1357
Эвальд (Geschichte des Volkes Israel, Bd. VII, p. 150) ставит его на первое место среди всех раннехристианских посланий, не вошедших в НЗ; он говорит, что в этом послании в совершенстве сочетаются «полнота и искусность греческого красноречия с чистейшей любовью к истине, а непринужденность и благородство выражения — с возвышающей серьезностью христианина». Бунсен пишет: «Бесспорно, что, после Писания, это замечательнейший памятник здравого христианского чувства, благородной отваги и человеческого красноречия». Семиш (в «Герцоге») называет его «ein Kleinod des christl. Alterthums, welchem in Geist und Fassung kaum ein zweites Schriftwerk der nachapostolischen Zeit gleichsteht». Кейм (Rom und das Christenthum, p. 463 sq.) называет его «das lieblichste, ja ein fast zauberhaftes Wort des zweiten Jahrhunderts» и красноречиво восхваляет «die reine, klassische Sprache, den schönen, korrekten Satzbau, die rhetorische Frische, die schlagenden Antithesen, den geistreichen Ausdruck, die logische Abrundung… die unmittelbare, liebeswarme, begeisterte, wenn schon mit Bildung durchsättigte Frömmigkeit».
Цит. выше, §2.
См. выше, §153.
«Как будто сам Павел вернулся к жизни в новом веке». Ewald, vii. 149.
Αποστόλων γενόμενος μαθητής, гл. 11.
Авторство Иустина защищают Кейв, Фабрициус и Отто, но опровергают Семиш, Гефеле, Кейм и другие.
Тиллемон и Мелер — к I веку, Гефеле и Эвальд — к правлению Адриана (120 — 130). Уэсткотт (Сап. N. Т., р. 76) — ко времени не раньше Траяна, но и не намного позже, поскольку по всему видно его раннее происхождение.
Так, Кейм указывает на кровавый 177 год.
Гильгенфельд, Липсиус, Гасс, Цан, Драсеке (при Септимии Севере, между 193 и 211 г.). Гипотеза Овербека о послеконстантиновской дате опровергнута.
Иустин Мученик (согласно рукописи); Маркион до раскола с церковью (Бунсен); Квадрат (Дорнер); Апеллес, гностик, в старости (Драсеке, р. 141). Автор статьи в Smith and Wace, II. 162, считает, что послание написал некий Амвросий, «греческий начальник, ставший христианином, из–за чего против него ополчились все его советники», он ссылается на Spicil. Syriacum Куретона (р. 61–69). Авторство Стивенса невозможно с литературной и моральной точки зрения.
Ириней (Adv. Haer. 1. III, с. 3, §3) пишет, что он был римским епископом после Климента, Эвариста и Александра. Евсевий (Я. Ε. IV. 5) рассказывает, что он руководил римской церковью в течение десяти лет. Иаффе (Regesta Pontificum Rom., p. 3) относит его папское правление к периоду между 119 и 128 г. Второй папа с этим именем погиб как мученик в 257 или 258 г. Иногда этих двоих путали в том, что касается авторства «Энхиридиона». Сибер опубликовал его под именем Сикста II.
См. примеры в «Примечании».
См. в Biblioth. Мах. III. 525; Fontanini and Fabricius, I.c.
Неандер, Гислер, Баур, Дональдсон и другие даже не упоминают о ней.
Geschichte Israels, vol. VII, p. 322. См. его отзыв на Lagardii, Analecta Syriaca, в «Göttingen Gel. Anzeigen», 1859, p. 261–269. И Эвальд, и П. де Лагард, его последователь, решительно игнорируют все предыдущие издания и обсуждения.
Hist. Eccl. IV. 3.
Конгрегация армянских христиан. См. том 3, §145. — Прим. изд.
В связи с этой находкой было много написано; ее упоминает Harnack, Texte und Untersuchungen, I, p. 110, note 23. Первая часть наиболее важна. См. французский перевод — Gautier, «Revue de théol. et de philos.», 1879, p. 78–82; немецкий перевод — Himpel, «Tübing. Theol. Quartalschrift», 1880, воспроизведен в Harnack, pp. 111–112. Статья Aristides в первом томе Smith and Wace (p. 160) устарела. Бюхлер и Ренан сомневаются в подлинности документа; Готье, Бонар, Гимпель и Гарнак отстаивают ее; но Гарнак предполагает присутствие некоторых добавлений, таких как термин theotokos в отношении Девы Марии. Армянская рукопись датирована 981 г., перевод, по–видимому, сделан с греческого текста V века. Во времена Евсевия труд был еще хорошо известен в церкви. Второй фрагмент, который мехитаристы также приписывают Аристиду, представляет собой гомилию более позднего периода, очевидно, направленную против несторианства.
Фраза, заключенная в скобки, является повторением и, скорее всего, посленикейской интерполяцией.
См. выше, §38, и Harnack, l.c. I. 115–130.
Тертуллиан (Adv. Valent. 5) первым называет его philosophus et martyr, Ипполит (Philos. VIII. 16) — «Иустином Мучеником»; Евсевий (Η. Ε. IV. 12) — «искренним поклонником подлинной философии», который «под видом философа провозглашал Божественное слово и защищал веру в своих писаниях» (IV. 17).
