Ознакомительная версия.
Из всех христианских исповеданий ни одно так живо не чувствует личного Христа, как Православие.
В протестантизме этот образ далек и не имеет личного характера. В католицизме он – вне мира и вне сердца человеческого. Католические святые видят его перед собой как образец, которому они стремятся уподобиться до стигматов – гвоздинных ран, и только православный – не только святой, но и рядовой благочестивый мирянин – чувствует Его в себе, в своем сердце. Эта интимная близость с Богом не имеет ничего общего с западной экзальтацией и сентиментализмом, и эта трезвость православного религиозного чувства исключает всякий романтизм и ханжество. В православии русское религиозное чутье счастливо избегло как рационализма, куда его мог увлечь русский здравый смысл, так и безудержного мистицизма, к чему его тянуло то свойство русской натуры, которое Достоевский определил как стремление преступать черты и заглядывать в бездны. Все же эти свойства отчасти остались в русском характере, и ими объясняются многочисленные секты в Православной Церкви, распадающиеся как раз на две главные группы сообразно этим двум особенностям русского характера.
* * *
В своем малом они достигают величайших результатов, а мы в своем величайшем прозябаем в ничтожестве – о Православии и протестантизме.
* * *
Важны не идеи, а факты и реальности. Христианство стоит на фактах, которые надо или отвергнуть с достаточными основаниями, или признать со всеми выводами.
Факты эти двоякого рода.
1) Христос, Его жизнь, смерть и Воскресение, описанные в Евангелии. Опровергнуть все, признать Евангелистов лжецами и сознательными обманщиками – это очень трудно; фантазерами и визионистами – тоже. Если вчитываться в евангельские рассказы, особенно о Воскресении, если читать без предрассудков, предубеждений, свободной душой, то невозможно не увидеть, что все это так и было, – это самая простая и естественная гипотеза.
2) Вторая группа фактов – это жизнь, чувства, чудеса и молитвы святых и просто верующих людей, факт необыкновенного расцветания людей в христианстве, преодоление ими болезней, старости, смерти, преображение их душ – об этом говорит житие каждого святого. Неужели «научно» можно объяснить факты из жизни Серафима Саровского, святого Франциска или Иоанна Кронштадского?
…Разве не чудо, что древний мир, тогдашний мир, утомленный, разложившийся, дряхлый, так быстро принял юношескую свежую силу христианства? Да, поистине, явление христианства есть чудо Божьей силы.
Христианство покорило мир без насилия, оно воспитало молодые народы, создало христианскую культуру, которой мы живем и по сей день, оно смягчило нравы – в суде, в социальных отношениях, возвысило значение женщины, создало христианскую науку и искусство. И мы – законные наследники этих богатств. Но мы не всегда чувствуем себя ими. Тоненькая нить, готовая оборваться, связывает нас с Церковью. Будем стараться обновлять в себе мысль о нашем «благорождении», о высоте нашего христианского звания. Ведь христиане – это особая порода людей – по тому узнают все, что вы Мои ученики (Ин. 13, 35), т. е. такими, несмотря на всю нашу скудость, мы должны быть.
* * *
Вопросы для размышления перед исповедью нераскаянным грешникам («ну, какие у меня грехи»… «нет, особо ничем не грешен»).
1. Почему святые считали себя первыми грешниками?
2. Что значит будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный (Мф. 5, 48)?
3. Вот и Небеса недостаточно чисты перед Ним, и в Ангелах Своих усматривает недостатки (Иов. 4, 18).
* * *
Почему духовнику не противен грешник, как бы ни были отвратительны его грехи? Потому что в Таинстве Покаяния священник созерцает полное разделение грешника и его греха (если он действительно кается).
* * *
Не всякий больной может вынести тяжелую операцию, не всякий исповедующийся способен вынести настоящую исповедь. Как операция, может быть и необходимая, может убить больного, так зрелище своей греховности, если ее разом вызвать из подполья души, может быть убийственно для человека. Приходится снисходить и до времени питать больного укрепляющими средствами.
* * *
Закон Джемса Ланге в религиозной жизни.
– Надо прибегать к известным словам, жестам, знакам (крестное знамение, поклоны, коленопреклонения) для того, чтобы возбуждать и поддерживать в себе религиозную настроенность.
Но, скажут, чего стоит эта настроенность, если она является результатом искусственных и внешних приемов?
