1. Клавдия Прокула-жена римского прокуратора Понтия Пилата.
2. Тиверий-император римской империи 14–37 гг.
3. Понтий Пилат-римский прокуратор в Иудее 25–36 гг.
1
лабиринтам светских спален прошла, что если описать её путь в эту
спальню, то на две-три книги хватит. В итоге — вот он, храпящий император, лежащий у её, можно сказать, ног!
— Сегодня же расскажу подружкам. Они просто лопнут от зависти. А ведь они только смеялись над моим планом охоты. Теперь-то я буду торжествовать, а они пусть продолжают играть в эту дурацкую игру под названием*проститутка*, изобретённую женой Юлия Цезаря(1). Чуть не весь Рим сошёл с ума от её забавы переодеться проституткой и сниматься в дешёвых кабаках.
— Ах, какой адреналин! Какие яркие и животные чувства испытываешь от этого развлечения, — говорили последователи этой дурацкой моды. Чушь собачья! Один раз, поддавшись моде и рассказам подруг, она решила испытать этот адреналин. Результат был на лице. Ей попался какой-то маньяк, который мало того, что изнасиловал её прямо в кабаке при ржащей толпе, так ещё и избил как собаку, когда она потребовала плату. Сволочь!
…Тут Прокула увидела, что император проснулся. Вначале прекратился этот ужасный храп, а потом он, открыв глаза, приподнялся на локте, видимо для того, чтобы посмотреть, кто лежит рядом с ним.
— А-а-а…, - тут он замялся, вспоминая её имя, — …Прокула, как ты спала?
— Прекрасно, великий император, я даже совсем не слышала твоего противного храпа.
Ещё вчера Прокула заметила, что Тиверию нравятся её прямые высказывания. По всей видимости, ему, как кость в горле, надоели льстивые слова придворных и их дипломатичные ответы одними намёками.
Услышав её ответ, Тиверий заржал, как лошадь.
— До этого утра я и не подозревал, что он у меня противный-просмеявшись, сказал он и, улыбаясь, добавил- я тебя ещё увижу?
— Может быть, Клавдий, — назвав его по имени, ответила Прокула, — но только лет так через десять, не раньше. Да только захочешь ли ты меня видеть тогда, когда я буду уже старухой.
— Почему — через десять лет? — удивился Тиверий.
— Ты же мне почти обещал вчера, что назначишь моего мужа прокуратором.
Птоломея решила пойти в ва-банк. Насчёт прокураторства вчера даже
1. Гай Юлий Цезарь-император римской империи 49–44 гг. до н. э.
2
не упоминалось, но разве Тиверий вспомнит, о чём они говорили после стольких бокалов вина, от которых он даже сейчас, после крепкого сна, выглядит изрядно помятым.
— Прокуратором? — Тиверий нахмурил лоб, стараясь вспомнить вчерашний разговор, но Прокула не дала ему на это времени.
— Если ты выполнишь своё обещание, то, нарушив традиции римских жён, я уеду с мужем.
— Из Рима — в провинцию? С мужем? — опять удивился Тиверий, мгновенно отвлеченный этим от воспоминаний о событиях прошедшего вечера. — Да не сошла ли ты с ума, моя прекрасная Прокула? Не эта ли мечта любой римской женщины — отправить мужа в далёкую провинцию, а самой приятно проводить время в самом прекрасном городе мира?
— А что бы ты выбрал, Клавдий: быть последним человеком в Риме или вторым человеком в провинции?
— Вообще-то, я выбрал для себя быть императором, — смеясь, сказал Тиверий, — но в твоём вопросе есть понятный для меня смысл. Он задумался, видимо, принимая решение, а потом добавил, — жалко, что ты уедешь.
— П-о-б-е-да!!! — заликовала Прокула в душе. — П-о-б-е-д-а!!!
…Уже через час Прокула была дома. Она сразу же послала раба за подругами. Не успела она привести себя в порядок, как из спальни показался заспаный Понтий, который почему-то вдруг ночевал дома.
— Как ты провела вечер с подругами? — дежурно спросил он, хотя был почти уверен, что ночь она провела не с ними.
— Очень хорошо, Понтий. Ты даже представить себе не можешь. Кстати, сейчас они пожалуют к нам в гости, чтобы закончить начатую вчера беседу.
— Ну, тогда я поспешу из дома, — ответил Пилат, — не хочу мешать вам, да и Кар ждёт меня в Саулловых банях.
Наскоро приведя себя в порядок и чмокнув Прокулу, Понтий заспешил на встречу со своим ближайшим другом Лукрецием Каром(1), которого не видел несколько недель.
Кар, или Лука, как его называли друзья, был философом. Его знаменитейшая работа * Религия в нашей жизни * вызвала настоящую
1. От автора. Не путать с Титом Каром Лукрецием (99–55 г.г. до н. э.), известным поэтом и атором книги * О положение вещей *.
