Вскоре после выхода на сцену человека разумного в окаменелостях начинают появляться и другие примеры социального обучения и культуры. На раскопках стоянок в Замбии, возраст которых составляет около 160 тыс. лет, были обнаружены образцы гематита — красного оксида железа, который можно использовать как краску для нанесения рисунков на тело. Обрядовые захоронения, в том числе мужчины, сжимавшего в руке челюсть дикого кабана, датируются примерно 115 тыс. лет назад. В других могилах того же периода находят бусины. Зачем проявлять такую заботу о покойных, если погребению не придается какое-то символическое значение?
Homo sapiens географически распространились по планете очень быстро; вероятно, их мозг был способен на невиданный прежде уровень культуры. Статистический анализ глобальной базы данных генетических последовательностей мтДНК показал, что около 100 тыс. лет назад произошел резкий скачок численности человека разумного, в результате которого возникла демографическая ситуация, готовая к расцвету культуры за счет обмена идеями и миграций отдельных людей.
Со 100 тыс. до 45 тыс. лет назад в мире наблюдались спорадические примеры культурной практики: отдельные культовые погребения и символическое поведение, такое как занятия искусством и украшение тела. Примерно 45 тыс. лет назад в Европе человек разумный анатомически стал таким же, как его современный собрат, и с этого времени на его стоянках наблюдаются все признаки примитивной цивилизации. Телесно они были неотличимы от нас сегодняшних. Их образ действий куда более похож на наш, чем у кого бы то ни было из наших более ранних предков. Примерно в это время произошел культурный скачок, о чем свидетельствует прогресс в технологии изготовления орудий труда, сложных украшений, символических фигурок, рисунков на стенах пещер, музыкальных инструментов, талисманов и повсеместное распространение культовых церемоний и погребений. Каждый из этих видов деятельности предпринимался с целью, которая сама по себе требовала гораздо более высокого уровня социального взаимодействия, чем наблюдался у людей прежде (и чем уровень, нужный для любого «социального взаимодействия», которое можно хотя бы с натяжкой найти в животном царстве). Ясно, что люди начали торговать, поскольку сырье для артефактов зачастую привозилось издалека. Иными словами, люди уже испытывали тщеславие. Произведения искусства и украшения делаются в первую очередь затем, чтобы их могли увидеть и оценить другие. Изготовление украшений и творчество требовали много времени и усилий; оправданием таких затрат мог быть только социальный вес, который придавали владельцу соответствующие предметы. Погребения и религиозные церемонии отражают осознание смертности и размышления о загробной жизни и творцах всего сущего. Возможно, некоторые высшие приматы тоже демонстрируют поведенческие признаки скорби по мертвым, но современный человек — единственный вид, который проводит особые ритуалы, связанные со смертью.
Психолог Ник Хамфри предположил, что было бы уместнее называть наш вид Homo psychologicus (человек психологический), учитывая способность человека читать мысли — не каким-то сверхъестественным телепатическим способом, а просто представляя себе, что думает другой, и предсказывая, что этот другой будет дальше делать. Человеку необходимо уметь читать окружающих — ведь он принадлежит к виду, который обрел в ходе эволюции способность сосуществовать и, что еще важнее, сотрудничать. Эти навыки также пригодятся вам, если вы производите на свет беспомощных детенышей, которые нуждаются в заботе и внимании старших. Если вы хотите добиться, чтобы ресурсов вам хватило на вас самих и на малыша, вы должны уметь разбираться в чужих мотивах и предвидеть действия и цели других членов группы.
Это особенно верно в отношении тех приматов, которые активно занимаются политикой, интригами и созданием коалиций; иногда это называют «макиавеллиевым сознанием» — в честь ученого периода итальянского Возрождения, писавшего о том, как управлять при помощи хитрости и стратегии. Эта способность требует набора социальных навыков, известного в психологической литературе как «теория сознания» и представляющего собой мощный компонент социального интеллекта. Если у вас есть теория сознания, вы можете мысленно поставить себя на место другого и посмотреть на ситуацию его глазами. Это позволяет вам следить за действиями других, угадывать их намерения, переигрывать их и обмениваться идеями. Как мы узнаем из глав, повествующих о развитии ребенка, теория сознания развивается у человека достаточно поздно, а у некоторых невезучих так и остается несформированной, и это создает значительные препятствия в общении с окружающими.
