В различных вариантах мы слышали эту теорию фактически от всех синдонистов, с которыми нам приходилось общаться, – все они, кажется, просто помешаны на этой идее. Нам остаётся лишь удивляться тому, что высококвалифицированный физик отдаёт явное предпочтение такого рода теории, а многие учёные всерьёз поддерживают её. Любому человеку, имеющему хотя бы самые элементарные представления о природе радиации, становится сразу ясно, что эта гипотеза противоречит основополагающим законам физики.
Если бы ядерная вспышка, описываемая этой теорией, действительно произошла, то выделившаяся энергия была бы столь грандиозна, что уничтожила бы не только саму Плащаницу, но и большую часть Иерусалима. Даже если мы примем во внимание аргумент, апеллирующий к Божественной воле, контролировавшей этот феноменальные процесс, то и тогда у нас останутся некоторые контраргументы, требующие серьёзного рассмотрения.
В результате радиоактивного излучения не мог возникнуть образ, подобный тому, что мы видим на Туринской Плащанице. Радиация – ядерная, тепловая или электромагнитная (включающая свет) – распространяется из центра равномерно – во всех направлениях, поэтому обгорание Плащаницы оказалось бы одинаковым во всех её частях. Далее если бы покров плотно прилегал к телу, в лучшем случае на ткани остался бы лишь обугленный силуэт, черты лица не просматривались бы – из-за равной интенсивности излучения образ на Плащанице оказался бы неузнаваемым и лишённым деталировки. Если бы ткань была обёрнута вокруг тела, то на ней отпечатались бы бока и макушка головы. Но этого также не произошло.
Если представить, что фотоплёнку держат в нескольких дюймах от светящейся лампочки, надеясь, что после проявления можно будет рассмотреть её изображение, то единственное, что удастся увидеть вместо света, – это туман, бесформенно разлившийся по плёнке. Известно, что, каким бы ни был источник света, излучение всегда остаётся неоднородным, то есть некогерентным, но характеризующимся равномерным распределением лучей из точки свечения. Если бы не был известен механизм, позволяющий превратить стихийное излучение в когерентный свет, при котором лучи вынуждены устремляться в определённом направлении – к назначенной цели, то не возник бы ни один образ. Мы видим светящуюся лампочку потому, что глаз обладает подобным механизмом, – это зрачок. В фотоаппарате его роль выполняют линзы. Действие этих механизмов основано на законах, успешно справляющихся с преображением любого вида радиации.
Чтобы возник образ на Плащанице, тело должно было бы излучать радиацию строго вверх (как бы перпендикулярно самому себе) и более ни в каком другом направлении. Это предположение противоречит законам физики. Но даже если радиационное излучение и смогло бы сохранить это единственное направление, то сам погребальный покров не запечатлел образ человека столь детально и отчётливо, как мы это видим на Плащанице. Радиация может оставить изображение лишь на материале, обладающем экранирующим эффектом и не пропускающем лучи, – подобная преграда на пути радиации будет отбрасывать своеобразную тень. Для различных видов радиации непроницаемыми оказываются различные материалы. Видимый нами свет не может пройти сквозь человеческое тело, в то время как рентгеновские лучи проникают сквозь кожу и внутренние органы, но поглощаются костной тканью. Если бы теория «ядерной вспышки» была справедлива, то мы смогли бы увидеть типичное для рентгеновских лучей изображение, то есть скелет, а вовсе не поверхность человеческого тела, со всеми её деталями и особенностями. Защитники теории «ядерной вспышки» указывают на пальцы, которые, как им кажется, напоминают скелет. Но как же быть тогда со всем остальным телом, ведь мы видим внешность человека, а не его скелет? Возможно, крестные муки привели к оттоку крови от кистей, и руки иссохли подобно скелету?
В некоторых книгах, посвящённых Плащанице, публикуются фотоснимки изображений, возникших в результате атомной бомбардировки Хиросимы, – например, «тень» колёсика от ручного вентиля, которая выгравировалась на стене соседнего бензобака, – затем эти снимки сопоставляются с образом на Плащанице. В действительности никаких оснований для сравнения не существует. Эти образы – всего лишь тени – в буквальном смысле этого слова. Колёсико находилось между источником радиации и стеной, послужившей экраном, поглощающим или видоизменяющим излучение. Что же касается Плащаницы, то теоретический источник излучения находился внутри самого тела. Поэтому нас усердно уверяют в том, что экраном для внутреннего излучения послужили кожа и волосы, которые и отпечатались на Плащанице.