3
сенсацию в Риме. Кто-то ругал её, кто-то хвалил, но всё последнее время все только и говорили об этой книге. К своему стыду Понтий так и не выбрал времени прочитать роман, который Лука прислал ему
одному из первых в Риме, но так как в банях только о нём и говорили, то он знал его содержание.
Кар был уже в бане. Он сладострасно растянулся в бассейне с горячей водой и блаженно улыбался.
— Эй, Понтий, — увидев его, закричал он, — долго спишь: я уже с полчаса поджидаю тебя.
Понтий помахал ему рукой и, раздевшись перед молодой и, как он отметил, красивой рабыней, приказал ей: — Приготовь хорошего вина и что-нибудь вкусненького. Тут Понтий задумался и, прикинув, что же он бы хотел, стал перечислять: — Курочку под соусом, да смотри, чтобы соус был поострей, бараньи ребрышки, сыр, зелень, овощи, фрукты.
— Не извольте беспокоиться, — поклонившись, ответила рабыня, — всё будет сделано.
— Где ты пропадаешь, Лука? — предотвращая его вопрос, набросился на Кара Понтий. Он осторожно стал опускать своё тело в горячую воду, словно это был кипяток. — Или слава вскружила тебе голову и ты тут же забыл своего старого друга?
— Ох и бестия же ты, Понтий, — ответил Кар, — скажи мне, сколько раз я посылал за тобой, с тех пор как вернулся в Рим?
— Занят был, — быстро пошёл на попятую Пилат.
Действительно, Кай присылал к нему посыльных, но Понтий был в то время в загуле.
— Знаю я твою занятость, — нисколько не обидевшись, рассмеялся Кар, — девочки, гладиаторские бои и вино.
— А, кстати, Лука, — пропустив его замечание мимо ушей, загорелся Понтий, — ты много потерял в своей провинции, пропустив знаменитейший бой. Вот это было зрелище!
Лукреций был хорошо осведомлён о этом громком событии, хоть и пропустил его ввиду отьезда. Ещё бы! Весь Рим обсуждал этот фантастический поединок и он уже не один раз слышал описание хода боя и не один раз пожалел, что ему не удалось увидеть его воочию.
А событие для Рима было действительно большое. Два гиганта-гладиатора — чернокожий раб Абдула и наёмный гладиатор, гражданин Рима, Витий, сошлись в очном поединке. Несколько лет они выходили победителями из всех боёв, но ни разу не
4
встречались между собой. Слава этих бойцов росла и росла и вскоре почти достигла славы великого Спартака. Последние полгода в Риме только и спорили, кто из этих двух сильней и все с нетерпением ждали того момента, когда их поставят друг против друга. Кто победит? Этот вопрос волновал всех не меньше, чем цена хлеба на Римском базаре.
И вот хозяин арены, доведя ажиотаж до максимума, решил выставить своих героев в день рождения императора. День известен — ставки сделаны. С самого утра народ потянулся на арену, чтобы занять места поближе, а к началу арена была забита битком.
Как всегда бои начали с мелких сошек. Одна пара сменяла другую, группа — группу, но обычного интереса не было: все ждали главного боя. Но император ещё не появился, поэтому о главном бое не могло быть и речи. Чтобы растянуть паузы, на арену всё чаще и чаще выпускали гладиаторов-клоунов. В их задачу не входило убивать друг друга, они должны были тянуть время и потешать народ. Кривляясь, клоуны смешно дубасили друг друга деревянными мечами, строили рожи и неулюже падали с притворными криками.
Наконец, народ заволновался и все встали: в свою ложу прошёл Тиверий. Без спешки освежась лёгким вином и поболтав с дамами, он взмахнул рукой. Топа заревела, а на арену выбежали Абдула и Витий. Поприветствовав императора и собравшуюся публику, они приготовились к схватке. Слишком не мудрствуя, хозяин арены вооружил их только короткими мечами.
Минут двадцать все зрители восторженно стонали от удивительных по красоте ударов мечами, головокружительных прыжков и молниеностных выпадов. Потом напряжение стало спадать. Публика поняла, что их водят за нос. Два бойца, прекрасно зная возможности друг друга, не желали рисковать и, как хорошие гладиаторы-клоуны, работали на публику. Они показывали мастерство высочайшего класса, но без всякого желания победить любой ценой. Публика стала свистеть: все желали крови. Хозяин арены был готов к такому повороту событий и по его команде на арену выбежали два работника с сосудами. Вылив кровь, которая была в них, на песок арены, они так же быстро удалились. Публика застонала в предкушении продолжения: все знали, что произойдёт дальше. Железные решётки, открывающие подвальное помещение, поднялись, и из открывшегося проёма на арену выскочили две голодные львицы. Почуяв кровь, они бысто
