— То есть ты хочешь сказать, что веруешь в воскресение Иисуса? — спросил он.
И к его еще большему удивлению Натанаэлъ ответил:
— Да, я считаю вполне вероятным, то, что Господь избавил Иешуа из Назарета, невинно убиенного, от цепких лап смерти и живым забрал к себе на небо! Ты вспомни, что происходило. Большая часть учеников Назареянина после его пленения и распятия бежала вначале из страха перед римлянами. Если и были на земле люди, смущенные в вере своей более, то это явно ученики Иешуа из Назарета. После его распятия они оказались перед горой разбитых надежд! Поэтому должно было произойти что-то невероятное, чтобы они вернулись и бесстрашно оповестили весь мир: «Он воскрес!» Все ученики и апостолы Иешуа мученически пошли на смерть за свои убеждения. Натанаэлъ молча смотрел на своего друга, а спустя какое-то время заметил:
— Мы, иудеи, тоже веруем в воскресение мертвых в конце всех времен. Так почему бы Всемогущему не воскресить некоторых праведников чуть раньше конца света? Ведь, в конце концов, Бог является «Мехайе Хаметим», «оживителем мертвых», как говорит иудейская теология.
— Но... но тогда ты — христианин! — воскликнул Жан-Пьер.
— Нет, я не христианин, — возразил Натанаэлъ. — Я знаю историю моего народа и моей религии очень хорошо. Я знаю историю нашего вавилонского изгнания и нашего возвращения в Землю обетованную, историю нашего восстания против римлян при императоре Тите Веспасиане и разрушения нашего храма, историю нашего рассеяния меж всех народов... Но существовал в истории моего народа человек, о котором я ничего не знал, о котором я долго не отваживался спрашивать. Жизнь этого человека, его существование были для меня подобны открытой незаживающей ране, которую предпочитаешь не трогать. Я не решался думать о нем, упоминать о нем. Тишина! Абсолютная тишина! Ничего! С моих губ не сорвется его имя, да и в моем сердце не может быть ему места. Я не проклинал его, я не благословлял его. Я боялся его! Но я любил его, не зная, ибо мне ведомо было только одно: кровь, пролитая из его тела, была кровью иудея, кровью от крови моей!
— Ты говоришь об Иисусе... — прошептал Жан-Пьер. — Но почему же ты боялся его?
— Почему боялся? Его именем подавляли бессчетное количество иудеев, изгоняли и убивали! Вот почему большая часть иудеев ничего не хочет слышать об Иешуа. А потом я попал в Аккон, в город, где живет куда больше христиан, чем в остальных местах на Востоке. Это случилось на второй день моего появления здесь... Рабби прищурился. Он неподвижно смотрел вдаль:
— Я никогда этого не забуду! Я задумчиво шел по улице в центре Аккона. На углу стояло деревянное Распятие. И вот... Я взглянул на обнаженного человека на кресте. Я видел голову в терновом венце, устало опущенные плечи, ввалившуюся грудь, худые ноги, закрытые глаза, не видящие более света дня. И я был поражен: это он? Через несколько мгновений ужаса и восхищения мое сердце исполнилось сострадания к этому человеку... Натанаэлъ сморгнул слезы:
— С того часа я ищу его. Я ищу не Сына Божьего Христианской церкви, не еретического учителя народа, каковым Иешуа по сей день выглядит в глазах многих иудеев и рабби. Я хочу знать, кем или чем был этот Назареянин: одним из лжемессий или пророком, мятежником, восставшим против римлян, или нежным мирным человеком? Что следовало мне делать? Где я мог узнать правду об Иешуа? Все мое время уходило на изучение Торы, Мишны и Талмуда. А еще трудов иудейских поэтов и философов, таких как Филд Александрийский и Маймонид. Однако во всех этих книгах, у всех этих ученых я поначалу ничего не находил о нем!
— Но разве же в Талмуде не написаны ужасные, противоестественные и страшные слова об Иисусе? — осторожно спросил Жан-Пъер. — Так считают в нашей Христианской церкви.
