Бар-Кохба мог называть веровавших в Иисуса из Галилеи галилеянами, так как сам он, конечно, за мессию его не признавал. Можно предположить, что он спас группу галилеян, преследовавшихся властями, но, поскольку они не признали его мессией, запретил своим сторонникам общаться с ними.
Отборные римские войска были брошены на подавление восстания, сам император приезжал в Иудею наблюдать за военными действиями. Только в 135 г. римляне вошли в Иерусалим и убили вождя повстанцев Бар-Кохбу. Последствия этого поражения оказались гибельными для иудеев: они были выселены из Иерусалима и им под страхом смерти было запрещено приближаться к городу. Город был переименован, как и хотел Адриан, в Элиа Капитолина, а на месте иудейского храма был воздвигнут другой — в честь главного римского бога Юпитера. По всей империи проводилась ожесточенная антииудейская пропаганда. Разгром еще одного восстания иудеев заставил окончательно отречься от них руководителей христианских общин. Они всячески стремились отмежеваться от иудейства, прежде всего в глазах власть имущих. Это было не очень просто, ведь сам Иисус был иудеем. И вот начинает создаваться легенда о том, что в гибели основателя христианства повинен иудейский народ, а не только иерусалимские первосвященники, которые были готовы договориться с римлянами и которые боялись гнева своего народа не меньше, чем гнева императора. Во многие христианские произведения вставлялись выпады против иудеев. «Это проклятый богом народ, — учили епископы, — так как они убили господа».
В канонических евангелиях рисуется совершенно невероятная с точки зрения исторической достоверности картина суда над Иисусом: разъяренная толпа буквально вырывает у Пилата согласие на его казнь, с криком: «Кровь его на нас и на потомках наших». Эта роковая фраза, вставленная каким-то хитроумным составителем, стремившимся снискать милость римских властей, вызвала впоследствии многие тысячи жертв религиозного фанатизма.
Вставки делались и в посланиях, приписываемых апостолам. А. Робертсон считает, что именно после разгрома восстания Бар-Кохбы появились в Первом послании к фессалоникийцам, якобы написанном Павлом, проклятия в адрес иудеев, «которые убили и господа Иисуса и его пророков, и нас изгнали, и богу не угождают, и всем человекам противятся…» (гл. 2, ст. 15). Естественно, что авторов этих строк не могло устраивать Евангелие Петра, в котором отражалась классовая борьба в Иудее. Не народ, который готов был побить камнями убийц Иисуса, а священники и старейшины виновны в его смерти, утверждало Евангелие Петра. Нет, именно весь народ виновен (тот народ, который побивал камнями римлян), утверждают канонические евангелия. Вообще как могло нравиться епископам противопоставление народа священникам? И как ни выгодно было римским епископам распространять сочинения первооснователя римской общины, они отреклись от этого евангелия. Правда, оно было слишком хорошо известно, чтобы можно было так сразу покончить с ним. Отдельные группы верующих продолжали читать и переписывать его (в том числе и египетские христиане из Ахмима). Еще в III в. некоторые писатели ссылались на него. Но после окончательной канонизации Нового завета Евангелие Петра было объявлено подложным, оно изымалось и уничтожалось вместе с другими неугодными апокрифами. А в конце XIX в. оно вторично было подвергнуто отлучению, чтобы не смущать умы верующих своими расхождениями с Новым заветом.
Где было написано Евангелие Петра
Как ни пытались церковники доказать позднее происхождение Евангелия Петра, многим из них пришлось в конце концов признать глубокую древность апокрифа. Но и в настоящее время в науке не существует единой точки зрения на то, в какой среде и в какое время возник этот апокриф.
На некоторых ученых оказала влияние церковная критика отрывка из Ахмима, которая пустила в ход обвинение автора евангелия… в антииудаизме[47]. Основываясь на том, что главными судьями Иисуса, по этому евангелию, были Ирод Антипа и старейшины, церковники стремились доказать, что целью Петра было обеление римлян и стремление показать в самом темном свете иудеев. Они доказывали, что евангелие было написано в секте так называемых докетов (от греческого «докео» — казаться), людей, которые не признавали человеческой природы Иисуса и считали его существование только кажущимся. Церковники рассуждали так: по Новому завету, Петр вел христианскую пропаганду именно среди евреев; он не мог допустить резких антииудейских выпадов. Раз в новооткрытом евангелии такие выпады содержатся, значит, оно подложное.
