Другой эпизод долгой судьбы мандилиона свидетельствует о том, что это было изображение, написанное красками. Его в VIII в. в зачёт уплаты налогов отдал правителям Эдессы некий Афанасий, член монофизитской общины – соперницы христианской секты. Но когда сделка состоялась, оказалось, что Афанасий отдал им написанную им самим копию, а подлинник передал в свой монофизитский баптистерий[31]. Его проделка повергла жителей Эдессы в недоумение: не была ли первоначальная реликвия такой живописной фикцией? Знаменательно, что даже лучшие современные живописцы не смогли создать убедительную копию изображения на Плащанице, а живописная копия была бы сразу же распознана.
Филип Макнэйр, профессор итальянского языка, активно интересующийся Плащаницей, выдвинул возражения против гипотезы о мандилионе. Он предположил, что, если бы на всеобщее обозрение была выставлена лишь та часть Плащаницы, на которой запечатлена голова, ткань со временем обязательно пожелтела бы, а изображение стало более блёклым и плохо различимым, и эта разница была сегодня более чем очевидна. На самом же деле, хотя тон ткани слегка изменился от времени, изображение головы выглядит более тёмным, чем остальная ткань.
Является ли это доказательством древности Плащаницы? Подавляющее большинство людей, с которыми мы беседовали во время наших исследований, ссылаясь на опубликованную в 1976 г. работу Макса Фрая, специалиста по судебно-медицинской экспертизе, считали это потемнение неоспоримым доказательством аутентичности ткани. (На самом деле, если говорить не совсем всерьёз, подходящим названием для этой книги была бы фраза «А как же быть с пыльцой?»). Однако работа Фрая, как мы надеемся показать ниже, грешит весьма серьёзными уклонениями от научной точки зрения.
Фрай идентифицировал пыльцу, осевшую в волокнах ткани Плащаницы, и установил, что она принадлежит видам растений, произрастающих только в Палестине, степях Анатолии вокруг Эдессы (современная Урфа) и в окрестностях Константинополя (Стамбула). На основании его выводов вполне резонно заключить, что ткань за долгие годы странствий побывала во всех трёх указанных местах – тех самых, которые упоминает Вильсон. Это нельзя считать простым совпадением.
При чтении отчёта о работе Фрая создаётся впечатление, что он просто получал пробы пыльцы на ткани Плащаницы, а затем идентифицировал растения, которым она принадлежала, сравнивая пробы с образцами в каталоге пыльцы, собранной со всего мира. После этого он, как считалось, соотносил идентифицированные растения с их известными географическими ареалами и пришёл к тем же выводам, что и Вильсон. Увы, это не так.
До работы Фрая практически не проводилось систематизированного сбора и классификации пыльцы, и поэтому ему пришлось самому формировать базу данных, с которыми он сравнивал свои пробы. Один из важнейших критериев достоверности научного исследования – проверка его результатов другими учёными, чего в данном случае просто не могло быть.
Не существует и других контрольных критериев, с которыми можно было бы сравнить его результаты. В основе работы Фрая лежало допущение о том, что оболочки зёрнышек пыльцы практически невозможно разрушить и что они могут в неизменном виде просуществовать многие тысячелетия. Однако в любом клочке древней ткани можно найти зёрнышки пыльцы растений из многих мест. Этот факт сам по себе не является доказательством: нахождение в структуре ткани пыльцы растений из окрестностей Урфы нельзя считать чем-то особенным, если пыльца эта не выявлена в таком обилии, которое исключает всякую возможность случайного её попадания на реликвию.
Никто не знает, где была соткана ткань святыни. Нет никаких сведений о том, где и когда она хранилась до того момента, когда на ней появилось изображение. Она могла долгое время висеть или лежать на пути ветра, дующего со стороны Урфы. Вот всё, что мы можем сказать.
Существует ряд ключей, позволяющих понять, каким образом работа Фрая может быть использована в поддержку реконструированной Вильсоном истории Плащаницы. После получения в 1973 г. первых проб работа Фрая была приостановлена из-за недостаточного финансирования. Спустя некоторое время, точнее – в 1976 г., профессор Дэвид Рольф начал работу над документальным фильмом «Безмолвный свидетель», в основу которого была положена работа Яна Вильсона, центральное место в которой занимает гипотеза о мандилионе, точнее – его тождестве с Плащаницей. Рольф с Вильсоном побывали в самых трудных для выживания районах Ближнего Востока (героически вынося все прелести полного отсутствия санитарии в Урфе), выбирая места для съёмок фильма. Рольф оплачивал все дорожные расходы Фрая. И благодаря пробам, собранным в этой поездке, Фрай смог завершить своё исследование и прийти к известным выводам.
