Затем они поместили его в котел, и Медея поспешила удалиться на своей запряженной змеями колеснице, прежде чем раскроется ее вероломство, иначе их месть была бы ужасной. Хотя она убежала, но не велика была радость от ее преступления. Ясон, для кого она так много сделала, пожелав жениться на Креусе, коринфской принцессе, бросил Медею. Она, разъяренная от его неблагодарности, призвала богов к мести, послала ядовитый пеплос как дар невесте и, убив затем своих детей и поджегши дворец, взобралась на запряженную драконами колесницу и улетела в Афины, где стала женой царя Эгея, отца Тесея; и мы снова с ней встретимся, когда перейдем к приключениям этого героя.
* * *
Есть и другая история, связанная с Медеей, ужасно отвратительная даже для колдуньи, то есть существа такого рода, которому и древние, и современные поэты привыкли приписывать всяческое зверство. При побеге из Колхиды она взяла с собой своего юного брата Апсирта. Обнаружив, что судна Ээта нагоняют аргонавтов, она убила юношу и выбросала части его тела в море. Ээт, достигнув этого места, нашел жалкие останки своего убитого сына; и пока промедлил, чтобы собрать разбросанные части и предать их почетному погребению, аргонавты скрылись.
В трагедии «Медея» великий древнегреческий поэт Еврипид красноречи во описал страдания покинутой царицы:
…удел
Медеи стал иной. Ее не любят,
И нежные глубоко страждут узы.
Детей Ясон и с матерью в обмен
На новое отдать решился ложе,
Он на царевне женится – увы!
Оскорблена Медея, и своих
Остановить она не хочет воплей.
Она кричит о клятвах и руки
Попранную зовет обратно верность,
Богов зовет в свидетели она
Ясоновой расплаты.
Не поднимая глаз
Лица, к земле склоненного, Медея,
Как волн утес, не слушает друзей,
В себя прийти не хочет.
Перевод Иннокентия Анненского
От редактора. У прекрасного русского поэта Валерия Брюсова есть ряд стихов, посвященных античной мифологии. В их числе небольшая поэма «Лира и ось», в которой нашим глазам предстает легендарный возница, погонщик колесницы-квадриги на конных состязаниях древности, потерпевший поражение на скачках, но не сдавшийся. Он говорит:
Нет, я не выбуду из строя,
Но, силы ярые утроя,
Вновь вожжи туго закручу:
Уже на колеснице новой,
Длить состязание готовый,
Стою, склоняю грудь, лечу!
Драконы ли твои, Медея,
Триптолема ль живая ось
Меня возносит, пламенея, –
Но коням не помчаться врозь!
Стоб и грудь склоняю косо,
Как на земле, так в небеси:
Пусть в небе вихрятся колеса
На адамантовой[2] оси.
Одним из героев экспедиции аргонавтов был Мелеагр, сын Ойнея и Алфеи, царя и царицы Калидона. Алфея, когда родился ее ребенок, увидела трех парок, которые, прядя нить судьбы, предсказали, что жизнь ребенка будет длиться столько, сколько будет гореть головня в очаге. Алфея схватила и вытащила головню и заботливо спрятала ее на годы, пока Мелеагр вырос до мальчика, юноши, зрелого мужчины. Случилось так, что Ойней, когда приносил жертвы богам, не оказал должных почестей Диане; и она, возмущенная пренебрежением, наслала дикого вепря огромных размеров опустошать поля Калидона. Его глаза были налиты кровью и сияли огнем, щетина поднималась дыбом как грозящие пики, клыки были как бивни индийского слона.
Созревающий хлеб был растоптан, садовые деревья, виноградники и оливы, разорены, стада разбежались в диком ужасе от убийцы. Все обычные средства не срабатывали; и Мелеагр созвал героев Греции присоединиться к смелой охоте на ненасытного монстра. Тесей и его друг Пирифой, Ясон, Пелей, будущий отец Ахилла, Теламон, отец Аякса, Нестор, тогда еще юный, но в своем возрасте несший оружие с Ахиллом и Аяксом в Троянской войне – они и многие другие присоединились к смелому предприятию.
Античная фреска сохранила для нас облик участников Калидонской охоты: Мелеагр, Аталанта, Тесей, Пирифой
С ними пришла Аталанта, дочь Иаса, царя Аркадии. Пряжка из полированного золота скрепляла ее одежду, колчан из слоновой кости висел за ее левым плечом, а в левой руке она несла лук. В ее лице смешилось женское очарование и привлекательность юноши-воина. Мелеагр увидел ее и влюбился.
