеально, в этом году она заканчивает среднюю школу.
Д-Р АДЛЕР. Как вы считаете, ваш сын – робкий ребенок?
ОТЕЦ. Нет, не похоже, что он чего-то боится. Знаете, нам помогает заботиться о нем одна девушка, так вот она гораздо более робкая, чем сын: она, например, боится, что его ударит другой ребенок. А он не боится ни темноты, ни собак.
Д-Р АДЛЕР. Я хотел бы провести медицинское обследование и осмотреть вашего сына.
ОТЕЦ. Мне надо бы упомянуть об одном случае. Когда Сидни было три, он играл с ребенком, и тот ударил его граблями по голове. Не знаю, повредило это ему как-то или нет.
Д-Р АДЛЕР. А ему становилось плохо? Может, он терял сознание, или его рвало?
ОТЕЦ. Нет.
Д-Р АДЛЕР. Есть ли у вашего сына какие-то физические изъяны?
ОТЕЦ. Я бы не сказал, что это изъяны, он просто очень худой и уши торчат.
Д-Р АДЛЕР. Сейчас я хотел бы осмотреть мальчика.
Родители выходят из комнаты.
Д-Р АДЛЕР. Мне кажется, мы больше поймем, увидев ребенка, чем из дальнейших дискуссий с родителями.
Заходит мальчик.
СИДНИ. Здравствуйте, доктор.
Д-Р АДЛЕР. Привет. Чем бы ты хотел заниматься, когда вырастешь?
СИДНИ. Я хотел бы стать солдатом.
Д-Р АДЛЕР. Почему? Мы ведь больше не хотим воевать.
СИДНИ. В смысле?
Д-Р АДЛЕР. В мирное время люди намного счастливее.
Пока идет разговор, доктор Адлер осматривает голову мальчика.
Д-Р АДЛЕР. В какие игры ты играешь с друзьями-мальчишками?
СИДНИ. В разные.
Д-Р АДЛЕР. А какой сейчас месяц?
СИДНИ. Сегодня суббота.
Д-Р АДЛЕР. А месяц?
СИДНИ. Август. (На самом деле май.)
Д-Р АДЛЕР (показывая ему монеты). Что больше: эта монетка или эта?
Сидни знает, что четвертак больше десяти центов.
Д-Р АДЛЕР. Ты знаешь, какой самый большой город в Америке?
СИДНИ. Америка – самый большой город, потом Англия.
Д-Р АДЛЕР. Ты хотел бы пойти в школу и научиться читать и писать?
СИДНИ. Да.
Д-Р АДЛЕР. Я скажу твоему отцу, в какую школу мы сможем тебя отправить. Где ты живешь?
СИДНИ. В Америке, на 170-й улице.
Д-Р АДЛЕР. А номер дома какой?
СИДНИ. Номер я забыл.
Д-Р АДЛЕР. Ты можешь сам найти дорогу домой?
СИДНИ. Нет.
Д-Р АДЛЕР. Что это за здание?
СИДНИ. Колледж.
Д-Р АДЛЕР. Чем занимаются в таком колледже?
СИДНИ. Задают вопросы, пишут, да разное делают.
Мальчик выходит.
Д-Р АДЛЕР. Пока я задавал вопросы, я проводил медицинский осмотр ребенка и обнаружил несколько признаков дегенерации. Наиболее важные: аномально маленькая голова (мы называем это микроэнцефалией), а также асимметрия левой стороны черепа. В данном случае вопрос должен стоять только о нарушении интеллектуального развития. Если бы речь шла о проблемной модели жизни, он бы боялся. Но и то, как он зашел в комнату, и то, что про его поведение рассказал отец, показывает – ребенок не робкий. Слабоумных детей часто можно отличить от плохо приспособленных детей по отсутствию у первых страха. У этого ребенка не хватает ума понять, когда он в опасности. Вспомните один из наших случаев, когда робкий и изнеженный ребенок кричал и плакал по матери, как только его сюда привели. Он даже взглянуть на меня не мог, не говоря о том, чтобы пообщаться. Наш пациент вел себя совсем иначе. Он бесстрашно