Да, действительно, Фрай отождествил пыльцу, обнаруженную на Плащанице, с пыльцой растений, произрастающих только в местах, которые установил Ян Вильсон, но – только после того, как побывал во всех трёх местах. Гипотеза о тождестве мандилиона и Плащаницы предусматривает, что Плащаница побывала во всех трёх местах и что их всего три. Если, к примеру, удалось бы доказать, что реликвия побывала, скажем, в Толедо, вся гипотеза рассыпалась бы как карточный домик. Однако, насколько нам известно, на Плащанице найдена даже пыльца австралийских растений, но Фрай не обратил на неё внимания. Впрочем, Рольф и Вильсон должны быть довольны его работой, которая вполне оправдала расходы Рольфа на финансирование поездки Фрая. Нетрудно согласиться, что это было оправдавшее себя вложение капитала. Возможно, его спонсоры не были бы столь щедры на поддержку Фрая, если бы они знали, что он – тот самый человек, который за несколько лет до этого доказал подлинность «Дневников Гитлера».[32]
Работа Фрая была подвергнута рядом экспертов обоснованной критике как слишком выборочная. Зато он получил поддержку со стороны сотрудников STURP: они нашли «весьма мало пыльцы» во взятых ими пробах. Это – один из краеугольных камней доказательства подлинности Плащаницы. И хотя никто ещё не доказал, что она позволяет датировать Плащаницу, синдонисты просто обожают пыльцу, поскольку она даёт им основание провести исключительно важные для них параллели с Иерусалимом и с гипотезой Яна Вильсона. Однако чем глубже вникаешь в эту тему, тем заметнее изъяны в гипотезе Фрая.
Как это ни удивительно, но, хотя Фрай уже давно опубликовал свои выводы, его детальный отчёт о том, как конкретно он пришёл к ним, до сих пор, по прошествии более чем двадцати лет, остаётся неизданным. (Фрай умер в 1983 г., и права на его рукопись принадлежат американской просиндонистской организации ASSIST (Ассоциация учёных и исследователей в поддержку подлинности Туринской Плащаницы), в которой хранятся и оригиналы проб пыльцы, взятые Фраем.) Между тем делать окончательные выводы, не изучив все имеющиеся данные, – это попросту ненаучный подход, но и без этого для работы Фрая характерен ряд серьёзных проблем.
Так, Фрай утверждает, что на основе собственного визуального анализа пыльцы он сумел идентифицировать 58 специфических видов растений. Между тем другие специалисты, такие, как представитель Смитсоновского института, ботаник Ричард Эйд и доктор Оливер Рэкхэм из колледжа Тела Христова в Кембридже, подчёркивают, что при использовании сегодняшних методов это абсолютно невозможно. Можно лишь идентифицировать род или семейство растений, к которому относится тот или иной тип пыльцы, а отнюдь не вид. Эйд говорит: «Это настолько общеизвестно, что бремя доказательства этого по праву следует возложить на того, кто утверждает, будто ему удалось идентифицировать вид по пыльце. При этом сумевший идентифицировать вид должен объяснить, чем опознанное им зёрнышко пыльцы отличается от пыльцы близкородственных видов». Между тем, как подчёркивает Рэкхэм, утверждения Фрая, будто ему удалось опознать виды, произрастающие только в конкретных географических регионах, имеет исключительно важное значение. По сути дела, от этого зависит доказуемость всей его гипотезы.
Ян Вильсон заявляет, что Фрай, возможно, разработал некий новый метод, позволяющий ему идентифицировать виды, и что секрет этой уникальной методики, возможно, изложен в его неопубликованных трудах. Но с тем же успехом можно утверждать, что ничего такого в них нет. Видимо, мы никогда не узнаем, на чьей стороне истина.
Подозрение вызывает хотя бы то, что подавляющее большинство крупинок пыльцы, найденных Фраем, соответствует растениям из Палестины и Турции. Между тем, если Плащаница, согласно общепризнанной версии её истории, в последние 650 с лишним лет находилась во Франции и Италии, вполне резонно было бы ожидать обнаружить на ней и пыльцу европейских растений. Но таковая отсутствует. Это вынуждает многих с недоверием относиться ко всей работе и методике Фрая.
