Дни супостатов были сочтены. Голодные ляхи в Китай-городе, как потом обнаружилось, поели всех собак и кошек, после чего дошли до людоедства. Казаки избавили их от этой крайности греха и 22 октября (то есть 4 ноября по новому стилю) взяли Китай-город. В Кремле интервенты продержались ещё месяц. Но в тот день (22 октября), ввиду крайней нужды они выпустили из плена жён боярских и малых детей.
На боярынях было много мехов и драгоценностей. Паны польские не унизились до грабежа женщин. Зато казаки с жадностью взирали на изнурённых, голодных боярских жён. Князю Дмитрию и Козьме Минину стоило больших трудов не допустить грабежа страдалиц, освобождённых из неволи. «Князь Дмитрий же... прият жены их честно проводи... Казаки же все за то князь Дмитрея хотеша убити, что грабить не дал боярынь».
Во второй половине ноября «литовские ж люди, видя свое неизможение и глад великий, и град Кремль здавати начаша». После сдачи Кремля на свободу вышли все узники, и среди них совершенно больные князья Ф.И.Мстиславский и И.Н.Романов, искалеченный ещё в застенках Годунова. Вместе с Иваном Никитичем вышел его племянник, будущий Царь Михаил Феодорович. Вышла и матушка, инокиня Марфа, не пожелавшая расстаться с сыном, когда выпускали остальных боярынь. Не хватало лишь отца. Митрополит Филарет оставался в польском плену.
После освобождения мать и сын Романовы уехали в Кострому, в свои вотчины и в милый их сердцу Ипатьевский монастырь, где провели затем четыре месяца. Там, в Ипатьевском монастыре, они молились чудотворному образу Богородицы Феодоровской. Этой иконою 14 марта 1613 года архиепископ Феодосий благословил юного Михаила идти царствовать в Первопрестольную. А в самой Москве на следующий день после сдачи поляков произошло знаменательное событие.
27 ноября 1612 года от церкви Иоанна Милостивого на Арбате крестным ходом двинулось ополчение городов. Навстречу ему, от Казанского храма, что за Покровскими воротами, вышел крестный ход казаков. Когда обе процессии, в окружении тысяч москвичей, сошлись на Красной площади, и доблестный Троицкий архимандрит Дионисий начал служить молебен у чудотворной Казанской иконы, тогда из Спасских ворот Кремля духовенство вынесло образ Богоматери Владимирской, увидеть который многие уже не чаяли.
Рыдания и ликующие крики огласили Красную площадь. Так состоялась историческая встреча двух величайших святынь нашей Отчизны: Владимирской иконы, освящающей центр Державы Православия, и «Заступницы Усердной» - образа, который со дня обретения своего в Казани хранит наш восточный рубеж.
Напомним, что север и юг Святой Руси пребывают под покровом Божией Матери, явленном в образах, соответственно, Тихвинской и Иверской икон. С запада же Россию заступает Смоленская Одигитрия (Путеводительница).
Казанский образ, наряду с Донской иконой (знаменем победы в Куликовской битве) и с Феодоровской - святынею Царского дома Романовых, особо почитается Православным Русским воинством. А в память очищения Москвы от поляков 22 октября (4 ноября), когда был взят Китай-город, установлен второй церковный праздник Казанской иконы Пресвятой Богородицы.
ОСвобождённая Москва ликовала. Но не было среди участников тех торжеств Святого патриарха Гермогена, автора знаменитого тропаря и службы Казанской иконе; не было Скопина-Шуйского и других героев, отдавших жизни свои за Отечество, за избавление Москвы от супостатов.
Сдавшихся поляков заключили, чтоб затем обменять на Русских, томившихся в польском плену. Высокородный князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, оказавшись в Кремле, тотчас занял дворец Годунова и там барствовал, распустив своих казаков по городу. Те, получив добычу, ударились в гульбу. Пожарский же и Минин из своих ополченцев организовали стражу и поддерживали в Москве порядок, чтобы не было ни грабежей, ни мародёрства. Сами они скромно поселились на Арбате, в Воздвиженском монастыре, и там, вместе с Земскими людьми, занялись подготовкой Собора для избрания Царя и устройства Государства.
Казаки быстро спустили свою добычу и начали бунтовать. Им раздали ещё кое-что, они прогуляли и это. Но скоро и казакам, и всему воинству нашлась боевая работа.
