Сентябрь 1825 года или несколькими годами ранее.
…День в Свято-Успенской Саровской пустыни склонился к вечеру. На горизонте, за могучим вековым лесом, догорает алый закат. Шепча Иисусову молитву, утомленные долгими послушаниями монахи тихо расходятся по своим кельям. То там, то здесь гаснет в окнах свет. Постепенно весь монастырь погружается в непродолжительный, но крепкий сон.
Не спит только батюшка Серафим. Неспокойно сегодня старцу. Особенно усердно молится он перед иконой Божией Матери «Умиление». Окончив молитву, отец Серафим берется за веник и начинает мести деревянный пол убогой своей кельи. Затем выходит на крыльцо и всматривается в густой сумрак ночи, словно ожидая кого-то.
Проходит несколько минут, и до батюшки доносится отдаленный топот копыт. И вот уже к келье старца подъезжает на тройке незнакомец в офицерском мундире. Отец Серафим спешит навстречу и кланяется гостю в ноги:
– Здравствуй, великий государь!
Затем берет приезжего за руку и ведет в свою келью…
Часть первая
Трагедия в Таганроге
В Ростовском уезде Екатеринославской губернии, на берегу Азовского моря, лежит небольшой город Таганрог. Окруженный с трех сторон водой, славится он торговлей с иноземными купцами.
Круглый год, не считая пары месяцев осенней распутицы, кипит жизнь в таганрогской гавани. На рейде теснятся корабли. То и дело подходят груженые подводы; склады и пакгаузы набиваются товаром, а портовые трактиры – разноязычной публикой.
Здесь мало кто интересуется чем-либо, кроме «дела». И кажется, ничто на свете не может нарушить привычный ритм жизни Таганрога. Однако в конце 1825 года именно здесь произошло событие, надолго выбившее из колеи жителей этого провинциального городка и необычайно взволновавшее всю Россию…
В тот год таганрогская осень, обычно дождливая и обильная туманами, выдалась теплой и сухой. В середине сентября солнце грело еще совсем по-летнему, а море ласково и безмятежно плескалось у берега. В одно такое тихое сентябрьское утро на берегу моря, неподалеку от гавани, под мерный шум прибоя, заглушаемый криками портовых грузчиков, играли два худеньких мальчика лет восьми-девяти. Один из них был чуть повыше, со светлыми кудрями и серо-голубыми, добрыми, не по годам серьезными глазами. Другой мальчик был темноволосым, с горящим взглядом живых черных глаз. Отроков можно было принять за самых обычных детей, если бы не одежда, выдававшая в них дворянское происхождение.
С большим воодушевлением они строили замок, неутомимо возводя из песка и камней крепостные стены и башни. А озорные волны то и дело набегали на их сооружение, подмывая его то там, то здесь. Юные строители и сами уже промокли до нитки, но, увлекшись игрой, совсем этого не замечали. Старался не замечать этого и коренастый мужичок лет тридцати пяти. Расположившись неподалеку от ребят прямо на песке, он более всех радовался теплому солнышку и, хотя был приставлен к молодым господам «для присмотру», позволил себе даже задремать.
Но вот крепость достроена, и началась баталия между русскими и французскими воинами, которых изображали короткие и длинные палочки, заранее запасенные мальчиками в огромном количестве. Победа, как и следовало ожидать, оказалась на стороне русских, и их главнокомандующий – темноволосый мальчик – схватил самую короткую палочку, подбежал к морю и со всей силой швырнул ее в волны.
– Плыви же теперь на Святую Елену! – прокричал он. – Наш государь выгнал тебя из России и захватил твой Париж!
– Долго же ему придется теперь плыть, – заметил голубоглазый мальчик, всматриваясь в синюю даль. – А как ты думаешь, Петя, – повернулся он к другу, – государь уже приехал?
– Не знаю, – пожал плечами Петя. – Все ждут его в церкви. Жаль, что нас туда не пустили. Пойдем домой, Павлик. Отец вернется, все расскажет.
– Вас можно поздравить с победой, господа? – раздался вдруг чей-то голос за спиной у ребят.
Мальчики обернулись и от удивления замерли на месте. В метре от них, рядом с песочным замком, стоял незнакомый высокий господин лет пятидесяти. Прогуливаясь по набережной, он давно приметил ребят и с интересом наблюдал за их игрой, а теперь решил подойти поближе. Был он в сюртуке и в руках держал лакированную фуражку. Лицо его ребятам было трудно рассмотреть: оно казалось темным, как на старинных иконах, поскольку солнечный диск оказался как раз позади головы, образовав ослепительный нимб. Мальчики во все глаза рассматривали удивительного незнакомца.