Dial. с. Tryph. Jud., с. 2–8. Его обращение случилось до восстания Бар–Кохбы, от которого бежал Трифон, когда Иустин встретился с ним. Архиепископ Тренч воспроизвел эту историю в замечательных стихах (Poems, Lond. 1865, p. 1–10).
Этим городом может быть Неаполь Флавиев или, что вероятнее, Ефес, где, согласно Евсевию (IV. 18), происходит разговор с Трифоном. Есть также мнение, что действие происходило в Коринфе или Александрии. Но все это лишь предположения.
Apol. II. 12, 13.
Тиллемон и Маран (в издании Migne, col. 114) из его описания крещения (Apol. I. 65) делают вывод, что он крестил сам, а следовательно, был священником. Но Иустин говорит в этом фрагменте от имени всех христиан («Мы, омыв его таким образом» и т.д.), как и во всей своей «Апологии»; кроме того, крещение не было действием, которое совершали только священники, его могли совершать и миряне. Столь же непоследователен вывод, который Маран делает из вопроса префекта к соратникам Иустина (в рассказе о его мученичестве): «Christianos vos ferit Justinus?»
τρίβων, τριβώνιον, pallium, грубый плащ, который носили философы, а позже — монахи (ряса), как знак упорной учебы, непритязательной жизни или того и другого.
Φιλόσοφε, χαίρε!
Я добавлю сюда оценку Прессенсе (Martyrs and Apologists, p. 251): «У истины никогда не было свидетеля более непредвзятого, более смелого, более достойного ненависти безбожного века и одобрения Небес. Широта его сердца и ума не уступали пылу его рвения, и все это основывалось на христианском милосердии. Красноречие Иустина шло из его сердца; от природы он не был одарен редким гением, но опыт, приобретенный еще в юности, просвещенный откровением, стал для него источником многих плодотворных идей и дал церкви наследие мысли, которое, созрев и развившись в Александрии, стало фундаментом великой христианской апологетики. За исключением прекрасного учения о Слове, семя которого присутствует в каждом человеке , в богословских идеях Иустина было мало оригинального. Его толкования тонки и местами наивны; доказательства иногда неудачны, но, когда говорит его сердце, он предстает перед нами во всем своем моральном величии, его искренние благие слова оживают и говорят нам многое. Если бы он остался язычником, он мог бы провести жизнь как эрудированная посредственность. Христианство воспламенило и оплодотворило его гений, и больше всего нам нравится видеть в его произведениях сияние его души».
Точно год написания установить невозможно. «Первая апология» адресована «Императору (αύτοκράτορι) Титу Элию Адриану Антонину, Пию, Августу Цезарю; и Вериссиму, его сыну, философу [то есть Марку Аврелию {усыновленному им}]; и Луцию, философу [?] — родному сыну Цезаря [то есть Цезарю Элию Веру {Коммоду}] и Пия по усыновлению; и священному Сенату — и всему римскому народу» и т.д. Стиль обращения, принятый в курии, нарушен; возможно (как предполагают Моммсен и Фолькмар), обращение добавлено позже, но никто не сомневается в его правильности в целом. Что касается титула «Вериссим», который Марк Аврелий перестал употреблять после своего усыновления Антонином в 138 г., и отсутствия титула «Цезарь», который он принял в 139 г., то раньше критики делали из этого вывод, что апология была написана вскоре после смерти Адриана (137), и Евсевий в своей «Хронике» относит ее к 141 г. Ранняя дата подтверждается тем фактом, что в «Разговоре», написанном после апологий, восстание Бар–Кохбы (132 — 135) представлено как еще продолжающееся или, по меньшей мере, случившееся совсем недавно (φυγών τόν νυν γενόμενον πόλεμον, ex bello nostra aetate profugus, с. I; см. также гл. 9). Но, с другой стороны, Марк Аврелий не считался соправителем Антонина до 147 г., а, судя по самой книге, Иустин обращается к двум правителям. Более того, Луций Вер родился в 130 г. и на восьмом году жизни не мог считаться «философом»; однако Евсевий читает это место как «сын философа кесаря»; что касается термина φιλόσοφος, то он использовался в самых разных значениях. Большим весом обладает тот факт, что первая апология была написана после Syntagma против Маркиона, пользовавшегося популярностью в Риме в 139 — 145 г., хотя эта хронология тоже не совсем точна. Иустин говорит, что пишет через 150 лет после рождества Спасителя; если это не просто круглая дата, она помогает установить время написания. По этой причине современные критики выбирают дату 147 — 150 г. (Фолькмар, Баур, фон Энгельгардт, Хорт, Дональдсон, Холланд), или 150 (Липсиус и Ренан), или 160 (Кейм и Обэ). Малая апология была также написана при Антонине Пии (так считают Неандер, Отто, Фолькмар, Хорт, вопреки Евсевию, IV. 15, 18, и прежней точке зрения, согласно которой она относилась к правлению Марка Аврелия); ибо в ней предполагается существование двух правителей, но только одного императора, в то время как после его смерти было два «Августа», или императора. См. хронологию в Volkmar, Die Zeit Just, des M., в «Theol. Jahrb.», Tübingen 1855 (Nos. 2, 4); Hort, On the Date of Justin M., «Journal of Classic and Sacred Philology», June 1856; Donaldson, II. 73 sqq.; Engelhardt, I.c., 71–80; Keim, Rom. и. d. Christenth., p. 425; Renan, I.c., p. 367 note; Harnack, Texte und Unters., etc. I. 172 sq.