Язык — один из присущих только человеку социальных навыков, и мы регулярно пользуемся им для разрешения проблем. Иногда человек разговаривает сам с собой, но основная задача языка — общение с окружающими. Мы учимся говорить, слушая других, и если некто вырастает в среде, где не звучит никакой язык, позже он, как свидетельствуют все данные, уже не может научиться разговаривать нормально, как бы мы ни старались. Что-то в нашей биологии определяет тот факт, что для овладения языком человек должен слышать его начиная с самого раннего детства. Даже изучение второго языка с возрастом становится все более проблематичным; это указывает, что для овладения языком существует некое окно возможностей.
Практически ни одна сфера человеческой деятельности, будь то работа, отдых или игра, не обходится без языка. Ни одно другое животное на планете не общается так, как мы. Животные могут издавать самые разные звуки: они пищат, лают, свистят, хрюкают, верещат, ухают и издают всевозможные другие звуки, но информация, которой они при этом обмениваются, остается очень ограниченной и жестко заданной. Что бы ни показывали на экране Уолт Дисней и другие мультипликаторы, общение животных ограничивается набором, иногда достаточно сложным, сигналов для передачи следующих четырех простых сообщений:
«Внимание, опасность»; «Держись подальше, чувак, серьезно тебе говорю»; «Приходите и берите, здесь еда»
или (наверное, даже чаще):
«Приходите и берите, дамы, я здесь».
Общение животных связано преимущественно с четырьмя темами: бегством, дракой, едой и совокуплением; это фундаментальные движущие силы, помогающие нам продержаться достаточно долго, чтобы передать гены потомкам. Люди тоже тратят немало времени на обсуждение этих тем, но больше всего на свете мы любим поговорить о других. Анализ типичных разговоров, подслушанных в торговом центре, показал, что две трети их содержания посвящено какой-нибудь социальной активности — кто, что и с кем делает. Общение людей не ограничивается биологическими движущими силами, необходимыми для выживания и размножения. Мы можем говорить о погоде, о политике, о религии и даже о науке. Мы можем высказывать свое мнение, давать советы и сообщать сколько угодно высокоуровневую сложную информацию — хотя вначале, когда язык только появился, наши разговоры, скорее всего, сводились все к тем же четырем насущным вопросам выживания. В конце концов, человеческое общение — сложная штука; оно не могло появиться в ходе эволюции просто так, без всякой серьезной цели.
Почему мы не можем разговаривать с животными? Во-первых, мы — единственные приматы, чей голосовой аппарат позволяет издавать контролируемые звуки, из которых складывается речь. Главное — у нас, в отличие от других приматов, низко расположена гортань. Гортань, или «голосовой аппарат», играет сразу несколько ролей. При выдохе воздух проходит через голосовые связки, которые, вибрируя, издают звуки, точно так, как издает звук травинка, натянутая между губами. Меняя форму рта, языка и губ, контролируя дыхание, мы можем дополнительно менять эти звуковые сегменты и получать различные вокализации. Еще одна важная роль гортани заключается в том, что она перекрывает дыхательные пути, защищая их от вдыхания пищи. У младенца гортань начинает опускаться в возрасте примерно трех месяцев, чем объясняется тот факт, что малыши могут одновременно глотать и дышать, когда сосут грудь.
Низкое положение гортани делает наш головой тракт намного длиннее и позволяет произносить гораздо более разнообразные звуки. Помимо особенно длинной звуковой трубки, у нас по сравнению с прочими приматами намного лучше развит мышечный контроль губ и языка, поэтому другие животные физически не в состоянии воспроизвести человеческую речь. Но физические ограничения — не единственная причина, по которой животные не разговаривают. Их мозг попросту к этому не приспособлен. Американский психолог Карл Лэшли еще в 1951 г. предположил, что уникальной основой человеческой речи могут служить отделы мозга, ответственные за последовательные движения, то есть движения, проделываемые одно за другим, в определенном порядке. В последние годы эта гипотеза получила поддержку: был открыт ген FOXP2, управляющий зародышевым развитием структур мозга, обеспечивающих процесс речи. Но даже если бы животные могли производить все необходимые движения, лингвист Ноам Хомски подчеркивает, что только у человека в процессе эволюции появились специализированные мозговые механизмы, необходимые для расшифровки базовой структуры самого языка. Главная разница между нашим языком и социальными взаимодействиями других животных состоит в том, что у нас есть система грамматики — слова и правила, которые позволяют сложить неограниченное количество новых предложений о чем угодно. Большинство из нас даже не сознает, что мы пользуемся этими правилами. Человек замечает неправильно составленную фразу на родном языке, потому что в ней нарушены правила, но мало кто знает, в чем, собственно, эти правила состоят. Люди взяли на вооружение грамматику задолго до того, как лингвисты начали формулировать законы языка.
