После Прашастапады было добавлено седьмое реально сущее, а именно небытие — абхава. По этой категории можно составить впечатление об изощренности построений вайшешиков. В самом деле, они насчитали двадцать видов небытия, среди них — отсутствие одной пещи в другой, как запаха в цветке, или отсутствие растения в тот момент, когда существует семя, из которого оно вырастет, а когда оно вырастет, семени уже не будет.
Среди видов небытия — несовместимость вещей, например, горшок не является цветком, а также отсутствие отношений между вещами, как рога у зайца или сын бесплодной женщины. Система семи реально сущих могла использоваться как удобная классификационная матрица, а сами они рассматривались как минимальные, неделимые и далее не разложимые целостности. В их терминах можно было полно и непротиворечиво описать любое явление реальности.
Исходным текстом близкой к вайшешике школы ньяи, что значит «способ», «подход», «метод», была «Ньяя-сутра» Готамы, созданная примерно во II в. и. э. Она дошла до нас «встроенной» в комментарий Ватсьяяны. Провозглашая, как и другие даршаны, освобождение-мокшу конечной целью человеческого существования, ньяя главный акцент при этом делает на правилах и методах мышления и формулировании результатов его деятельности; в центр ее внимания выдвигается диспут как таковой.
В начальном афоризме «Ньяя-сутры» Готама заявляет, что к конечному освобождению ведет познание шестнадцати вещей, и далее следует их обсуждение, т. е. по сути дела выдвигаются и решаются шестнадцать философских проблем: достоверные источники знания, их предметы, сомнение, намерение, примеры, доктрины и т. д.
В рамках этой школы было создано учение о силлогизме — логической фигуре, необходимой для того, чтобы по одному доступному признаку можно было судить о том, что нам, людям, недоступно. Члены этого силлогизма таковы: тезис — пратиджня, аргумент — хету, силлогический пример — удахарана, применение — упаная, заключение — нигамана. Модель индийского силлогизма отличается от известного греческого (аристотелева), включающего в себя только четыре члена, и выглядит так:
1. Тезис: на горе — огонь.
2. Аргумент — обоснование: потому что на горе — дым.
3. Поясняющий пример: там, где есть дым, всегда есть и огонь, как, например, в очаге.
4. Применение, основанное на сходстве двух ситуаций: на горе — дым, а дым не может быть без огня.
5. Заключение: значит, на горе — огонь.
Ньяя развивалась главным образом в спорах с буддийской философией, а также с другими индуистскими школами, а это естественным образом приводило к известному техническому совершенствованию. Роль ньяи в развитии полемической техники переоценить невозможно. Чего стоит, например, перечень двадцати четырех видов несерьезных оснований вывода и советов, как к ним относиться, или двадцать два варианта потери аргумента, ведущие к поражению в спорю, или детальнейший обзор самых разных видов логических некорректностей!
Развитие старой традиции ньяи завершил Удаяна (1050–1100). Новый этап в развитии школы, навья-ньяя, связан с именем Гангеши и его трудом «Таттва-чинтамани», т. е. «Самоцвет категориального мышления», созданным в XIII в. Навья-ньяя сосредоточила свои усилия на важности умозрения, совершенствовании дефиниций и уделяла серьезное внимание формальным аспектам мышления. Эта школа напоминает позднюю схоластику в Европе или современную западную аналитическую философию.
Веданта и миманса
Миманса почти неизвестна за пределами Индии. Ее название происходит от корня «манн», что значит «мысль», «исследование». У ее истоков — «Миманса-сутра» Джаймини, самый большой и самый древний труд среди философских сутр. Он насчитывает две тысячи семьсот сорок пять сутр (для сравнения: в «Брахма-сутрах» пятьсот пятьдесят пять изречений, в сутрах ньяи — пятьсот, вайшешики — двести семьдесят, а санкхьи — менее ста стихов), время создания которых условно датируется периодом между II в. до н. э. и II в. н. э. Считают, что миманса возникла как реакция ортодоксального брахманства на кризис брахманической идеологии.
