не идет об утверждении тезиса, будто вера представляет собой высший по сравнению с рациональным тип познания. Никто никогда не претендовал на это. Напротив, само собой разумеется, что вера – всего лишь суррогат знания и что везде, где только удается заменить верование знанием, понимание добивается положительного успеха. Традиционная для христианских мыслителей иерархия познания всегда такова: вера, разум, видение Бога лицом к лицу.
Inter fidem et speciem, – пишет св. Ансельм
, – intellectum quern in hac vita capimus esse medium imelligo (фр.).
Постоянно повторяет (фр.).
Точная формулировка его личного опыта (фр.).
Мы знаем от самого св. Ансельма, что первоначальное название его «Монологов» было «Размышления о разумности веры» и что названием «Прослогия» было не что иное, как знаменитая формула «Вера в поисках разума» (фр.).
Когда христианин размышляет о субъекте благодати, он становится философом (фр.).
Если верно, что обладать религией значит обладать всем остальным, это надо показать. Такой апостол, как св. Павел, может довольствоваться проповедью, философ хотел бы в ней удостовериться (фр.).
Быть может, уже здесь будет уместно напомнить слова Киркегарда: «верить против разума есть мученичество».
В его (св. Августина) представлении творение было мгновенным. Это значит: не только шесть дней, о которых рассказывается в Кн. Бытия, суть аллегория и на самом деле сводятся к одному мгновению, но и начиная с этого мгновения творение действительно завершено (фр.).
Шесть дней творения – это аллегория (фр.).
Бесчисленные библейские тексты, изображающие Бога обиженным, разгневанным, мстящим или умиротворенным. Все знают, что подобные образы не дают нам права приписывать Ему человеческие страсти. Иудеохристианский Бог, разумеется, не похож на богов греческой мифологии. Он не испытывает ни гнева, ни сожаления. В своей внутренней жизни Он не более возмущается нашими прегрешениями, чем увеселяется нашими восхвалениями. В этом смысле прав Аристотель, а не Гомер (фр.).
Нет необходимости верить в то, что говоришь (греч.).
Истины, независимые от Бога (лат.).
Вечные истины, присущие разуму Бога независимо от его воли (фр.).
Самая прекрасная девушка в мире не может дать больше того, что она имеет (фр.).
Укажу здесь на замечательную книгу Киркегарда «Повторение». Когда Киркегард натолкнулся на вопрос о пределах всемогущества Божия, он ушел от знаменитого философа Гегеля, тоже mаеstro di coloro chi sanno, к «частному мыслителю» Иову. Для нас представляется недопустимым дерзновением уже готовность причислить Иова к мыслителям. Но Киркегард, через Иова, пришел к своему «Абсурду» и к основному положению экзистенциальной философии: Бог значит, что все возможно.
Неизвестное древним понятие сотворенной истины (фр.).
Ср. его же письма к Mersenne от 15 апр. и 27 мая 1630 г. В последнем мы читаем: «Il (Dieu) a été aussi libre de faire quil ne fust pas vray que toutes les lignes tirées du centre à la circonférence fussent égales, comme de ne pas creer le monde» [Бог был также свободен сделать так, чтобы все линии, проведенные из центра к окружности, не были равны, как и не творить мир (фр.)].
Соответствующие суждения Тертуллиана мною были уже приведены выше.
В другом месте Дамиани пишет: «Quapropter sicut rite possumus dicere: potuit Deus, ut Roma, antequam facta fuisset, facta non fuerit, ita, nihilo minus possumus et congrue dicere: potest Deus, ut Roma, etiam postquam facta est, facta non fuerit» (как мы поэтому справедливо можем сказать, что прежде чем Рим был сотворен, он не был сотворен, так же, не противореча, мы можем сказать: Бог может и после сотворения Рима сделать его несотворенным). Любопытно тоже, что он решается спорить со св. Иеронимом, у которого он заимствовал пример virgo corrupta: честь Бога стоит выше, чем св. Иероним.
I, 218. В конце второго тома (стр. 214–218) Жильсон снова возвращается к идее библейского змея и к тем, кто хотел бы создать иудеохристианскую философию, не связанную греческими принципами, и заявляет, что «l'objet de leur vœux n'appartient pas a l'ordre des possibles» [Предмет их желаний не принадлежит разряду возможного (фр.)]. Это бесспорно, конечно, если вперед допустить, что греческому умозрению дано было бы раз навсегда определить границы возможного и что библейское «откровение» не выходит за пределы того, что представлялось эллинам возможным.
Жизнь христианина имеет единственную цель: обрести спасение. Спасение обретают верой. Применить разум к вере – значит разрушить ее… Словом, именно дьявол внушил человеку жажду знания, и именно в этой жажде причина первородного греха, источник всех наших зол (фр.).
Банкротство греческой мудрости (фр.).
Временами Бл. Августин заражался «безумием» веры ап. Павла. Он, правда, не говорил, как ему приписывали еще недавно: virtutes gentium splendida vitia sunt (добродетели язычников – блестящие пороки), он сказал potius vitia sunt (скорее пороки): но ведь мысль та же.
Cf. Eth. Nic. (III, 2, 1111b 20) προαίρεσις μέν γἀρ οὐκ ἔστι τῶν ἀδυνάτων, καὶ εἰ τις φαίη προαίρεισθαι, δοκοίηἄν ἡλίθιος ειναι, т. е. человек не стремится к невозможному, и если кто станет стремиться, то все его признают слабоумным. Оттого ὃλως γἀρ ἕοικεν ἡ προαίρεσις, περῖ τἀ εφ᾽ ἡμῖν εἰναι, т. е. мы стремимся лишь к тому, что в нашей власти.
Тут кстати будет напомнить, сколько хлопот доставило библейское «Бог ожесточил сердце фараона» – не только теологам, но и философам, особенно Лейбницу (Исход X, 20).
Смирись, немощный разум (фр.).
Учитель тех, которые знают (итал.).
Божественный закон ни в коей мере не принуждает человеческую волю… Установлено, что свобода есть абсолютное отсутствие принуждения даже со стороны божественного закона (фр.).
Не попадает под всемогущество