Но теперь они были уже около логова зверя. Они натянули между деревьев сильные сети; они спустили собак, они пытались найти следы своей добычи на траве. Из леса был спуск на болотистую землю. Здесь вепрь, лежа в камышах, услышал крики своих преследователей и устремился на них. Один за другим охотники были сброшены и убиты. Ясон бросает свое копье с молитвой Диане об успехе; и благосклонная богиня позволяет оружию задеть, но не ранить, отклонив стальной наконечник копья в полете. Атакованный Нестор прячется и находит спасение в ветвях дерева.
Телемон устремляется на зверя, но, споткнувшись о выступающий корень, падает ничком. Но, наконец, стрела Аталанты впервые пробует кровь чудовища. Это была легкая рана, но Мелеагр увидел и радостно восхвалил ее. Анкей, взволнованный завистью к похвале, доставшейся женщине, громко хвалится своей собственной храбростью и бросает вызов вепрю и богине, которая его послала; но, когда он бросается на него, взбешенный зверь валит его смертельной раной.
Тесей бросает свой меч, но тот отклоняется в сторону из-за защищающего сука. Стрела Ясона не попадает в цель и убивает вместо зверя одну из ясоновых собак. Но Мелеагр после одного неудачного удара, ударил монстра копьем в бок, затем бросился на него и добил его повторными ударами.
Ключевой момент Калидонской охоты
В округе поднялся крик; все поздравляли победителя, столпившись, чтобы дотронуться до его руки. Он, встав ногой на голову убитого вепря, повернулся к Аталанте и посвятил ей голову и грубую шкуру, которые были трофеями его успеха. Но из-за этого зависть привела остальных к раздору. Плексипп и Токсей, братья матери Мелеагра, среди прочих оспаривали дар и отобрали у девушки трофей, который она получила. Мелеагр, охваченный яростью из-за такой несправедливости, а еще более из-за оскорбления, нанесенного той, кого он любил, забыл законы родства и погрузил свой меч в сердца обидчиков, забыв о том, что они приходились ему родными дядями.
Когда Алфея приносила дары благодарности в храме за победу своего сына, тела убитых братьев попались ей на глаза. Она кричала, била себя в грудь и поспешила сменить праздничные одежды на траурные. Но когда убийца становится известен, горе уступает место твердому желанию отомстить сыну. Она принесла роковую головню, которая когда-то была спасена из пламени, головню, которую парки связали с жизнью Мелеагра, и приказала развести огонь. Потом четырежды она пыталась положить головню в огонь, и четырежды вытаскивала ее обратно, трепеща при мысли об уничтожении ее сына. В ней боролись чувства матери и сестры. Она то бледнела при мысли о возможном деянии, то снова пылала яростью на поступок своего сына. Как судно, уносимое в одну сторону ветром, а в другую – волнами, мысли Алфеи были подвешены в неопределенности.
Но вот сестра победила мать, и Алфея, держа роковое полено, воскликнула:
– Обернитесь вы, фурии, богини возмездия! Обернитесь, чтобы увидеть жертву, которую я приношу. Кровь должна быть искуплена кровью. Как будет Ойней радоваться победе сына, когда дом Фестия опустошен? Но, увы! Зачем я его родила? Братья, простите слабость матери! Моя рука мне изменяет. Он заслужил смерть, но не я должна была бы уничтожить его. Но как он будет жить, и торжествовать, и править Калидоном, когда вы, братья мои, скитаетесь не отомщенные среди теней? Нет! Я подарила тебе жизнь; теперь умри за свое преступление. Верни жизнь, которую я дважды дала тебе, в первый раз – когда родила, и снова – когда вытащила эту головню из пламени. О, так умри же! Увы! Злосчастное соревнование; но, братья, вы победили.
И, отвернувшись, она бросила роковое полено в горящий костер. Оно издало, или показалось, что издало, смертельный стон. Мелеагр, отсутствовавший и не знавший причины, почувствовал внезапную острую боль. Он горел, и только мужественной гордостью преодолевал боль, которая убивала его. Он скорбел только от того, что гибнет бескровной и бесславной смертью. С последним вздохом он взывал к своему старому отцу, братьям, и к своим любимым сестрам, и к возлюбленной Аталанте, и к матери, не знаемой причине его роковой судьбы. Пламя разгорается, а с ним и боль героя. А вот утихает; теперь оба угасли. Головня стала пеплом, а жизнь Мелеагра развеяна странствующими ветрами. Когда дело было сделано, Алфея наложила на себя руки.