Адекватное и узнаваемое изображение трёхмерного тела при помощи радиации может быть получено лишь одним-единственным способом: если радиоактивное излучение отразится от поверхности тела, не проникая в глубь его. Источник излучения, таким образом, должен будет находиться за пределами тела. Обратимся к такому примеру: представьте, что перед вами находится стеклянная модель человеческой головы, в центре которой установлена яркая электрическая лампочка. Включите лампочку. Что теперь вы видите? Только светящиеся контуры головы: черт лица различить невозможно. Теперь вообразите, что вы видите гипсовый бюст, отражающий лучи света, направленные на него извне. Во втором случае вы сможете увидеть скульптурный портрет полностью и детально рассмотреть его. Но далее теперь образ будет виден лишь потому, что наши глаза способны сфокусироваться на лучах света; на ткани, покрытой светочувствительными фотоэлементами и подвешенной перед бюстом, никакого образа не запечатлеется.
Наконец, как указывал член BSTS Питер Фрилэнд, процесс привёл бы к выгоранию или как минимум – к выцветанию пятен крови на покрове до цвета жжёного сахара.
Итак, теория «ядерной вспышки», о которой так много говорят, на поверку оказывается ещё менее убедительной, чем все прочие теории. Едва ли она заслуживает даже того внимания, которое оказывается так называемой гипотезе «мыслеграфии», выдвинутой Цезаром Тортом. Тем более что последняя продолжает серьёзно интересовать синдонистов, познакомившихся с ней на симпозиуме 1993 г. в Риме. Многие далёкие от естественных и точных наук синдонисты нашли в ней долгожданное объяснение тайны или как минимум серьёзную попытку всё объяснить. Более того, научные круги синдонистов тоже сочли эту теорию привлекательной, что, впрочем, свидетельствует скорее об их разочаровании в науке, нежели о вере в неё. Эта теория оставляет нам столько же белых пятен, сколько было бы на самой Плащанице, будь она плодом «мыслеграфии».
Ко второй группе относятся теории, связывающие появление образа с редкими естественными процессами, например, с химическими реакциями между телом Иисуса и тканью Плащаницы.
Впервые, то есть в самом начале нашего века, эту идею выдвинул Поль Виньон, назвавший свою теорию «испарениеграфия». Он предположил, что ткань была пропитана ароматическими маслами мирры и алоэ, вступившими в реакцию с аммиаком, выделявшимся телом. (Плоть людей, умерших после продолжительных пыток и мучений, покрыта потом, в котором необычайно велико содержание мочевины, изобилующей аммиаком.) Виньон поставил ряд экспериментов с этими субстанциями и после множества попыток и ошибок смог при помощи испарений воспроизвести пятна, напоминающие Плащаницу, однако получившемуся изображению недостаёт чёткости и детальности реального образа на Плащанице.
Исследования в этом направлении недавно продолжили Эльмар Грубер и Хольгер Керстен. Эксперимент, описанный ими в книге «Заговор вокруг Иисуса», заключался в том, что они подвергли тело Керстена, умащённое смесью алоэ и мирры, локальному нагреванию. Всё это было проделано с целью проверить догадку о том, что в теле Иисуса продолжала теплиться жизнь даже тогда, когда Он оставался завёрнутым в Плащаницу. Экспериментаторам удалось получить изображение, однако следует признать, что из-за искажения пропорций стало ясно, что «оригинальное изображение не может быть получено таким способом». Несмотря на свою неудачу, исследователи продолжают верить, что образ на Туринской Плащанице появился в результате аналогичного процесса.
По следам Виньона пошли и другие исследователи, включившие в эксперимент множество реагентов, среди которых оказались и экстракт из мыльной травы (Saponaria gen. ), при помощи которой стирали ткани во времена Древнего Рима; и экстракт из терпентинного дерева, напоминающий скипидар; и даже обычная соль. К счастью, нет нужды обсуждать все эти эксперименты, ибо в основе их лежит ложный постулат.
Любая химическая реакция смогла бы протекать в ткани только в том случае, если бы в неё проникли испарения тела, что не соответствует истине, ибо образ на Плащанице затрагивает лишь самый поверхностный слой ткани и лишь с одной стороны. (Об этом ещё не знали во времена Виньона.) Чтобы возникло совершенное по отчётливости изображение, пары газа должны были бы восходить параллельно друг другу, и, чем дальше они оказывались бы от тела, тем меньшей должна была бы становиться их плотность. Однако газ никогда не ведёт себя подобным образом. Процесс диффузии идёт в нём в самых различных направлениях. И в лучшем случае мы увидим однотонный силуэт человека.
