1976 г. монументального двухтомного исследования Ш. Пьетри – одного из руководителей «École française de Rome», – посвященного системе управления, организации, политической истории и богословскому состоянию Римской Церкви в период с 311 по 440 годы, названного «Roma Christiana» [181]. Ш. Пьетри подвел итог под развитием церковной историографии предшествующего столетия и изложил на основании синтеза всевозможных источников историю Римской Церкви IV–V вв., осмысляя ее как начало становления кафедры св. Петра в качестве традиции, возвеличившей Римского епископа в представлении западных христиан как архиерея, имеющего юрисдикцию над всей Церковью. В этой парадигме Ш. Пьетри рассмотрел всю понтификальную политику указанного периода, в связи с чем подробно, на основании самого широкого круга источников, исследовал италийские Соборы, прежде всего в качестве центральных событий, имевших колоссальное церковно-политическое значение для современников. В рамках научной деятельности «École française de Rome» Ш. Пьетри и Л. Пьетри продолжили изучение италийского Соборного движения с точки зрения ставшего весьма популярным в антиковедении и медиевистике конца XX в. просопографического направления, в рамках которого преимущественной задачей для исследователя ставится раскрыть биографии всех действующих лиц, участвовавших в том или ином событии, насколько это возможно, на основании источников, а также соотнести между собой различных исторических персонажей. Используя метод, во многом разработанный А. Джонсом при исследовании деятелей светской позднеримской администрации [182], и успешно применявшийся для исследования церковной администрации Северной Африки А. Мандузом [183], Ш. Пьетри, а после его кончины Л. Пьетри осуществили коллосальную работу по составлению просопографического исследования, посвященного деятелям церковной истории Италии и Соборной истории Италии в ранневизантийскую эпоху, итогом которой стало появление в 1999 и 2000 гг. двух томов «Prosopographie chrétienne du Bas-Empire, II Italie (313–604)» [184]. В рамках данной работы исследователи по-новому взглянули на хронологию италийских Соборов указанного времени. Их исследования были продолжены C. Дестефеном, М. Хейжмансом, К. Буенакаспересом и другими учеными [185]. Следует отметить, что просопографический метод, в рамках которого истории Соборов отводится значительная роль, оказал колоссальное влияние и на исследования, принадлежащие перу представителей современной историко-социологической школы медиевистики. Среди них следует отметить монографию итальянской исследовательницы Р. Лицци Теста, посвященную статусу епископа в городах ранневизантийской Италии [186].
С середины XX в. среди исследователей церковной истории и канонического права возобновляется прерванная в конце XIX в. тенденция рассматривать Соборные акты – как и другие памятники церковного права, и даже некоторые сочинения святых Отцов – исключительно с позиций обнаружения, анализа и комментария их юридического содержания и того влияния, которое данное содержание оказало на реалии церковной жизни. Одновременно представители этого историко-канонического направления, методология которого никогда не была новой для церковной историографии, но которая именно со второй половины XX в. приобретала новое широкое распространение, при помощи новых кодикологических методов обратились к исследованию рукописной традиции канонических собраний и Соборных документов, которая, несмотря на то, что ее анализировали и в эрудитскую и в позитивистскую эпоху, нуждается в применении новых обобщающих методов. Главным представителем историко-канонического направления стал знаменитый французский канонист Ж. Годме, выразивший характерное юридическое восприятие церковной истории IV–V вв. в монографии, посвященной правовому положению Церкви в Римской Империи [187], а также изучавший процессы становления канонического права [188]. Для Ж. Годме провинциальные Соборные акты являются прежде всего памятниками права. Именно с таких позиций он составлял канонические комментарии к своему изданию деяний галльских Соборов IV в., в которое вошли каноны Туринского Собора, ибо, следуя древним каноническим собраниям, Собор, произошедший в 398 г. в Augusta Taurinorum (ныне Турин), был галльским Собором – хотя председательствовал на нем италийский епископ – прежде всего по характеру проблем, разбиравшихся на нем [189]; также он осуществил издание канонов галльских Соборов меровингской эпохи, с комментариями [190].
