эти воображаемые страхи из своих сердец и быть уверенными в том, что они будут пользоваться защитой и заботой и сохранят свое положение защищаемых. Если кто из них желает войти в ислам по выбору собственного сердца и по милости Бога, а не с целью продвижения в службе и приобретения материальных благ, то, возможно, так и будет, и он приветствуется и достоин благословения, а тому, кто предпочтет оставаться в своей религии, но не отступнику, предоставляются защита и безопасность, и в том долг всех членов [мусульманской] общины, чтобы охранять и защищать его
{57}.
В следующем столетии, то есть в период Крестовых походов, один правовед вынес решение по вопросу о том, может ли мусульманский правитель выселить своих подданных-зимми. Ответ состоял в том, что да, может, но только при наличии веских оснований, будь то для их собственной защиты или в интересах мусульманской безопасности:
Если имам желает переселить народ защищаемых религий [ахль аль-зимма] со своей земли, ему не дозволено делать это без обоснования, но лишь по закону, если обоснование есть. Обоснование ныне таково, что имам может опасаться за безопасность людей из защищаемых религий от руки неверных врагов [ахль аль-харб], поскольку они беспомощны и не имеют силы, или же он может опасаться за безопасность мусульман от их руки, чтобы они не извещали врагов о слабости мусульман {58}.
Османский фирман султана Мехмеда III, датируемый мартом 1602 года, ясно очерчивает обязанности мусульманского государства по отношению к зимми. Вот начало документа:
Поскольку в соответствии с тем, что Всемогущий Бог, Владыка Вселенной повелел в Своей Книге об общинах евреев и христиан, людей зиммы, предоставлять им покровительство и защиту, а также охрану их жизни и имущества — вечной и общей обязанностью всех мусульман и необходимым обязательством всех государей ислама и почтенных правителей, то необходимо и важно, чтобы моя возвышенная и вдохновленная религией забота была направлена на то, чтобы в соответствии с благородным шариатом каждая из этих общин, что платят мне налог, в дни моего монаршего правления и время моего объятого благоденствием халифата, должны жить в мире и спокойствии и заниматься своими делами, и никто не помешал бы им в этом, и никто не причинял бы вреда им самим или их имуществу в нарушение заповеди Божией и святого закона Пророка {59}.
Необходимость соблюдать священный закон, по которому устанавливается и защищается статус зимми, была общей заботой мусульманских правоведов и даже правителей. Османский период, о котором благодаря сохранившимся архивам мы очень хорошо осведомлены, дает многочисленные примеры успешных обращений представителей меньшинств к представителям правопорядка для защиты от насилия толпы. Иногда силы закона и силы охраны порядка могли находиться не в полном согласии, и бывало, что меньшинства искали защиты у одних от других. В центре османской провинции закон и порядок были представлены, соответственно, кази, судьей, и вали, наместником. Одного поддерживали улемы, другого — вооруженные силы. Мы видим, что в одно время представители меньшинств обращаются за помощью к праведному судье против деспота-правителя, а в другое время призывают правителя, придерживающегося справедливых взглядов, спасти их от подстрекательства фанатичных улемов. В число последних лишь изредка входил такой назначаемый правительством чиновник, как кази, и чаще всего зимми могли рассчитывать на поддержку как административных, так и религиозных властей. В последующие века, когда самой власти не хватало возможностей, чтобы поддерживать порядок или обеспечивать соблюдение закона, проблемы возникали все чаще.
Иногда, когда происходили преследования, мы видим, что их зачинщики были озабочены тем, чтобы оправдать свои действия в терминах священного закона. Обычным аргументом являлось то, что евреи или христиане нарушили договор, выйдя за пределы определенного им места. Таким образом они нарушили условия договора с исламом, и исламское государство и его люди больше не были им связаны.
Эта забота проявляется даже в литературе, яростно атакующей зимми. Особенно поучительно в данном отношении антиеврейское сочинение Абу Исхака, написанное в Гранаде в 1066 году. Это стихотворение, которое, как говорят, сыграло важную роль в провоцировании антиеврейских выступлений того года, содержит следующие важные строки:
Нет нарушения веры в том, чтоб убивать их,
Зато оно сразу появится, если их оставлять в живых.
Это они нарушили заключенный с ними завет,
И раз вы — против нарушивших, то вашей вины здесь нет.
Как они могут ссылаться на какой-то там договор?
Мы — незаметны, они же — везде кишат с давних пор!
Мы смиренны, унижены, а на лучших местах — те,
Кто словно бы прав, а мы теперь — блуждающие в темноте!
Не будьте же снисходительны к злодеяниям против нас
Вы для них — залог безопасности в их делах всякий час,
Но Бог наблюдает и видит, и он на помощь придет,
Победа за нами, ибо мы — Божий народ {60}.
Автор стихотворения выражает главным образом свое возмущение, но, в отличие от антисемитов христианского мира, Абу Исхак даже в своем негодовании не отказывает евреям в праве на жизнь, на средства к существованию и исповедание своей религии. Как юрист он осознает, что эти права гарантированы священным законом и включены в зимму, юридически обязательный договор. Абу Исхак не стремится оспорить или ослабить силу договора. Наоборот, он старается уверить своих читателей, а заодно, несомненно, и себя в том, что, грабя и убивая евреев, они не будут действовать незаконно, то есть не будут нарушать освященных законом ислама установлений и тем самым подвергать опасности свои души в загробной жизни. Именно евреи, утверждает он, нарушили договор, который, таким образом, перестал быть обязательным для мусульман. Мусульмане и их правители освобождаются от своих обязательств по зимме и, следовательно, могут нападать на евреев, убивать и грабить их без нарушения закона, то есть без греха.
Диатрибы, подобные произведению Абу Исхака, и массовые убийства, подобные гранадским в 1066 году, — редкое явление в исламской истории. В целом зимми разрешалось исповедовать свою религию, заниматься своей работой и жить своей жизнью в обмен на готовность соблюдать правила. Примечательно, что именно в XIX и XX веках, когда зимми больше не были готовы принимать правила мусульман или признавать их авторитет, произошли самые жестокие и кровавые столкновения.
Впрочем, и раньше, когда правила понимались и принимались обеими сторонами, трудности иногда возникали и порой приводили к насилию, к тому, что одна сторона могла
