второй воздержится от прерываний, применяя практику активного слушания.
Активное слушание основано на подходе “безусловного позитивного отношения”. Оно усиливает процесс консультирования полной вербальной вентиляцией и использует непрямую, неагрессивную обратную связь, чтобы сообщить собеседнику, что вы слушаете его и уделяете ему внимание.
Активное слушание включает в себя такие ответные реакции, как “хм-хм” и “м-м-м... да”, а также технику, известную как отзеркаливание. Отзеркаливание происходит, когда мы повторяем ключевые слова или фразы, которые говорит другой человек, чтобы дать ему понять, что мы уделяем ему свое внимание.
Продвинутое отзеркаливание происходит, когда мы перефразируем своими словами то, что слышим. Однако это помогает только тогда, когда мы точно интерпретируем сказанное.
Наконец, использование раскрывающих вопросов является предпоследней техникой активного слушания. Такие вопросы, как “Можешь ли рассказать мне больше об этом?” “Что еще случилось?” и “Есть ли у тебя другие мысли и чувства по этому поводу?”, могут быть очень полезными.
Раскрывающие вопросы контрастируют с закрытыми вопросами, которые ограничивают или определяют характер ответов собеседника. Вопрос “Что ты думаешь или чувствуешь по этому поводу?” позволяет другому человеку исследовать себя изнутри, в отличие от вопроса “Ты расстроился из-за этого?”, который воспринимается скорее как утверждение. Может показаться, что вы говорите собеседнику, что он должен чувствовать.
Люди отличаются по количеству времени активного слушания, которое они считают полезным. Пожалуйста, открыто высказывайте свое мнение и выслушивайте мнение собеседника о том, сколько времени вы бы хотели уделить этому.
Чтобы установить безопасность и укрепить доверие, начните с обязательства воздерживаться от того, чтобы давать советы, критиковать или выражать другому человеку любые негативные мнения — необходимо только активное слушание. Если возникает желание узнать мнение другого человека, лучше всего, чтобы он сам определил, когда, в каком виде и как часто он хочет высказать свое мнение. Свое мнение лучше всего предлагать по принципу “бери или пройди мимо”.
Не давайте никаких советов, если вас об этом явно не просят. Консультирующемуся лучше быть конкретным в том, какой тип обратной связи он хочет получить, и хочет ли вообще, например: “Я хотел бы только поговорить
о своих отношениях, но совсем не хочу слышать твоего мнения об этом — только активное слушание”. В другой момент консультирующийся может сказать: “Я хотел бы узнать твое мнение. Я хотел бы знать, кажется ли тебе, что я правильно понимаю своего начальника”.
При достаточной благожелательности, удаче, уважении, практике и сострадании взаимное доверие может так углубиться, что вы оба согласитесь изменить схему, чтобы в определенные моменты на сессиях позволять себе спонтанное выражение своего мнения. Не спешите к этому переходить и всегда оставляйте за собой право отказаться от выслушивания чужого мнения по любому конкретному вопросу в течение одной сессии или неопределенного их количества.
В этом ключе я или моя жена могли бы сказать друг другу: “Я думаю, что сегодня просто хочу, чтобы меня активно выслушали. Я хочу просто свободно высказать все, что думаю, и исследовать это беспокойное чувство внутри, не получая никакой дополнительной информации об этом”.
Соблюдайте терапевтическую конфиденциальность. Пусть то, что было сказано во время сессии, там и остается.
Я также рекомендую обоим партнерам изучить панель инструментов №4 в главе 13 и предыдущий раздел о четырех ключевых характеристиках отношений, прежде чем приступать к установлению отношений взаимного консультирования.
ГЛАВА 14 ПРОЩЕНИЕ: НАЧНИ С СЕБЯ
Эта глава является переработкой моей статьи, опубликованной в журнале Recovering за ноябрь 1991 г. Я написал ее, потому что был потрясен тем, какое давление оказывалось на моих клиентов, чтобы они просто простили и забыли. Из-за этого многие из них срывались обратно в отрицание и минимизацию всей травмы, которую пережили. Затем восстановление заходило в тупик, поскольку внутренний критик осуждал их за злопямятство.
Поскольку эта статья была полезна для моих клиентов и потому, что я получил так много позитивных отзывов от сообщества восстанавливающихся, у меня появилась мотивация написать мою первую книгу The Tao of Fully Feeling (Дао полного чувствования). Эта книга комплексно исследует прощение прошлых обидчиков на глубоком уровне. В связи с этим в ней утверждается, что некоторые родители так деструктивно на нас влияли, что их просто нельзя простить.
Существует много стыдящих, опасных и ложных “руководств” по прощению как среди сообществ восстанавливающихся, так и во многих духовных учениях. Многих переживших травму в дисфункциональных семьях ранят упрощенные, черно-белые советы о том, что в целях восстановления им нужно занять позицию полного и безоговорочного прощения.
К сожалению, те, кто следует советам прощать насилие, не проработанное гореванием, или насилие, все еще происходящее и/или настолько преступное, что не должно и никогда не может быть прощено, часто обнаруживают, что совсем не продвинулись в своем восстановлении.
На самом деле возможность подлинного прощения обычно утрачивается, если решение простить принято преждевременно на когнитивном уровне. Это потому, что за преждевременным прощением прячется защита в виде отрицания и вытеснения. Оно препятствует осознанию непроработанных чувств гнева и боли. Таким образом, очень важно понимать, что некоторые виды насилия являются настолько экстремальными и разрушительными для жертвы, что прощение просто невозможно. Подобные примеры включают в себя социопатию, осознанную жестокость, а также многие формы травли и родительского инцеста.
Подлинное прощение, имеющее содержание, ощущается значимым образом в сердце и обычно происходит от изначальной эмоции сострадания. Сострадание, конечно, не тождественно прощению, но обычно это переживание, из которого рождается прощение. Часто это происходит через промежуточный процесс, когда, обоснованно горюя о наших детских потерях, мы иногда находим смягчающие обстоятельства, которые способствовали пренебрежительному или абьюзивному воспитанию нас нашими родителями.
Чаще всего эти смягчающие обстоятельства группируются вокруг двух обстоятельств. Во-первых, наши родители часто воспитывали нас образом, который слепо копировал воспитание их своими родителями. Во-вторых, их дисфункциональное воспитание часто поддерживалось социальными нормами и ценностями того времени.
Тем не менее жизненно важно, чтобы мы не бросались принимать в расчет эти смягчающие обстоятельства до тех пор, пока значительно не проработаем травмирующие последствия влияния насилия и эмоционального отвержения на нас.
Рассматривая смягчающие обстоятельства нашего воспитания, мы можем иногда “понять”, что наши родители также были пережившими травму, и поэтому можем порой испытывать чувство жалости (сожаления) о них.
Иногда это чувство сострадания к ним переживается достаточно глубоко, и мы понимаем, как ужасно несправедливо было их детство. Это основанное на чувствах понимание иногда может превратиться в своего рода прощение.
Однако, если это прощение наших родителей не основано на сострадании к самим себе, описанный выше процесс — пустое умственное занятие. Даже хуже: он может стать большим препятствием для выполнения фундаментальной работы гнева в целях истинного восстановления.
Преждевременное прощение не позволяет нам показать своему внутреннему ребенку, что он имеет право злиться на бессердечное отвержение его родителями. Это помешает