Самая непримиримая противница буддизма, эта школа утверждала абсолютный авторитет вед, доказывая, что они происходят не от человека, а от бога, а потому являются безличным источником знаний, не содержащим ошибок. Один из самых знаменитых учителей мимансы, Кумарила Бхатта (VII в.), еще в молодости поклялся искоренить буддизм, посягнувший на авторитет и непогрешимость вед. Известный немецкий ученый М. Мюллер считал, что сама по себе постановка вопроса о вечных ведах «доказывает значительное развитие философского и религиозного мышления». Он сомневался, «чтобы такой вопрос возникал в древней литературе какой-нибудь страны, кроме Индии».
Согласно взглядам этой школы, весь видимый мир — не внешняя оболочка, скрывающая некую непознанную сущность и основу. Он не покоится ни на чем, кроме самого себя, и просматривается весь насквозь, как часовой механизм. Совершая ритуал жертвоприношения, человек совершает самое необходимое действие, создающее мир, «заводящее» его, как часы. Вот почему ритуал важнее для достижения мокши, чем философские размышления. Именно он дает смысл и направление жизни для человека, погруженного в повседневность.
Как это ни парадоксально, но миманса, теснее других школ связанная с практической религией и с почитанием вед, отрицала даже существование богов: они — не более чем условный прием в ритуале, языковая абстракция, имена, к которым взывают люди. Нет и некоего абсолютного единства, а есть лишь дхарма — долг, понимаемый как неукоснительное выполнение ритуалов. Поэтому главную ценность имеют ритуальные предписания, несущие в себе особый заряд энергии, который побуждает совершить то или иное ритуальное действие. Эту жесткую картину мира способны принять только зрелые люди. Для прочих же предназначены все остальные тексты ведийской традиции, которые носят вспомогательный характер и являются избыточными, ненужными.
Примерно с VIII в. главенствующее место в индуистской философии заняла веданта, частично поглотив санкхью и йогу и практически превратив другие школы в свои разделы. Ньяя стала наукой логики, а другие даршаны превратились скорее в предметы обучения, утратив самостоятельность.
Что же представляет собой веданта? Ее название буквально означает «конец вед». Сами ведантисты считают отправными для своей школы тексты упанишад. Кроме них в тройственный канон веданты входят Бхагавадгита и «Брахма-сутры» Бадараяны, датируемые примерно V — И вв. до н. э.
Этот первый ведантистский текст содержит, по сути, систематическое изложение старейших упанишад, объединяя разрозненные высказывания о брахмане как основе реальности, опровергая возможные возражения оппонентов, рассматривая пути постижения брахмана и описывая результаты этого познания и посмертные пути.
Под именем веданты существовало несколько школ, порой ожесточенно споривших между собой. Исторически первой и, пожалуй, наиболее известной стала школа адвайта-веданты, родоначальником которой был Гаудапада (VII–VIII вв.), но главным представителем считается Шанкара (VIII–IX вв.).
Суть его учения выражается в простом и популярном афоризме: «Брахман — подлинен, мир — неподлинен, душа — не что иное, как брахман». В действительности же простота эта — кажущаяся, учение Шанкары очень сложно. Согласно ему, весь явленный нам видимый мир — результат действия магической силы, майи, но большинство людей именно его считают реальным. Дух, связанный с телом, погрузившись в мир иллюзий, забывает о своей божественной сущности.
Мудрецы же силой интуиции проникают за внешнюю оболочку нашего мира и постигают истинную реальность, скрытую за обманчивой игрой иллюзии. Брахман — вечен, всеобщ, вездесущ, всемогущ и невыразим словами; он творит, сохраняет и разрушает мир. В этом смысле он подобен Господу — Ишваре, и его должны почитать те, кто верит в реальность мира. Истинное освобождение — не что иное как воспоминание и осознание своей связи и единства с вечным брахманом и слияние с ним.