По настоянию своих панов Сигизмунд выступил на выручку уже сдавшемуся Струсю. Набрав 3000 немецких наёмников в Литве и 1200 всадников польских под Смоленском, король под Вязьмою соединился с гетманом Ходкевичем и осадил Волок-Ламский. На Москву Сигизмунд послал молодого Жолкевского (сына гетмана), которого там побили. А самого короля под Волоком отразили атаманы Марков и Епанчин. Тогда, говорит летописец, «король же видя мужество и крепкое стоятельство Московских людей и срам свой... пойде наспех из Московского государства: многия у нево люди Литовския и Немецкия помроша с мразу и з гладу». Так бесславно завершилась польская интервенция.
Пришёл конец и Заруцкому. Он попытал было счастья у Переяславля-Залесского, но воевода Михаил Матвеевич Бутурлин разгромил его наголову. Воры бежали в Астрахань, где убили воеводу Хворостина. Но вскоре отряды князя И.Н.Одоевского очистили устье Волги. Заруцкий с Мариною и Ворёнком бежали на Яик (Урал), где их настигли и принудили сдаться. Заруцкого отправили в Москву и казнили. О судьбе Марины Мнишек показания расходятся. Польский писатель Немцевич говорит, что её утопили там же, в Яике, сына её удушили. В нашей «Летописи о многих мятежах» сказано, что Марина умерла в Москве, в темнице, а Ворёнка повесили вместе с Федькой Андроновым и другими изменниками.
«Жизнь и смерть Марины, - говорит писатель-патриот Фаддей Булгарин, - подтверждают великую истину, что порочная душа, гоняясь за призраками счастья, не найдёт никогда того спокойствия, того истинного благополучия, которые принадлежат одним только благодетелям человечества». Ибо не творящий блага другим сам лишается благодати Всевышнего, в соответствии с непреложным нравственным законом. А бескорыстные исполнители святого долга, даже в терпении мук и глядя в лицо смерти, торжествуют духом, сознавая свою причастность к вечному блаженству праведных. Им в конечном счёте и даруется победа, вместе со славою доброй и всеобщей любовью. Таковыми были и князь Михаил Скопин-Шуйский, и Святой патриарх Гермоген, и купец Козьма Минин, и князь Дмитрий Пожарский, и народный герой из крестьян Иван Сусанин, отдавший жизнь за Царя.
Смута окончилась. Очищение состоялось.
И «начальники ж и вси людие, - говорит летописец, - видя над собою милость Божию, начаша думати, како бы им избрати Государя». 12 января 1613 года в Москву съехались все приглашённые с мест на Собор, который заменял собою учреждённый на время «совет всея Земли». И главной, первостепенной задачей Земского Собора было избрание законного Русского Царя.
В прямом потомстве род Рюриковичей пресёкся, но преемство династии требовалось сохранить. 6 февраля на Соборе князь Дмитрий Михайлович Пожарский призвал на помощь благодать Божию и вопросил собравшихся: «Есть ли у нас Царское прирождение?» Все умолкли, а духовенство попросило сроку до утра, дабы совместно помолиться Богу о вразумлении на Выбор «Самодержателя».
Утром 7 февраля некий дворянин из Галича подал письменное мнение, «что Государю из племени Иоанна Калиты - Феодору Иоанновичу - ближе всех по родству приходится Михаил Феодорович Романов, почему он и является прирождённым Царём». Это было мнение Земщины. Поднялся шум, похоже, со стороны казачества: «Кто, откуда прислал такую грамоту?» Но тут выступил донской атаман и также положил на стол грамоту. «За кого подаёшь, атаман?» - спросил князь Пожарский. «О прирождённом Царе Михаиле Феодоровиче» - послышался ответ.
До 20 февраля шли дебаты, обсуждения на частных сходках. Но когда были собраны все мнения, от каждого чина, все единогласно показали, что Царём должен стать Михаил Романов. Утверждение его состоялось 21 февраля. «В той же день бысть радость велия на Москве, и поидоша в Соборную апостольскую церковь Пречистые Богородицы и пеша молебны з звоном и со слезами... яко из тьмы человецы выидоша на свет». А потом, 2 марта, «послаша на Кострому изо властей Резанского архиепископа Феодорита и с ним многих властей черных, а из бояр Феодора Ивановича Шереметьева и изо всех чинов людей многих».
Это посольство шло просить Государя принять на себя бремя власти. Юному Михаилу не грозила судьба «Самозванца» Дмитрия I. За его избрание высказались все, и трона собрались не жадные до власти политические авантюристы, но бескорыстные радетели о благе Государства. Да и не только они были гарантами безопасности молодого Царя.
