«секулярный дрейф». Крайним признакам начавшейся секуляризации можно отнести и изменившееся отношение к десятине, выпивки в дружеской компании и разнообразные развлечения.
Четвертый шаг выражается в том, что человек все реже посещает церковь. Однажды в субботу вы просыпаетесь и говорите: «О, какой прекрасный день! Не отправиться ли нам в горы?» Конечно, иногда, по очень уважительной причине, вы можете не пойти в церковь. Однако редкие посещения церкви — часть секулярного процесса, и это служит несомненным признаком того, что предыдущие стадии «секулярного дрейфа» уже пройдены. Как правило, вы все реже и реже появляетесь в церкви. Сначала вы пропускаете одно служение в месяц, затем — два, а потом вы начинаете приходить только раз в два месяца. Наконец, посещение церкви кажется вам скорее обременительным, чем таким уж важным. Спустя некоторое время вы вообще перестаете ходить туда.
Пятый шаг «секулярного дрейфа» заключается в том, что вы начинаете сомневаться в самой Библии; сомневаться в будущей жизни и в том, есть ли Бог на самом деле. Беря Библию в руки, вы словно слышите чей-то голос: «Зачем ты читаешь ее? Это всего лишь печатный текст. Эта книга подобна любой другой книге». Вот он — секуляризм, закономерный результат влияния нашего общества, которое уводит нас от Бога и доверительного отношения к Его Слову.
Шестой, и последний, шаг в процессе «секулярного дрейфа» выражается в усиливающемся недоверии к религиозным институтам, причем оно проявляется по отношению к институтам любого рода — в том числе, например, и к административным структурам Церкви АСД. «Никто не может указывать мне, во что верить. Никто не может указывать мне, что делать». Этот аспект секуляризации примечателен тем, что наиболее сильно такие настроения наблюдаются в группах так называемого правого крыла — группах, которые решительно отрицают какое-либо влияние на них секуляризации. Вопреки такому отрицанию в этих группах проявляются те же последствия секуляризации, которые характерны и для их противников из левого крыла. И та, и другая крайность сигнализирует об опасности, но христиане правого крыла или меньше осознают это, или менее склонны признаваться в этом.
Раз уж я заговорил об этом, то скажу, что, с моей точки зрения, каждой церкви для полета нужны два крыла — и правое, и левое! Я хочу подчеркнуть, что, все меньше и меньше доверяя адвентистским институтам, так называемое правое крыло адвентистов тем самым показывает, что оно вовсе не застраховано от секулярного влияния.
Никогда не забуду одного пасторского совещания: обсуждалась именно эта тема; президент сидел сбоку от собравшихся. Увидев его, я сказал: «Держу пари, что ваш президент не получает от вас и половины того уважения, которое он питал к президенту своей конференции, когда начинал служение». Я задел его за живое: он вскочил и взволнованно заговорил: «Нет, вы послушайте! Послушайте этого парня! Он знает, о чем говорит! Вы не поверите, что мне приходится терпеть. Не поверите, какие письма я получаю! Ненависть! Ненависть! Ненависть! И нередко в бранных выражениях! А ведь это пишут люди, которые гордятся своим консерватизмом». И целых полчаса он продолжал в том же духе.
По опыту знаю, что президент сказал правду. Сегодня некоторые из крайних консерваторов во имя истины допускают явно неадекватное поведение. Сатана искусно опутывает паутиной секуляризма оба «крыла» Церкви, затрудняя наш «полет» и в значительной степени препятствуя положительному влиянию на мир. Независимо от наших богословских предпочтений, все мы подвержены секуляризации, и самое ужасное, что, чем меньше вы осознаете наличие «секулярного дрейфа», тем духовно опаснее он становится. Неуважение к духовному авторитету, независимо от того, осознается оно или нет, — это естественное следствие взгляда на мир как на самодостаточную систему, наряду с признанием собственной автономности и относительности всяких начал (философские продукты процесса секуляризации). Сегодня «секулярный дрейф» не всегда протекает именно так, как мы его описали. Если возникли какие-либо особые обстоятельства, процесс может оказаться иным или даже обратиться вспять. Если, например, человек огорчен какими-то действиями со стороны того или иного церковного учреждения, это может тотчас сказаться на посещаемости и преданности своей конфессии, хотя довольно долгое время, а может быть, даже всю жизнь человек будет молиться, изучать Библию и следовать прежним правилам поведения. С другой стороны, если молодой человек поступает в университет, где царит секулярная атмосфера, он может так быстро позабыть о всей своей прежней духовной жизни, что нельзя будет даже проследить различные уровни секуляризации его личности. Все, о чем я здесь говорю, представляет собой самый обычный ход развития, которое, как правило, занимает долгое время.
Люди нередко говорят мне, что мое описание секулярного мировосприятия и секулярного человека довольно сильно напоминает почти всех современных адвентистов, а не только так называемых вероотступников. Я никогда не стремился проводить сравнительный анализ, однако надо сказать, что чем больше вы знакомитесь с христианами других исповеданий, тем больше вам начинает казаться, что адвентисты более секуляризованы, чем обычный средний христианин. Если это действительно так, значит, сегодня секуляризация поражает нас сильнее, чем прежде. Она не только затрудняет общение с теми, кто, не будучи адвентистом, приходит к нам, но и иссушает нашу веру.
В прошлом веке адвентисты рассматривали себя как реформаторское движение внутри более крупной христианской церкви. Большинство людей, с которыми они работали, не испытывали потребности в духовном общении, и поэтому первые адвентисты стремились сформулировать аргументы, позволяющие на интеллектуальном уровне убедить человека в необходимости изменить свою духовную жизнь. Когда в мире было много христиан, такой подход на протяжении одного поколения оказывался успешным, однако в результате этого к 1888 году сформировалось целое поколение адвентистов, которые хорошо знали логическую аргументацию, но утрачивали связь с живым Богом. И поэтому, несмотря на всю силу вести, впервые прозвучавшей в Миннеаполисе в 1888 году, до сего дня адвентисты охотнее подчеркивают свои отличия от других христиан, чем живую связь с Богом.
В сегодняшнем секулярном мире вера, основывающаяся на интеллекте, больше не является надежной гарантией от «секулярного дрейфа». Именно поэтому адвентисты все острее нуждаются в живой связи с Богом, в ощущении Его присутствия. Само по себе вероучение не затрагивает сердца. Во второй части книги я попытаюсь дать несколько полезных советов тем, кто, живя в секулярном мире, стремится активизировать свою связь с Богом и придать ей более личностный характер.
Подводя итоги сказанному выше, можно заключить, что секулярное мировосприятие отрицательным образом сказывается на нас по меньшей мере в трех аспектах. Во-первых, оно создает еще большие трудности, когда мы пытаемся рассказать другим о своей вере. Оно отрицательно сказывается на плодотворности наших попыток евангелизации.
