Техники гипноза. Обратная сторона сознания - Геннадий Юрьевич Иванов

с «подселением». Никто не знает, что это такое, но образ чужой души так же позволял сформулировать стратегию. В христианстве это экзорцизм – фактически та же абреакция, но речь идет не о соединении, а наоборот, – об изгнании неприкаянной души. В церкви она объявлена бесом – нечистой силой. Что же делала в таких случаях языческая община? Вот тут начинаются самое интересное: обряд плача. Сегодня это жанр фольклора, а раньше – профилактическая терапия от «диссоциации» или несанкционированного подселения души-беса. Как говорится, на выбор. Погребальный плач представлял собой массовую абреакцию, то есть освобождение от патогенной энергии, связанной с образом усопшего. Ведь похоронно-поминальные причитания имели совершенно конкретную цель: помочь душе погибшего человеке покинуть этот мир, а для этого необходимо было дать возможность душе усопшего трансформироваться в новый статус, что невозможно было без прощения. Исконное значение слова «простить» – освободить (от др. рус. «простъ» – свободный), значит, прощали, чтобы освободить. Очевидно это была процедура отказа от какого-то устоявшегося образа (злодея, неумехи, проказника и т. д. – смерть характеризовала человека), чтобы открыть усопшему путь к преображению, без которого, я так понимаю, попадание к праотцам было невозможно. Причем, сам обряд – это не сценическое действие как сегодня, а реальная терапевтическая процедура, которая представляла собой соединение волновой энергии всех участвующих в обряде для получения резонирующего эффекта. Очень похоже на массовый сеанс спиритизма, где частота полевой сущности усопшего угадывалась с помощью семантики причитаний. Для каждого вида смерти имелся свой плач. У мордвы, например, этнологи насчитали 12 видов погребального плача. На все случаи смерти. В общем, догородская психотерапия базировалась на языческой космогонии, которая, насколько я могу судить, представляла собой не менее последовательное и целостное учение, чем сегодняшняя психология. Ведь наши предки не только умели не допустить расстройство психики, но и спасали чужие души. Сейчас мы, к сожалению, заботимся только о собственной.

Каждый гипнотерапевт знает, что отсутствие слез у пациента – это проблема. Один из моих способов «довести до слез»: я прошу своего клиента сделать домашнее задание – составить список из лиц, которые когда-либо адресовали тебе неодобрение в связи с твоим плачем. Так и говорю: вспоминаем все события, вызвавшие слезы, и вспоминаем реакцию людей, которые были рядом. Практика показывает, что такой список есть у каждого. Фокус в том, что если потом попросить человека простить каждого в этом списке, то обязательно выявятся те, кого пациент прощать не хочет. Он будет «быковать», и его эмоциональный тонус начнет медленно, но верно подыматься. Работать можно!

Еще у меня есть такой прием, который связан с потерями. Мы все тяжело переживаем потери близких людей, любимых животных, игрушек, родительского дома – чего угодно, куда вложена частичка души. А самое главное, эти потери есть у всех и каждого. И когда я прошу своего пациента подготовить мне список всех его потерь в жизни, я уверен, что такой список будет. Достаточно организовать мыслеобразную процедуру прощания с этими образами, как сразу обнаружится, что с некоторыми из них собеседник прощаться не готов. Не может. И здесь тоже будет подниматься эмоциональный фон. Более того – «незажившие» потери являются огромной кладовой эмоций, если их разрядить в установленном порядке. Я иногда на эту работу трачу по нескольку сеансов, но зато получаю готового к гипнозу пациента.

Когда психика собеседника становится подвижной, можно спокойно раскрывать саквояж и выкладывать перед собой инструменты: процесс пошел.

Механизм рождения ошибочных рефлексов всегда связан с сильным впечатлением, которое незакономерно (по стечению обстоятельств) становится причиной выживания индивидуума и по этой причине принимается за спасительную модель поведения в аналогичных обстоятельствах. Например, описавшийся от страха ребенок получил такую волну любви и поддержки от родителей, что с тех пор стал писаться постоянно, желая испытать эти ощущения снова. Это типичный пример работы нашего подсознания. Примерно так же рождаются и эмоциональные запреты.

• Запрет на выражение агрессии может родиться у самого сильного в классе мальчика, когда его начнет постоянно бить новичок посильнее. Или, например, когда сын попытался защитить маму от агрессивного папы, но стало только хуже. Или когда ребенок накричал на родителей, а они в этот же день погибли в автокатастрофе.

• Запреты на самореализацию и творчество появляются, когда мама равнодушна к картинкам, которые рисует ей ребенок, пытающийся таким образом привлечь ее внимание. Или когда девочку побили одноклассницы за ее любовь к необычным нарядам.

• Запреты на близкие отношения могут возникнуть вследствие родительской холодности или предательства тех, в кого верил.

• Запреты на слезы, защиту и помощь рождаются, когда ребенок получает за слезы наказание.

• Запрет на потребность в признании может появиться после того как ребенка обсмеяли, когда он вышел к доске. Или когда он был наказан за громкое вызывающее поведение.

• Запретом на сексуальное возбуждение может стать первый опыт или пример отношения между родителями.

• Запрет на независимость часто вырастает из гиперопеки со стороны родителей или тугого пеленания в младенческом возрасте.

Наряду с рефлексами, порожденными опытным путем, существуют вербальные формы поведенческих установок: «драться не хорошо», «людям нельзя доверять», «мальчики не плачут», «лучше не высовываться», «все мужики хотят только одного» – они легко становятся запретительными, если ложатся в сознание в момент сильного эмоционального возбуждения.

Все эти запреты не дают человеку свободно выражать ту или иную эмоцию или потребность, приводя к накоплению неотреагированной энергии, что и выражается в симптоме. И часто подобные запреты на выражение определенных эмоций выступают в виде иных эмоций. Например, мужчина не может проявить агрессию, потому что ему страшно ее проявлять (так как он привык с детства, что это не помогает и становится только хуже), а девушка не способна проявить сексуальное возбуждение, потому что ей стыдно (потому что мама всегда говорила, что сексом занимаются только проститутки).

Устранение подобных запретов позволяет человеку проявить свою фрустрированную потребность и направить ее энергию в здоровое русло.

В практике гипнотерапевта нередко встречаются собеседники, непробиваемые в эмоциональном смысле. Такие люди могут нормально загипнотизироваться, нормально находить в памяти травматическую основу своего расстройства, но, когда дело доходит эмоциональной разрядки, ничего не происходит. Повторное переживание ничего не дает, потому что собеседник не реагирует на травматическую ситуацию, хотя она когда-то искорежила ему психику. Это, безусловно, ненормальная реакция, которую надо воспринимать как