Пальма первенства в новом изучении манускриптов и кодексов, содержащих Соборные акты, принадлежит также еще одному французскому исследователю – Ш. Мунье, который осуществил два критических издания актов галльских и африканских Соборов позднеантичной эпохи, учитывающих всю рукописную традицию издаваемых источников и ставших в настоящее время эталоном для изданий канонических памятников [191]. Из числа документов, относящихся к деятельности италийских Соборов, в первое издание вошли каноны Туринского Собора, а во второе 48 канон из Кодекса канонов Африканской Церкви, представляющий собой пересказ постановления Капуанского Собора. Следует отметить, что Ш. Мунье и Ж. Годме в рамках своих исследований еще раз обобщили опыт изданий эрудитской эпохи, среди которых следует вспомнить издания П. Краббе, Л. Сурия, Ж. Сирмонда, а также привлекли к публикации максимальное количество рукописных редакций канонических собраний, известных науке.
Современные исследователи провинциальной Соборной истории IV–V вв., в частности С. Лансель и Р. Гризон, в общем бесспорно исходят из метода Ж. Годме и Ш. Мунье, осуществляя критические издания Соборных деяний, в том числе и италийских, и сопровождая их обширным комментарием, включающим с себя канонический, историко-политический и богословский анализ памятников. Ярким примером этому служат исследование и издание С. Ланселем актов Карфагенского съезда епископов 411 г. [192] и исследование, а также критическое издание Р. Гризоном арианских комментариев к деяниям Аквилейского Собора [193]. Возрождение упомянутого историко-юридического метода исследования Соборных актов стимулировало в конце XX в. появление новых общих изданий Соборных документов, которые, впрочем, нередко ограничиваются перепечаткой старых изданий и обобщающими статьями. В числе новых подобных изданий следует отметить издание актов испанских Поместных Соборов, осуществленное Х. Вивесом, Т. Марином, Г. Мартинесом Диесом и Ф. Родригесом [194]. Вышеупомянутые издание отличаются добротным воспроизведением текстов памятников, снабжены основательными историческим и каноническим экскурсами, благодаря которым источник приобретает характер непосредственного среза древней церковной жизни, однако не имеет текстологического исследования. Этот метод непосредственного «погружения» в мир синодальных источников сближает научный прием перечисленных современных исследователей с эрудитами эпохи барокко, для которых также исторические документы представляли самодовлеющую внутренне завершенную ценность.
В церковной историографии, занимавшейся изучением Соборных документов, существовало также еще одно сугубо богословское направление, для представителей которого Соборные акты являлись прежде всего памятниками богословской борьбы и вероучительных смут. Данное направление представляется одним из наиболее важных для осмысления Соборного феномена в Церкви, ибо церковные Соборы в первую очередь есть выразители христианского сознания и уже потом административные органы или церковно-политические суды. Подобное восприятие сути Соборной деятельности в полной мере было выражено в конце XIX и начале XX столетия в исследованиях видных немецких, французских и русских церковных историков. Среди историков, изучавших историю западных, в частности италийских, Соборов IV–V вв. в указанном ключе, наиболее знамениты своими учеными достижениями представители немецкой историографии: Рейнкенс, изучавший личность и богословие св. Илария Пиктавийского и некоторых малоизвестных западных богословов IV в., М. Раде, обнаруживший происхождение учения о папском примате в понтификате папы Дамаса, В. Коллинг, в своем сочинении, посвященном арианской ереси, исследовавший богословские учения эпохи арианства, и чрезвычайно ярко продемонстрировавший значение Триадологии великих Каппадокийцев для последующей церковной истории, Гуммерус, занимавшийся изучением вероисповедных течений в период