— Но это неправда, — ответил Нитанаэлъ. — Талмуд, который столь часто сжигают епископы и священники твоей Церкви, на самом деле ни слова не говорит об Иешуа из Назарета, которого вы называете Сыном Божьим. Да, есть труд под названием «Толедот Иешу». Но ведь в Иудее каждого четвертого мальчика называют Иешуа! — Молодой рабби замолчал. — И вот в один из дней я наконец нашел кое-что у Маймонида о Назареянине. Совсем небольшой отрывок! Маймонид очень осторожно высказывал о Назареянине нечто доброе. И это придало мне мужества взяться за христианскую Библию. С замирающим сердцем я принес ее домой. Целую неделю не решался открыть ее. Но на восьмой день... Я читал и читал! И понял: Иешуа как брат мне! — Натанаэлъ засмеялся. — Мы верим в одно и то же. Иешуа был даже больше иудеем, чем все остальные, чем наш великий учитель Гиллель, знаменитый ученый первого века до вашего летоисчисления.
— С чего это ты взял? — растерялся Жан-Пьер.
— Ну, начнем с того, что Иешуа был сыном иудейки. Он рос среди иудеев. Его родители на восьмой день сделали ему обрезание, через сорок дней доставили в храм Иерусалима. Да и впоследствии во всех своих действиях он вел себя как иудей. Иешуа выполнял все иудейские заповеди, он видел в Боге отца небесного. Он сочувствовал бедным, любил готовых покаяться.
— То есть Иешуа не принес ничего нового? — немного обиженно спросил Жан-Пьер.
Натанаэлъ кивнул головой:
— Любой иудей может поучиться у Иешуа быть иудеем. Он для меня посланный Богом пророк.
— Ты называешь Иисуса пророком, — проговорил Жан-Пьер, покраснев от волнения. — Ты даже веришь в его воскресение. Тогда что же тебе не нравится в нашей вере?
— Начнем с того, что я, признавая Иешуа пророком, не считаю его мессией. Мессия — Избавитель мира. Но мир так и не избавился от насилия, жестокости, голода, бедности, болезней и войн, а значит, Иешуа не мессия! Мир не спасся.
— Понимаю, — кивнул головой Жан-Пьер. — Ты думаешь, что Иисус сам себя объявил мессией?
— Да, Иешуа был убежден в своем мессианстве.
— Значит, ты не веришь, что Иисус был Сыном Божьим? — грозно спросил Жан-Пьер, и так зная ответ.
— Конечно, не верю! Бог не может быть человеком и умереть! Верить же в человека — для меня это не представимо. Я могу верить вместе с Иешуа, но не в Иешуа-бога.
Друзья шли вдоль берега реки. Песок поскрипывал у них под ногами. Жан-Пьер исподтишка наблюдал за другом. Натанаэлъ видел красоту природы во всем. Любовался небом и землей.
— Дозволь спросить еще, — сказал Жан-Пьер.
— Конечно.
— А в чудеса, что творил Иисус, ты веришь?
— Конечно, я верю в чудеса! Бог часто являл в прошлом чудеса, являл через своих пророков. Так почему Иешуа должен быть исключением?
Наука с гордостью оповещала публику о результатах радиоуглеродной датировки. С вероятностью до 99,9% лаборатория в Аризоне 8 июня 1988 года объявила, что ткань для Туринской плащаницы была изготовлена в 1350 году (то есть, добавим мы к этому, через год после того, как плащаница начала демонстрироваться в Лирее?!). Лаборатория в Цюрихе сделала заключение, что ткань для Туринской плащаницы была изготовлена в промежуток между 1290 и 1360 годами. А оксфордская лаборатория заключила, что ткань для Туринской плащаницы была изготовлена все в том же 1350 году. Наука вынесла вердикт: «Официально признано: Туринская плащаница — подделка» («Official: The Turin Shroud is a Fake») . И Церковь пошла в ногу с наукой. Во время своего визита в Африку 28 апреля 1989 года папа Иоанн Павел II «напомнил» верующим о том, что Католическая церковь якобы никогда официально не признавала плащаницы в качестве подлинных погребальных пелен Христа. По горячим следам Церковь подтвердила научный приговор. А он подписан и обжалованию вроде бы не подлежит.
