большинство его членов справляется с бременем свободы
Рис. 2. Вариант тоталитарного общества
Понятно, что в обществе, где большинство составляют свободоспособные люди, маргиналам в силу их имманентной свободоспособности живется комфортнее. В тоталитарном же обществе маргиналы оказываются в одиночестве перед толпой, организованной в жестокую и беспощадную систему, не склонной мириться с их существованием.
А теперь вернемся к конкретике. Фромм показал на примере Германии, как в стране возникает тоталитарное (нацистское) государство в ситуации, когда большинство населения оказывается готовым к бегству от свободы. Россияне могут по аналогии обнаружить подобные механизмы в истории формирования сталинизма. Главным фактором, объединяющим Германию и СССР 20-х гг. 20 века в социально-политическом аспекте, является то, что эти страны в данный период находились в стадии постреволюционного хаоса, когда старые многовековые общественные структуры были сломаны, а им на замену пришла социальная стихия свободы всех видов, жить в условиях которой оказалось не готово большинство населения. Средние люди общества за считанные годы потеряли привычный для себя социальный статус и образ жизни. После стабильной и хорошо понятной им жизни, в которой у них было четко очерченное и незыблемое место, эти люди оказались полностью дезориентированными в водовороте быстро меняющихся преобразований общества, в которых они не могли найти хоть какой-нибудь якорь для создания новой своей самости. Они вдруг обнаружили, что в новой ситуации в социальном плане являются нулями, ничтожествами, неспособными по новым меркам общества устроить себе достойную жизнь.
Но если в Германии основными поставщиками людей, желающих поскорее расстаться с такой психологически неприятной свободой, был средний класс мелких предпринимателей и ремесленников, то в Советском Союзе социальная ситуация была несколько иной. Основную массу городского населения в 20-е гг. прошлого века составляло вчерашнее крестьянство, которое мощным пылесосом засосала на фабрики и заводы ускоренная индустриализация в условиях, когда прежний психически сильный и уверенный в себе дореволюционный пролетариат практически полностью был выбит гражданской войной, а жалкие его остатки переродились в партийную бюрократию. После стабильной жизни в условиях маленькой крестьянской общины многих новоиспеченных горожан хаос огромного людского муравейника сильно напугал. А здесь еще на психику этих растерянных людей стала давить показная роскошь жирующих нэпманов, подчеркивающая убогость их нового социального положения. Все это наложилось на гипертрофированные ожидания этих «гегемонов» скорого социалистического счастья, когда им было обещано, что отныне в стране никто лучше их жить не будет. Разочарованность и смятение от полученной свободы быстро сформировало желание сбыть ее кому-нибудь в обмен на новый успокаивающий порядок. И когда появилось политическое предложение «железной руки» от «отца всех народов», эти слабые люди с радостью оказали ему социальную поддержку.
Таким образом, получается, что любая революция, кардинально ломающая прежние социальные структуры, несет в себе угрозу отката в тоталитаризм, если в обществе люди, для которых бремя новой свободы окажется непосильным, составят большинство. Именно в таком состоянии выбора до сих пор находится российское общество, но оно в мире не одиноко. Угроза возврата в тоталитаризм актуальна в настоящее время для целого ряда стран третьего мира. Это является следствием международной политики США, которые предпочитают вскрывать страны третьего мира как консервные банки. Свергая существующие режимы, которые американцы квалифицируют как недемократичные, и разрушая старые общественные структуры, Штаты пользуются временной неразберихой в «открытой консервной банке» и вылавливают из нее куски пожирнее. Естественно, что американцы при этом стараются «продлить удовольствие» с помощью марионеточных правительств, но чаще всего политические процессы в таких странах выходят из-под их контроля. Типичным примером неудачной демократизации является Иран, когда на смену шаху, ориентирующемуся на развитые страны западной цивилизации, пришел религиозный вариант тоталитаризма.
Однако более важным является то, что откат в тоталитаризм начинает угрожать не только странам третьего мира, но и тем, население которых привыкло кичиться своей развитой демократией. Дело в том, что если человечество внимательно следит за тоталитарными тенденциями в третьем мире, то в отношении стран Северной Атлантики все пребывают в состоянии благодушной уверенности в невозможности ренессанса подобного социального явления в Западной Европе. И уж тем более никому не приходит в голову подозревать эту «заразу» в «самой свободной стране мира». А зря!..
Социальные механизмы развития тоталитарных тенденций в развитых странах сильно отличаются от постреволюционного синдрома, который мы рассматривали выше. Здесь присутствует несколько взаимосвязанных факторов. Но сначала следует понять одну старую ошибку обществоведов. Дело в том, что социальную ситуацию обычно рассматривают статично, когда условия существования человека на протяжении его жизни серьезно не меняются. В таком статичном обществе предполагается постепенное увеличение доли свободоспособных людей за счет их психологической и культурной адаптации к свободе. В такой ситуации со временем угроза возникновения тоталитарного режима постепенно уменьшается, так как снижается его социальная база (см. рис. 3).
Рис. 3. Развитие общества в сторону повышения свободоспособности его членов — вектор А
В настоящее же время динамический аспект развития общества стал настолько сильным, что подобная общественная модель уже стала неадекватной. Для анализа общественных явлений необходимо использовать уже принципы динамических систем, а они как раз приводят к выводу о постепенном снижении доли свободоспособных людей и постепенном нарастании социальной базы тоталитарных тенденций даже в странах развитой демократии. Происходит это по нескольким причинам.
В настоящее время резко усилилась скорость изменений условий жизни человека. Жизнь настолько быстро меняется, что средний человек уже не успевает за ней в своем личностном развитии. В усиление бремени свободы вносит свой вклад и глобализация, раздвигающая рамки жизненного пространства человека до размеров планеты. Теперь уже человеку для принятия основных жизненных решений приходится ориентироваться в ситуации, имеющей не масштабы своего небольшого городка, а всего мира. Справиться с таким усложнением когнитивной карты не всякая психика способна безболезненно. А если учесть и изменение из-за глобализации структуры ценностей, когда в своих жизненных устремлениях человеку уже приходится ориентироваться не на местных авторитетов, чей пример вполне реален, а на суперзвезды всего человечества типа Билла Гейтса или Арнольда Шварценеггера, то состояние его души начинает вызывать серьезные опасения.
Человек оказывается в ситуации фрустрации, когда понимает нереальность своей мечты. Ведь в экономическом плане от глобализации выигрывает лишь высококвалифицированный персонал транснациональных корпораций, чья зарплата растет как «на дрожжах». И хотя средний человек в развитых странах в абсолютном значении в зарплате не теряет, на фоне счастливчиков из ТН К его социальный статус — относительное явление — падает. В этой ситуации его может спасти покупка акций ТНК, но спекулятивный характер фондового рынка делает его жизнь нервной, усиливая психологическое