– Но телесные и психические процессы тесно связаны между собой и взаимно влияют друг на друга, и ничего унижающего духовную жизнь нет в том, что не всякие, а символические позы и жесты влияют на духовную жизнь: все наше тело в его формах и линиях не случайно «образ есмь неизреченныя Твоея славы» – и священные и символические выражения и жесты влекут за собой духовно высокие состояния в душе и духе.
* * *
Сущность духовной слепоты – невидение Истины. Разны виды ее иная слепота людей, отягченных пьянством, объедением, тяжелыми заботами житейскими, блудников, блудниц, грешников; иная – Савла и учеников Христа, иная – фарисеев. Первая – от страстей чувственных, потемняющих наше внутреннее зрение, вторая – от незнания и, главным образом, от неправильных, глубоко укоренившихся взглядов, а последняя – от гордости. Спасаются и первые, и вторые, третьи – гибнут.
* * *
Осуществленное, проведенное в жизнь, хотя и самое малое добро, живой опыт любви бесконечно больше двинут нас вперед, отвратят всякое зло от нашей души, нежели самая жестокая борьба с грехом, сопротивление ему, нежели самые строгие аскетические меры обуздания темных страстей в себе.
* * *
Болтливость: сущность ее, с одной стороны, в отсутствии смирения, с другой – в самоуслаждении примитивным процессом самообнаружения, что ли, приятности извергаться журчащим ручейком. При этом сразу – общее понижение духовного уровня, распущенность, внутреннее расслабление и рассеянность. Средства борьбы: постоянное бодрствование, придавание символического значения всему окружающему, возбуждение в себе серьезного, духовного интереса к собеседнику.
* * *
Болит ли один член – страдает все тело – о Церкви (ср.: 1 Кор. 12, 26), а если мы этого не чувствуем – мы не в Церкви.
* * *
«Я ищу истины». – Счастье, если при этом делается ударение на последнем слове – «истина». Много хуже, если с гордостью подчеркивают слово «ищу», гордясь положением постоянно стремящихся к истине – всегда учащихся и никогда не могущих дойти до познания истины (2 Тим. 3, 7). Совсем плохо, что бывает чаще всего, когда ударение делается на слове «я».
* * *
Работа над собой и своими анархически автономными нервами очень облегчается, делается совсем легкой от правильной установки внимания и воображения. Мы непременно будем спотыкаться на каждом пустяке, пока в нашей душе не станет отчетливо, ярко и убедительно то, что не пустяк, когда влечение к этому главному – всей душой, всем сердцем, всем разумением – поставит на место те пустяки, которые отравляют нам повседневную жизнь.
Есть три ступени борьбы с «нервами» – лечение, самоконтроль и, главное, созидание в душе высших ценностей.
* * *
Часто слова молитв и псалмов не трогают нас, кажутся нам чуждыми, непонятными по своему внутреннему чувству. И это совершенно понятно, так как вся обстановка, весь уклад нашей внешне благоустроенной и внутренне пустой жизни так мало соответствуют тем пустыням, монастырям, где слагались молитвы, всему духу, который их внушил. В редкие моменты жизни – в большом горе, одиночестве, если временно уйти от плена мира, – как от сердца идут, как твои собственные, вопли к Богу, «Боже, в помощь мою!». Как тогда понятен становится опыт затворников и молчальников!
* * *
Неумеющим видеть свои грехи рекомендуется обращать внимание, какие грехи видят в них близкие люди, в чем упрекают. Почти всегда это будет верное указание на наши действительные недостатки.
* * *
Засыпает ли душа после смерти и остается в усыплении до Страшного Суда или нет, это субъективно безразлично: и в том и в другом случае можно сказать, что сейчас же после смерти наступает для умершего окончательный Страшный Суд; ведь, вероятно, за время от смерти до воскресения на суд сознание не действует.
От скорби по умершим не защитит нас ни естественная наша привязанность к жизни, ни мужество перенесения страданий, ни житейская мудрость, ни даже вера, как бы ни была она велика. Смерть – явление двустороннее: умирает уходящий от нас, и в этом процессе болезненного разделения болит и замирает и наша душа. Но для христианина заказан путь беспросветной скорби, мрака и уныния; он не должен отступать перед страданиями; он не должен бессильно коснеть в них; он должен всем напряжением своих духовных сил пройти сквозь страдания и выйти из них укрепленным, углубленным, умудренным.
Ознакомительная версия.
