(ст. 12). То же самое можно сказать и о стихах 13, 14, 16, 17 и 19» [110].
Это ошибка. В условных предложениях первого класса говорящий, ради цели рассуждения, только предполагает, что условие, выраженное протазисом, истинно, независимо от того, истинно оно на самом деле или нет. Говоря иначе, предположение реально, а не предполагаемое реально. В Мтф. 12:27 Иисус спрашивает: «И если Я Веельзевулом изгоняю бесов, сыновья ваши кем изгоняют?» Здесь мы сталкиваемся с допущением истинности ради аргументации: это допущение на самом деле не соответствует действительности, потому что Иисус не изгонял бесов Веельзевулом. В 1 Кор. 15:12–16 истинными являются и факт предположения, и само предположение, но не потому, что в тексте используется условная конструкция с протазисом первого класса.
Вторая ошибка заключается в убеждении, что условие в условных предложениях третьего класса (έάν, «эан» плюс глагол в форме сослагательного наклонения в протазисе) вероятно, но не обязательно исполнится. Джеймс Бойер показал, что условия третьего класса просто выражают будущность, независимо от возможности–невозможности, вероятности–невероятности осуществления [111].
Тем не менее Бойер допускает третью ошибку, утверждая, что в аподозисе (главной части) условных предложений третьего класса нет указания на время действия. По мнению автора, аподозис всегда указывает на будущее время, независимо от того, в какой форме стоит глагол: в повелительном наклонении аориста, в сослагательном наклонении с οϋ μή («у мэ»), настоящем времени изъявительного наклонения, будущем времени изъявительного наклонения, аористе сослагательного наклонения с Ίνα («гина») или любой другой форме.
В предыдущем издании этой книги я писал, что Бойер прав, если в центре отсчета времени находится пишущий или говорящий; в этом случае аподозис условных предложений третьего класса всегда будет относиться к будущему. Далее я отметил, основываясь на исследовании одного своего студента, что если точкой отсчета является не говорящий, а осуществление сказанного в протазисе, то временные отношения будут определяться временем глагола в аподозисе. Глаголы настоящего времени изъявительного наклонения указывают на то, что действие в аподозисе происходит одновременно с действием в протазисе; глаголы будущего времени изъявительного наклонения указывают на то, что действие в аподозисе следует за действием в протазисе (аналогично аподозису с ου μη плюс сослагательное наклонение).
Все это верно, если допустить, что в изъявительном наклонении времена глагола совпадают со временем действия. Но, как мы уже отмечали, это допущение сомнительно. Бойер неправ, утверждая, что аподозис условных предложений третьего класса всегда относится к будущему времени; я был неправ, предложив упрощенную систему соотношения времен аподозиса и протазиса. Например, в Мр. 3:24–25 Иисус говорит: «Если царство разделится само в себе [условное третьего класса], не может устоять царство то (οΰ δύναται [наст, вр.] σταθήναι, «у дюнатай статхэнай»); и если дом разделится сам в себе [условное третьего класса], не может устоять дом тот (οϋ δυνήσεται [буд. вр.] ή οικία σταθήναι, «у дюнэсетай гэ ойкиа статхэнай)». Конечно же, «Иисус не подразумевает, что если царство разделится в настоящем, то дом рухнет только в будущем» [112]. Существует несколько толкований изменения времени глагола δυναμαι («дюнамай»), но с временем действия это никак не связано. Похожий пример в Мтф. 18:13: «…и если случится найти ее [условное третьего класса], то… он радуется о ней» — форма настоящего времени в ападозисе выражает действие, которое произойдет позже времени протазиса, не одновременно с ним. Можно привести и множество других примеров.
2. Артикль: общие сведения
Очень трудно дать исчерпывающее определение функциям определенного артикля древнегреческого языка. Я полагаю, что в некоторых случаях автор устной или письменной речи употреблял его скорее по наитию, чем следуя каким–то четко выраженным правилам. Однако определенные основополагающие принципы существуют; и ошибки в основном допускают те, кто этих принципов не понимает или пренебрегает ими. В частности, некоторые ошибочно считают, что функции определенного артикля в английском языке совпадают с функциями определенного артикля в древнегреческом языке. В отличие от английского языка в древнегреческом не было неопределенного артикля; к тому же определенный артикль зачастую выполнял функции совершенно отличные от функций как определенного, так и неопределенного артикля английского языка. Рискуя упростить ситуацию, попробуем схематически представить основные функции древнегреческого артикля (рис. 4). Схема, которую я предлагаю, очень проста. Можно определить два случая употребления артикля. Во–первых, определенный артикль используется тогда, когда нужно уточнить, обособить имя существительное, сделать его определенным. Отсутствие артикля не столько указывает на неопределенность предмета, выраженного именем существительным, сколько на его принадлежность к определенной категории предметов. Во–вторых, артикль может использоваться для обобщения (например, άξιος ό εργάτης τού μ.σθοΰ αύτοΰ, «аксиос го эргатэс ту мистху авту», 'всякий трудящийся достоин награды за труды свои', Лк. 10:7); если артикль не используется, это означает, что существительное означает конкретный предмет (например, 'этот трудящийся'). Большинство случаев употребления артикля попадает в одну из этих двух категорий. В частности, анафорическое употребление артикля (употребление артикля с названием тех объектов, которые уже упоминались) является случаем употребления «а»; использование артикля с абстрактными существительными можно рассматривать как случай «в».
Рис.4
Изучая таблицу, нельзя не обратить внимание на удивительное пересечение значений, которое схематично изображено на рис.5. Артикль можно было употребить, чтобы указать на обособленность предмета, а можно было не употребить, чтобы указать, что предмет выделяется из ряда других. И с другой стороны, при нежелании обособлять предмет можно было не употреблять артикль, а при желании указать на его общность с другими предметами можно было употребить. Как минимум, это означает, что экзегет должен быть предельно внимательным, делая выводы на основании присутствия или отсутствия артикля. Не считая некоторых устойчивых выражений, во всех остальных случаях нужно руководствоваться контекстом, языковым чутьем и опытом работы с древнегреческими текстами.
Рис.5
Грамматисты этот нюанс знают, но большое количество комментаторов упускает его из виду. Например, Р. Ленски очень часто допускал ошибки при толковании артикля: настаивал на артикле или его опущении в переводе, следуя образцу греческого оригинала, или сужал значение существительного с артиклем (например, νόμος, «номос» с артиклем у него обозначает Моисеев закон, а υόμος без артикля — принцип закона) [113].
3. Артикль: правило Гранвилла Шарпа
В некоторых грамматиках правило изложено в несколько упрощенном виде, например:
Правило Шарпа гласит: если два имени существительных связаны союзом καί и с каждым из них употреблен артикль, они относятся к различным лицам или
