Итак, история Нури прошла незамеченной и не была упомянута в официальных отчетах, в которые умышленно не были включены «некоторые из лучших выступлений в парламенте» из-за давления особо заинтересованных групп, а другие интереснейшие доклады подверглись «несправедливому искажению». В свете подобных откровенных заявлений мы вполне можем предположить, что это относится и к сообщению Нури об обнаружении ковчега. Возможно, большинство его слушателей уже устроилось в скептицизме своего времени с таким комфортом, что лишь пожало плечами при неприятном упоминании о том, что когда-то жило некое историческое лицо по имени Ной, что оно построило какой-то ковчег по велению Божьему «ради спасения дома своего» и таким образом спаслось от карательного потопа.
Не поддается пониманию тот факт, что современные доказательства существования ковчега привлекли так мало внимания. Однако и более ранние свидетельства о Всемирном потопе, отслеженные в древней мифологии, также не нашли достойного отклика и вскоре были преданы забвению. Такие научные труды, как «Анализ древней мифологии» Джекоба Брайанта (опубликованный в Лондоне в 1807 г. и названный историками «фантастическим»), были выброшены на свалку «за негодностью».
Брайант глубоко погрузился в языческое прошлое и доказал достоверность повествования Моисея с открыто провозглашенной целью «освобождения предания ото лжи» путем сравнения мировых мифологических систем с библейской историей. В значительной степени ему удалось доказать «несомненный факт Всемирного потопа на основе свидетельств большинства народов». Цель его колоссальных усилий заявлена в его предисловии к третьему тому:
«Опустошение мира потопом и его возрождение в одном лице являются в наши дни весьма спорными фактами; многие враги Откровения, выяснив эти истины, придут к более близкому знакомству со Священным писанием, и подобное проникновение в истину не может не привести к добру. Ибо наша вера полагается на исторический опыт, и именно игнорирование его порождает неверующих. Следовательно, исторические свидетельства могут завоевать тех, на кого не воздействуют рафинированные богословские доводы».
Поистине слишком похвальная цель, чтобы получить такой страшный прием!
Фабер — еще один талантливый историк и исследователь того же поколения — писал на схожую тему и столкнулся с еще менее теплыми откликами, и потому его имя даже не упоминается в энциклопедиях наших дней. В самом деле, интерес к нему был столь незначительным, что, насколько нам известно, для распространения в Великобритании и Америке было отпечатано только пятьсот экземпляров его трехтомного труда.
Тем не менее в «Происхождении языческого идолопоклонства» (опубликовано в Лондоне в 1816 г.) Фабер также представил убедительные исторические доказательства того, что гора Арарат в Армении послужила причалом для ковчега, отследив миграцию народов от этой глубоко почитаемой горы. Он также доказал, что «в очень большой части языческой мифологии главным событием является потоп, а многочисленные языческие обряды посвящены памяти об этом ужасном событии»; что «языческие описания сотворения мира содержат прозрачные намеки на потоп» и что «многие из наиболее древних народов сохранили почти педантичные описания Всемирного потопа, которые удивительным образом совпадают с историей, изложенной Моисеем».
Все могло бы быть иначе, если бы идеи трех выдающихся людей — Брайанта, Фабера и Нури были признаны и приняты как Божье послание, адресованное тому скептическому времени. Хаотическое духовное состояние современного мира свидетельствует о том, что эти идеи не были признаны или замечены. Так, согласно труду Филипа Мауро «Креационист» (перепечатанному в «Байбл-Сайенс Ньюслеттер» 15 апреля 1970 г.), именно святоши, «не натуралисты и лабораторные работники, а проповедники и профессора проталкивают» и распространяют эволюционную теорию происхождения мира как «религиозный, а не научный вопрос»; «самыми ревностными защитниками и пропагандистами эволюции являются именно «либеральные христиане», или «модернисты», которые даже не пытаются завуалировать этот факт».
Эхо раннего скептицизма еще, к сожалению, слышится даже среди крупных современных ученых и церковников. Если бы не помощь группы убежденных мужчин и женщин, еще не зараженных болезнью критиканства (уже свирепствующей на Западе) и поверивших в рассказанную принцем Нури историю «чудесного открытия», изложенные в настоящей главе факты могли бы все еще пылиться и рассыпаться в прах в каком-нибудь недоступном архиве на родине оккультного архиепископа.
