им Иисус, никогда не желающий ничьей погибели. («Иисус тотчас позволил им» – как замечательно это уточнение у Марка!)
Вторая – от перепуганных жителей Гадаринских: уйди, уйди от нас, мало ли, чего еще от Тебя ждать, страшно, уйди (ничем этот страх не отличается от бесовского «уйди, не мучь нас»). Он спокойно садится в лодку, чтоб отойти от них, не произнося ни слова упрека или угрозы.
Третья – от исцеленного человека, который просит Христа оставить его при Себе и хочет только одного: так и сидеть у Его ног, глядя на Того, Кто помиловал и освободил его, прекратил насилие и надругательство над его телом и разумом.
Что может быть понятнее, естественнее и трогательнее такой просьбы? Ты спас меня – я хочу быть с Тобой, оставь меня Себе! Дай быть с Тобой рядом, моя жизнь отныне Твоя!
И вот ему единственному Христос отказывает и отсылает от Себя.
Причем отказывает ради тех, кто Его прогнал.
«Возвратись в дом твой и расскажи, что сотворил тебе Бог».
Возможно, это звучит даже более жестко, чем слова к тому, кто просил отпустить его похоронить отца: «Предоставь мертвым погребать своих мертвецов, а ты иди за Мной». Там Он крепко держит и не отпускает от Себя, и это само по себе счастье, а тут наоборот: размыкает руки и от Себя отсылает того, кто уходить не хочет.
Если твоя жизнь – Моя, точно говорит Он, то будь в этом городе Моим словом и образом Моего милосердия даже к тем, кто гонит Меня и думает, что не нуждается во Мне.
Те, кто не в состоянии вынести Его прямое присутствие, кто боится Его Самого, – могут услышать рассказ бывшего бесноватого и измениться. Исцеленный для них «свой», он не внушает ужаса… или внушает, учитывая, что с ним было еще недавно, – но это преодолимый ужас. К нему можно подойти, потрогать. Порасспрашивать. Услышать, как он говорит о Нем… О, как же он говорит о Нем!
Он – свидетельство, которое Христос оставляет им, уходя по их просьбе, свидетельство милости не только к исцеленному, но и к тем, кто Его прогнал. Знак, что Он не оставляет и тех, кто Его прогоняет. Не забывает, не вычеркивает из мыслей. Он будет ждать их и заботиться о них. Тем, кто не в состоянии прямо смотреть на солнце, Он оставляет горящую свечу.
Наверное, если бы Он забрал с Собой бывшего бесноватого, жители окрестности Гадаринской были бы лишены надежды. Но Он оставляет его там, бросает, как зерно в землю, как залог Своей любви и заботы, не исчезающей перед лицом людской злобы, неприязни и страха и не подчиненной им.
Еще один важный момент, на который хотелось бы обратить внимание: первое, что делает Иисус после того, как изгоняет из бедняги легион демонов, – покрывает его одеждой.
Когда же вышел Он на берег, встретил Его один человек из города, одержимый бесами с давнего времени, и в одежду не одевавшийся, и живший не в доме, а в гробах (Лк. 8:27).
И вышли видеть происшедшее; и, придя к Иисусу, нашли человека, из которого вышли бесы, сидящего у ног Иисуса, одетого и в здравом уме; и ужаснулись (Лк. 8:35).
Евангелие не зря это отмечает.
Унизительно – вдруг очнуться совершенно раздетым перед незнакомыми и вполне одетыми людьми. Стыдно, мучительно.
И Христос, не ограничиваясь чудом, тотчас избавляет его от этого стыда. То ли Он Сам скинул плащ со Своего плеча, то ли кто-то из учеников поделился, повинуясь взгляду и жесту Учителя, но человек больше не раздет – он спрятан, закутан, прикрыт.
Вместе с разумом и волей ему тут же возвращено человеческое достоинство. Тело, так долго служившее игрушкой бесам, больше не выставлено на всеобщее обозрение. Его защитили в момент особой уязвимости, с которой, как и с самим беснованием, он ничего не мог поделать сам.
Это очень важно. Бесам нравится унижать человека, растаптывать, выставлять на посмешище, пользуясь тем, что он не может сопротивляться. Обнажить, сорвать покровы, выставить человека на позор голым и беззащитным – дело вполне бесовское.
Тут невольно вспоминается блудница, которую притащили ко Христу. В синодальном переводе упущена деталь, которая есть в греческом тексте и в английском переводе: притащившие говорят, что она была застигнута в прелюбодеянии, прямо во время оного. То есть ее буквально стащили с постели и погнали по городу, под насмешки и улюлюканье.
Но Христос человеческого унижения не хочет и не допускает. Там, где Он, человек никогда не будет унижен и раздавлен. Он избавляет от унижения и позора, а не отдает на хохот и насмешки, после которых человек может и не встать. Ему не все равно.
Бесы выставляют на позор – Христос от позора спасает.
Покрыть нагого одеждой, исцелить от болезни, изгоняющей человека из общества, подать руку тому, кто уже привык, что ему не подают руки, есть и пить с теми, с кем брезгуют есть и пить: так раз за разом Он восстанавливает разрушенное человеческое достоинство, образ Божий в человеке, так ненавистный бесам и их приспешникам.
Одежда – древний образ милости и покровительства. Дать одежду со своего плеча, покрыть своим плащом – все равно что защитить, принять под свою руку, дать прибежище рядом с собой, стать заступником и спасителем.
И бывший бесноватый сидит у ног Христа, спасенный Им и закутанный в Его одежду, и все, что у него есть сейчас, – от Него.
И напоследок о просьбе бесов. «Не мучай», «не мучь нас», «что Тебе до нас, пришел Ты мучить нас…».
Что они Его об этом постоянно умоляют и трясутся от страха? Когда Он их мучил вообще? Чем?
Хоть раз было, что Иисус опалил их Божественным огнем, хлестнул молнией, да хоть пугнул как следует?
Ни разу. Более того, в единственном случае, когда бесы обращаются к Нему с просьбой, Он идет навстречу и просьбу выполняет. И для них Он источник милости, и они могут попросить и получить. Хотя даже это их ни в чем не убедит, не вразумит, не научит. Химера страха слишком сильна.
Господь не враг Своему творению, пусть и извратившему себя до вражды с Ним. Он отгоняет бесов от людей, освобождая несчастных, но этим неприятности бесов и ограничиваются.
Однако раз за разом бесы ждут от Него мучений, трясутся в ожидании, умоляют не терзать их. Страх застит им все, даже очевидную реальность. Он не мучает, но они мучаются самим ожиданием мучений. Страх разделяет их с Ним почище всякого приговора. За страхом они напрочь не видят Бога. Говорят о Нем по форме верно, а по сути – как о чудовище, палаче и пугале. Им кажется – и этот