– Так что же, господа, победа одержана? – с улыбкой повторил он свой вопрос.
– Так точно! – по-военному отрапортовал темноволосый мальчуган, первым придя в себя. – Разрешите представиться! Петр Никольский! А это мой друг и брат Павел Вершинин!
Оба мальчика поклонились.
– Рад знакомству, – тепло произнес господин.
Он сделал пару шагов вперед, чтобы пожать руки мальчуганам. Солнце скрылось за его широкими плечами, ослепительный нимб исчез, и ребята наконец могли разглядеть лицо собеседника. У господина были весьма характерные черты лица: прямой высокий лоб, довольно короткий нос, сильный, выступающий вперед подбородок и удивительные небесно-голубые глаза, в которых затаилась грусть.
– Я уже четверть часа наблюдаю за вашей баталией, – продолжал он после того, как мальчики, вытерев испачканные руки об штаны, немного конфузясь, ответили на рукопожатие. – Осмелюсь заметить, вы допустили большую ошибку.
– Какую же? – удивились ребята.
– Вы, Петр, сказали, что император освободил Россию от Наполеона, ведь это его вы отправили на остров Святой Елены, если не ошибаюсь?
Мальчик утвердительно кивнул головой.
– Однако вы забыли про Кутузова, – продолжал незнакомец. – Только благодаря его мудрой тактике французы так бесславно покинули пределы нашего Отечества, что и предрешило их участь. Первенство славы, несомненно, принадлежит Михаилу Илларионовичу, а не государю, который был бы бессилен без своего фельдмаршала.
От обиды за царя у мальчиков даже перехватило дыхание. Как смеет этот господин так говорить об их императоре, на рассказах о котором они воспитывались отцом!
– Милостивый сударь! – холодно начал Петя. – Вы, вероятно, плохо знаете нашего бесстрашного и мудрого государя, иначе бы не посмели так о нем говорить!
– Откуда же вы, юные господа, так хорошо его знаете? – голубые глаза незнакомца улыбались.
– Наши родители имели честь служить императору в те славные дни. Они дошли с государем до самого Парижа и своими глазами видели, как был низвержен Наполеон. А Кутузова в Париже не было, это нам точно известно!
– Вы правы. Он не дожил до этого события всего несколько месяцев, – согласился незнакомец. – Между тем весьма отрадно видеть в наше время столь горячую любовь к государю, – на его глазах появились слезы.
– Вы, наверное, недавно прибыли в наш город, – вступил в разговор Павлик, – и еще не знаете, как у нас здесь все любят и почитают его величество, с каким нетерпением ждут его приезда.
– Да, я здесь совсем недавно. А кто ваши родители, позвольте узнать?
– Мой отец – казачий полковник Андрей Пет рович Никольский, герой Отечественной войны 1812 года! – ответил Петя.
– А мой – казачий полковник Николай Павлович Вершинин, – вторил ему Павлик. – Только он умер четыре года назад, – мальчик печально вздохнул.
– Умер?! – воскликнул с горечью незнакомец. – Мне так жаль! Это был прекрасный человек, как и ваш отец, Петр. И я бесконечно рад, что встретил здесь сегодня столь же достойных их сыновей!
– Сударь, так вы знали наших родителей? – изумились мальчики.
В это время мужичок, спавший неподалеку на песке, сладко потянулся и открыл глаза. Увидев незнакомого господина, он тут же вскочил и начал раскланиваться, прося прощения за свою вольность.
– Да-да, я когда-то знал их, – рассеянно произнес незнакомец. – Что ж, господа, не смею вас больше задерживать, – г осподин надел фуражку, поклонился мальчикам и зашагал прочь.
– А ведь у него прекрасная военная выправка, – заметил Павлик, глядя вслед незнакомцу.
– Милостивые судари, что же вы не разбудили верного Гаврилу, – причитал горе-надсмотрщик. – Время-то, время как быстро пролетело! Батюшки, так вы мокрые с головы до ног! Ну и задаст мне ваша матушка Марья Алексеевна!
* * *
Петя, Павлик и Гаврила шли домой не спеша. Мальчики были уверены, что встреча государя растянется на несколько часов, а они тем временем успеют привести себя в порядок, не вызвав нареканий со стороны матушки.
– И вот, – продолжал Гаврила, – государь потому и едет к нам, чтобы сделать Таганрог новой столицей. М-да!
– Да что ты такое говоришь? – изумились мальчики. – Разве такое возможно?