Одного из бывших миссионеров, а именно миссис Платт, бдительно стоявшую на страже славы Господней и Слова Божьего, мы должны поблагодарить особо, ибо она открыла путь к неожиданному и волнующему повороту событий в недавно начавшемся исследовании.
Глава 4
БОЛЬШЕВИКИ И КОВЧЕГ
В ноябре 1945 г. миссис Мэри Шлауффлер Платт, удалившаяся на покой бывшая миссионерка в Персии, сидела в гостиной своего дома в Нью-Хейвене, штат Коннектикут, перелистывая страницы журнала русских белоэмигрантов «Россия» от 6 октября 1945 г. Неожиданно ее внимание привлек заголовок одной заметки. Возможно ли это? Еще одна история о Ноевом ковчеге?
Всего несколькими днями ранее она вспоминала, как в Пресвитерианском колледже города Урмия появился принц Нури и рассказал о своем удивительном открытии ковчега. Что же означала эта новая история?
В волнении миссис Платт взялась за перо. Заметка в русском издании могла иметь первостепенное значение для мистера Каммингса, навестившего ее незадолго до того. Она обязана немедленно написать ему.
Но и этот след, похоже, завел в тупик, когда несколько дней спустя Эрил Каммингс с письмом миссис Платт в руках нетерпеливо переминался с ноги на ногу перед столом секретарши нью-йоркской редакции «России» и просил предоставить ему один экземпляр вожделенного номера. Поначалу и редактор, и секретарша с подозрением смотрели на незнакомца, приехавшего из Калифорнии и заинтересовавшегося русским изданием и к тому же историей обнаружения Но-ева ковчега. Почему он так жаждал узнать о местонахождении автора заметки? Возможно, тут скрывается нечто большее? (И действительно скрывалось!)
После десяти мучительных дней сменявших друг друга надежды и отчаяния ему хоть и неохотно, но сообщили имя и адрес одного бывшего русского генерала, проживавшего в Сиэтле. Но журнала не дали, как и отказались еще чем-нибудь помочь. Любопытному американцу пришлось самому решать свои проблемы.
Ликующий и окрыленный даже таким намеком на удачу, нетерпеливый исследователь тут же поспешил в нью-йоркскую Публичную библиотеку и вскоре получил в журнальном отделе обещающие сведения. Статья в 4 тысячи слов вскоре была найдена, с нее сняли фотокопию и перевели ее на английский язык. Даже при цене в 1 цент за слово (согласно записи в дневнике) она стоила упорного ожидания и затраченных денег, ибо она, казалось, соответствовала не только спорной находке Росковитского, но и рассказам двух солдат, утверждавших, что они участвовали в двух царских экспедициях. Благодаря миссис Платт был найден очень важный след. Нельзя было терять время.
Мало было совпадения с основными утверждениями летчика, в статье упоминались дополнительные детали научных аспектов наземной экспедиции к ковчегу. Автор статьи назвал находку «одним из наиболее примечательных событий века».
После пространного и весьма интересного экскурса в историю и предания о горе Арарат и потопе, автор подробно описал внешний вид корабля и реакцию увидевших его людей.
В статье было подтверждено первое впечатление летчика о том, что огромное сооружение напоминало с воздуха подводную лодку с закругленной палубой, которая позволяла бы волнам свободно перекатываться через нее. Описывались остатки надстройки в центре ближе к носу корабля, похожие на облицовку люка, ведущего внутрь судна. Оно клонилось одним бортом к берегу озерца, в которое было частично погружено. На борту ближе к носу корабля виднелась несимметричная Дыра или отверстие, возможно, появившееся в результате аварии или по необходимости. На другом борту имелся большой дверной проем, но без двери.
На доставку донесения о находке пилота царю ушло какое-то время. Царь немедленно приказал направить научную экспедицию для сбора данных. Лишь в конце декабря 1917 г., согласно статье, две поисковые группы в составе 150 пехотинцев, саперов и других специалистов добрались до места после месяца изнурительного пути. В конце концов, закаленные, не боявшиеся зимы русские добрались до озера и ковчега. Они пересекли «дикие и непроходимые места», бросив вызов свирепым снежным и ледяным бурям. Пришлось прокладывать тропу и вырубать ступеньки к месту нахождения объекта. Они перенесли невероятные трудности — спали на снегу, голодали и замерзали, им не хватало еды, которую доставляли с запозданием.
