и политический разлом – причем мостик столь же надежный, сколь неоспоримо существование водородных бомб. Если бы некое всемирное сознание сумело понять, что всякое разделение и расщепление возникают вследствие раскола в человеческой душе, тогда мы знали бы, с чего следует начать. Но если даже мельчайшие и самые интимные порывы индивидуальной психики – незначительные сами по себе – останутся столь же бессознательными и непризнанными, какими они были до сих пор, то они продолжат накапливаться и порождать массовые группировки и движения, которые неподвластны разумным увещеваниям и не подчиняются призывам действовать во благо. Все прямые попытки устроить нечто подобное – не более чем бой с тенью, причем сильнее всего иллюзиями увлечены сами гладиаторы.
576 Суть дела заключается в собственном дуализме человека, в явлении, которое открылось нам внезапно, словно бездна вдруг разверзлась под ногами благодаря последним событиям мировой истории, хотя на протяжении столетий человечество искренне верило, что единый Бог создал человека по Своему образу и подобию, как малое единство. Даже сегодня люди в значительной степени не осознают тот факт, что каждый индивидуум является ячейкой в структуре различных международных организмов и поэтому причинно вовлечен в их конфликты. Он знает, что как отдельное существо более или менее бессмысленен, и чувствует себя жертвой неуправляемых сил, зато, с другой стороны, он таит в себе опасную тень и тайного противника, вовлеченного в качестве незримого помощника в темные махинации политических монстров. По самой своей природе политические органы вечно склонны искать зло в противоположных группах, а отдельный человек обладает неистребимой склонностью избавляться от всего, чего он не знает и не хочет знать о себе, через приписывание этих свойств кому-то другому.
577 Ничто не оказывает более разъединяющего и отчуждающего воздействия на общество, чем эта моральная беспечность и безответственность, и ничто не способствует взаимопониманию и сближению сильнее, чем взаимный отказ от проекций. Это необходимое исправление требует самокритики, ибо нельзя просто приказать другому человеку отказаться от своей греховности. Ведь он не признает свои грехи таковыми, и это можно сказать о каждом из нас. Мы можем распознать наши предубеждения и иллюзии только тогда, когда, опираясь на более широкое психологическое знание себя и других, готовы усомниться в абсолютной правильности наших предположений и тщательно и добросовестно сопоставить их с объективными фактами. Забавно, что идея «самокритики» очень популярна в марксистских странах, но там она подчинена идеологическим соображениям и должна служить государству, а не истине и справедливости в отношениях людей друг с другом. Массовое государство не намерено способствовать взаимопониманию и углублению отношений человека с человеком; напротив, оно стремится к атомизации и психической изоляции индивидуума. Чем больше находится нетипичных личностей, тем усерднее объединяет свои силы государство, и наоборот.
578 Не может быть сомнений в том, что и в демократиях расстояние между людьми гораздо больше, чем полезно для общественного благополучия, не говоря уже о наших психических потребностях. Правда, предпринимаются всевозможные попытки убрать вопиющие социальные контрасты через воззвания к идеализму, энтузиазму и нравственному сознанию людей; но, что характерно, при этом забывают применить необходимую самокритику и ответить на вопрос, а кто, собственно, выдвигает идеалистические требования? Может быть, тот, кто сумел перескочить через собственную тень, чтобы жадно вцепиться в какую-либо идеалистическую программу, сулящую ему долгожданное алиби? Сколько респектабельности и мнимой нравственности закрашивают обманчивыми красками внутренний мир тьмы? Прежде всего хотелось бы убедиться, что человек, вещающий об идеалах, сам идеален, что его слова и дела больше, чем кажутся. Но быть идеальным невозможно, идеал обречен оставаться недостижимым. Поскольку у нас обычно острый нюх в этом отношении, большинство идеалистов, нам проповедующих и обещающих златые горы, мы воспринимаем как пустых болтунов, их речи становятся приемлемыми только тогда, когда они открыто признают существование противоположных явлений. Без этого противовеса идеал превосходит наши человеческие возможности, становится попросту неосуществимым и вырождается в блеф, пускай и благонамеренный. Он используется для возвышения и угнетения, и в конечном счете ни к чему хорошему не приводит.
579 Признание тени, с другой стороны, побуждает к смирению, необходимому для признания нашего несовершенства. Именно это сознательное признание и внимание требуются всякий раз, когда предполагается установить человеческие отношения. Ведь отношения зиждутся не на дифференциации и совершенстве, которые только подчеркивают различия или отталкивают других от нас; они зиждутся, скорее, на несовершенстве, на слабости и беспомощности, которые нуждаются в опоре, то есть на самой почве и мотиве зависимости. Совершенство самодостаточно, в отличие от слабости, которая ищет опору и не противопоставляет партнеру ничего такого, что могло бы поставить его в подчиненное положение или даже унизить. Причем чем более заметен высокий идеализм, тем больше опасность унижения.
580 Подобные размышления не следует принимать за излишнюю сентиментальность. Вопрос человеческих отношений и внутренней сплоченности нашего общества вполне актуален ввиду атомизации нынешнего массового человека, чьи личные отношения фактически стираются всеобщим недоверием. Везде, где справедливость слаба, где действуют полицейский шпионаж и террор, люди тяготеют к обособленности, что, конечно же, целиком и полностью устраивает диктаторское государство, которое нарочно стремится накопить как можно больше лишенных амбиций социальных единиц. Чтобы противостоять этой опасности, свободное общество нуждается в узах аффективного свойства, в принципе наподобие caritas, то есть христианской любви к ближнему. Но именно эта любовь к ближнему больше всего страдает от непонимания, вызванного проекцией. Поэтому свободному обществу стоило бы поразмыслить о человеческих отношениях с психологической точки зрения, ибо тут кроется его реальная сплоченность и, следовательно, его сила. Там, где кончается любовь, начинаются власть, насилие и террор.
581 Эти размышления имеют целью не восхвалять идеализм, а лишь способствовать осознанию текущей психологической ситуации. Не знаю, что слабее, – идеализм или прозорливость масс. Знаю только, что требуется время, чтобы произошли психические изменения, которые имеют хоть какие-то шансы закрепиться. Прозрение, которое наступает медленно, кажется мне предпочтительным с точки зрения долгосрочных последствий в сравнении со спонтанным идеализмом, который вряд ли продержится долго.
582 Та низшая часть психики, которую наш век считает «тенью», содержит в себе больше, нежели просто негативные элементы. Сам факт, что через самопознание, то есть через исследование собственной души, мы наталкиваемся на инстинкты с их образным миром, должен пролить некоторый свет на силы, дремлющие в душе, о которых мы редко задумываемся, если в жизни все идет гладко. Это потенциальные возможности для развития, и от подготовленности и позиции сознательного разума всецело зависит, чем обернется вторжение этих сил и связанных с ними образов и идей – созиданием или катастрофой. Психолог, по-видимому, единственный знает по
