принимает как часть пути, по которому ведет его Бог; все, включая страдания, даже самые тяжкие. В этом нет пассивности: ведь идти этим путем ему приходится
самому, – но нет и самонадеянности: он все свое упование возлагает на Бога, Путь веры не допускает никакой обезличенности: каждое мгновение я сам лично отвечаю тому, что преподносит мне жизнь, – отвечаю Богу, ближнему и миру, – ища, чтобы этот ответ был по-настоящему моим, раскрывающим меня в свободе, силе и красоте. Жизнь по вере, – показывает нам Кьеркегор, – это жизнь избыточествующая, жизнь, торжествующая даже тогда, когда обстоятельства предельно тяжки. Кьеркегор показывает это в том числе в своей замечательной работе «Полевая лилия и птица небесная», рисуя перед читателем образ лилии, которой суждено расти в самых неблагоприятных условиях.
Место, в котором этой «лилии предоставлено расти, не просто крайне жалко, но еще, очевидно, и таково, что ее за всю жизнь никто никогда, быть может, не увидит, никто не порадуется ей; ее место и окружение – да, я и забыл совсем, что говорю-то о лилии – столь «отчаянно» жалки, что не просто не будет преувеличением, но даже слишком расплывчатым будет сказать: послушная лилия послушно смиряется со своим местом и растет во всей своей красоте. Мы, люди, или кто-нибудь из нас, сказали бы, пожалуй, на месте лилии: «Это тяжко, это невыносимо – ведь если ты лилия и прекрасен, как лилия, то быть помещенным в такое место, где ты будешь цвести в окружении столь неблагодарном, насколько только возможно, в окружении, которое словно специально придумано для того, чтобы уничтожить всякое впечатление от твоей красоты – нет, это невыносимо; здесь Творец противоречит Сам Себе!» Вот как, пожалуй, стал бы говорить человек – или мы, люди, – на месте лилии, увядая там от огорчения. Но лилия думает иначе, она думает примерно так: «Я сама не могу выбирать место и условия, в которых я живу, да и не мое это дело; то, что я стою, где стою – на то воля Божия». Так думает лилия, и то, что она действительно так думает – думает, что такова воля Божия, – видно по ней: ведь она прекрасна – Соломон во всей славе своей не одевался так, как она. О, если бы лилия с лилией состязались в красоте, этой лилии должен был бы достаться приз: в ней на одну ступень больше красоты – ведь быть красивой, если ты лилия, не составляет никакого искусства, но быть красивой в таких условиях – искусство. В окружении, где все препятствует этому, в таком окружении в полной мере быть и оставаться самой собой, смеясь над всей силой окружения, нет, не смеясь, – лилия не делает этого, – но пребывая совершенно беззаботной во всей своей красоте!»
Такая беззаботность, о которой на примере лилии говорит Кьеркегор, это беззаботность веры. Важно понимать, что она не только не имеет ничего общего с закрытой, монологической отрешенностью от происходящего, но и прямо противоположна таковой. Это беззаботность в смысле отсутствия даже тени ропота на обстоятельства или желания их изменить, но она же является и той поистине серьезной заботой, в которой живет и обновляется наш «внутренний человек»: заботой о том, «что мир имеет значить для меня, и что – я для мира. «Эта забота не прекращается ни на мгновение, ведь знание, которое обретает в ней человек, не есть безразличное знание. И если он думает раз и навсегда удовлетворить требованиям этой заботы и на том с ней покончить, то внутренний человек рождается в нем мертвым и исчезает вновь. Но если он поистине озабочен, тогда все с Богом будет служить утверждению во внутреннем человеке; ведь Бог верен [3] и не перестает о Себе свидетельствовать [4]. Но Бог есть Дух [5], и потому Он может свидетельствовать лишь в духе, каковой обретается во внутреннем человеке; всякое внешнее свидетельство от Бога, если о таковом и может идти речь, может точно так же быть и обманом».
Размышления Кьеркегора о вере обладают тонкостью, глубиной, но одновременно и простотой, делающей их доступными и для читателя, не имеющего специальной философской подготовки. Их чтение способно углубить наше понимание человеческой жизни, сделать его более точным, оно способно вдохновлять и воодушевлять нас. Однако сам Кьеркегор в своих беседах постоянно предостерегает нас от того, чтобы оставаться по отношению к слову Божию лишь размышляющими над ним или черпающими в нем мечтательное вдохновение. Слово Божие надлежит исполнять. И потому, читая Кьеркегора, постараемся быть, как говорит столь любимый им апостол Иаков, «исполнители слова, а не слышатели только, обманывающие сами себя» (Иак 1:22).
А. Л. Лызлов
1843
Моему покойному отцу Михаэлу Педерсену Кьеркегору, некогда торговавшему трикотажем в нашем городе, посвящаются эти беседы
Хотя эта небольшая книга (названная «беседами», а не проповедями, ведь ее автору не дана власть проповедовать; «назидательными беседами», а не беседами для назидания, ведь ведущий эти беседы ни в коей мере не претендует на то, чтобы быть учителем) желает лишь быть тем, что́ она есть, то есть чем-то совсем необязательным, и жаждет, втайне явившись на свет, лишь оставаться сокрытой, все же прощался я с ней не без почти что сказочной надежды. Поскольку она, будучи издана, отправилась – в переносном смысле – в своего рода странствие, я на краткое время позволил себе последовать за нею взглядом. Я смотрел за ней, как она шла одинокой тропой или одиноко по проезжей дороге. После одного-двух небольших недоразумений, когда она была обманута поверхностным сходством, она, наконец, повстречала того единственного, кого я с радостью и благодарностью называю моим читателем, того единственного, кого она ищет, к кому она словно простирает руки, того единственного, кто так отзывчив, что дает ей себя найти, кто так отзывчив, что принимает ее, застанет ли она его в мгновение встречи радостным и дерзновенным или «усталым и задумчивым» [6]. – Поскольку же она, будучи издана, в прямом смысле тихо стоит, не меняя места, я на краткое время позволил себе остановиться на ней взглядом. Она стояла, словно неприметный маленький цветок, укрывшийся в огромном лесу, который не выдает себя ни особым великолепием, ни ароматом, ни образом жизни. Но вот я видел, или словно бы видел, как птица, которую я называю моим читателем, вдруг заметила ее, стремглав бросилась вниз, схватила ее и унесла к себе.