Евангелие Петра — иудео-христианское
В действительности евангелие, авторство которого приписывается мифическому апостолу Петру, являлось подложным в такой же мере, как и другие сочинения подобного рода. Оно было переработкой различных устных преданий и их записей. Основная направленность Евангелия Петра явно иудео-христианская. Именно иудео-христиане отделяли Иисуса-человека от духа, сошедшего на него, противопоставляли первосвященников народу. В Евангелии Петра содержится рассказ о воскресении Иисуса. В нем, так же как и в Откровении Иоанна, воскресший Иисус не имеет человеческого облика: два мужа с неба вошли в гробницу и вывели третьего — «голова ведомого ими простиралась выше неба» (гл. 9, ст. 40). Воскресший Иисус становится фантастической фигурой.
В среде иудео-христиан не угасала ненависть к Ироду Антипе, который был в высшей степени безразличен какому-нибудь греку или римлянину. Да и Пилат здесь нарисован совсем иначе, чем в Новом завете. В канонических евангелиях прокуратор вынужден уступить разъяренной толпе — в Евангелии Петра никакой толпы нет. Пилат рисуется своего рода равнодушным скептиком, которому дела нет до религиозных распрей. Он умывает руки и спокойно предоставляет Ироду Антипе и иудейским первосвященникам делать свое дело. Он даже готов попросить Ирода выдать тело Христа (что ему до мертвого пророка!), но в то же время он немедленно выполняет просьбу старейшин поставить стражу к гробу Иисуса и скрыть его воскресение. Последний эпизод в ахмимском отрывке очень выразителен: стража и старейшины в ужасе прибегают к Пилату, «будучи в великом смущении и говоря: „воистину сын был божий!“» (гл. 9, ст. 45). Пилат принял это известие очень спокойно: «Я не повинен в его крови, — отвечал он, — вы сами этого хотели» (там же). Когда же старейшины стали просить его, чтобы он запретил воинам рассказывать о воскресении, ибо народ выступит против них, Пилат «повелел сотнику и воинам не говорить ничего». Итак, Пилат стал соучастником если не самого убийства, то величайшего, с точки зрения христианина, обмана народа. Там, где речь шла о возможном выступлении народа, Пилат не колебался.
Пилат, выведенный в Евангелии Петра, вряд ли хоть чем-нибудь напоминает реального прокуратора Иудеи, известного нам по описанию Иосифа Флавия, но с точки зрения исторической достоверности этот образ гораздо более правомерен, чем Пилат канонических евангелий. Их было много, подобных правителей римских провинций, выходцев из богатой и развращенной римской аристократии. Они в высшей степени презирали все религиозные споры «черни» и вмешивались в них только тогда, когда они затрагивали интересы римского господства. Эта позиция хорошо отражена в переписке наместника Вифинии (провинция в Малой Азии) Плиния Младшего[48] с императором Траяном. Плиний спрашивает Траяна, как поступать с христианами. Император отвечает ему: «Выискивать их незачем: если на них поступит донос и они будут изобличены, их следует наказать, но тех, кто отречется, что они христиане, и докажет это на деле, т. е. помолится нашим богам, следует за раскаяние помиловать, хотя бы в прошлом они и вызывали подозрение» («Письма», X, 97). Траяна меньше всего волнует сущность христианской религии, ему важно лишь одно: чтобы эти люди были лояльны по отношению к официальным установлениям. Нужно думать, что, когда автор Евангелия Петра описывал своего Пилата, он имел перед глазами римских наместников времен первых Антонинов (династия, правившая в Риме с 98 по 192 г.). Авторы же канонических евангелий (или их редакторы) вопреки всякой исторической логике заставили прокуратора Иудеи уступить толпе, чтобы иметь возможность обвинить эту толпу в убийстве Иисуса.
Итак, отрывок Евангелия Петра дает нам пример одного из древних евангелий, примыкающих к бесспорно иудео-христианским евангелиям эбионитов, назареев и др.[49] Его несоответствие каноническому рассказу наглядно показывает недостоверность и тенденциозность той традиции в изложении смерти Иисуса, которую церковь объявила единственной истиной[50].
