что есть вечно горящий ад. Если б было такое место, о нем было бы упомянуто в Священной Книге».
Я в изумлении воскликнула: «Как же так, мама! Странно слышать от тебя такое! Если ты веришь в эти странные выдумки, то хотя бы не говори никому об этом, потому что я боюсь, что грешники тогда сделают вывод, что им ничего не грозит, и не пожелают взыскать Господа».
«Это здравая библейская истина, — ответила она. — Она не помешает приобретению грешников, а, наоборот, привлечет их ко Христу. Если любовь Божья не побудит мятежника покориться, никакие ужасы вечного ада не приведут его к покаянию. Кроме того, мне кажется, что приобретать души для Иисуса, прибегая к одному из самых низменных душевных качеств — жалкому страху, это не лучший путь. Людей влечет любовь Иисуса; она покоряет даже самые жестокие сердца» [93].
Обратите внимание: юная Елена, видимо, полагала, что, не ведая страха перед вечным адом, грешники уйдут от Бога. Этими опасениями она и поделилась со своей матерью. А теперь давайте прочитаем ее воспоминания о том, что происходило в ее собственном сознании в юные годы, когда она размышляла о Боге и Его участии в наказании грешников в аду.
В моих глазах Божье правосудие затмевало Его благодать и любовь. Я была приучена верить в ад с его вечным огнем и с ужасом думала о том, что меня ожидает, о том, что мои грехи слишком велики, и о том, что я заслуживаю вечной погибели…
Сатану изображали как того, кто стремится сделать нас своей жертвой и затянуть в глубину страданий, а затем ликовать, видя наши мучения в вечном адском пламени, где после пыток, продолжающихся тысячи и тысячи лет, огромные огненные волны выносят на поверхность корчащиеся от боли жертвы, которые вопят: «Доколе, Господи, доколе?» Тогда глас прогремит над бездной: «Навеки!» — и новая волна накроет погибших, увлекая в пучины вечно волнующегося огненного моря.
Когда я слышала такое ужасное описание, мое воображение столь живо рисовало эту картину, что я вся покрывалась испариной, и было трудно сдержать вопль страдания, поскольку мне казалось, что я уже ощущаю муки ада…
Наш Небесный Отец был представлен мне как тиран, получающий удовольствие от страданий осужденных [94].
А теперь давайте перенесемся на сорок с лишним лет вперед и прочитаем, что Елена Уайт пишет об аде в своей книге Великая борьба (1888/1911). В обеих этих цитатах идет речь об учении о вечно горящем аде.
Заблуждения популярной теологии многих увели от Библии к скептицизму. Справедливость, милосердие и доброта — это величайшие ценности, и когда человеку внушают, что они попираются в Библии, то он вообще отворачивается от Слова Божьего [95].
Как несовместимо с любовью, милосердием и даже нашим пониманием справедливости учение о том, что умершие грешники мучаются в пламени вечных мук, что за проступки в своей короткой земной жизни они должны будут переносить вечные муки [96].
Вот это превращение! Елена Уайт выхватила ад у Бога и вручила его обратно сатане, который, собственно, его и выдумал. Не опасаясь более отказаться от ада как от истинного учения, она видит в нем демоническое искажение истины, стоящее в одном ряду с прочими доктринами, которые оскорбляют человеческое чувство «справедливости, милосердия и доброты». Если из ваших уст звучат такие слова, как «величайшие ценности» и «несовместимо», это говорит о том, насколько глубоко вас волнует данный вопрос.
В своих пространных рассуждениях о вере в вечный ад Елена Уайт отмечает, что эта доктрина может привести к одному из двух возможных состояний — либо к безумию, либо к скептицизму, влекущему за собой отвержение Библии и Бога. Мне представляется, Елена Уайт закончила бы как раз безумием, если бы Бог не открыл ей истину о спящих душах.
Короче говоря, эта истина принесла ей спасение уже в этой жизни, избавив ее от сумасшедшего дома.
Я могу только догадываться о тех душевных муках, которые охватывали ее, когда она боролась с тремя противоречивыми чувствами: сильным страхом перед вечным пламенем, жаждой спасения и ужасом, который внушала ей участь провести вечность в присутствии «тирана, получающего удовольствие от страданий осужденных» [97]. Но, несмотря на все эти душевные терзания, Елена Уайт, по ее же собственным воспоминаниям, опасалась, что, отвергнув учение об аде, «грешники сделают вывод, что им ничего не грозит, и не пожелают взыскать Господа» [98].
Однако, прежде чем мы продолжим исследовать духовный рост Елены Уайт, давайте взглянем Божьими глазами на одну чрезвычайно важную дилемму: как Ему донести истину до человека, который верит (как Елена Уайт, например), что Он должен насаждать страх и ужас, чтобы сделать Вселенную безопасной, тогда как на самом деле Он стремится показать этой Вселенной, что принуждение абсолютным страхом — это сатанинское искажение истины о любящем Боге?
Божья и наша дилемма: как донести истину до запуганных людей
Прошу вас, читайте дальше очень внимательно, помня о совете, который Елена Уайт дала А. Т. Джоунсу в 1900 году и который я привел ранее во 2–й главе: «Господь хочет, чтобы Его народ использовал разные методы, но не осуждение заблуждения, даже если осуждение это будет справедливым» [99]. Если честно, я не могу представить себе это высказывание в устах «ранней» Елены Уайт. В ее глазах оно было бы слишком мягким по отношению к греху и грешникам. Более того, она едва ли согласилась бы служить тому Богу, Который произнес бы подобное.
Но разве великий Бог Небесный любил и переживал о юной Елене меньше, чем Он любил и переживал о Елене зрелой? Конечно нет. Если Иисус Христос «вчера и сегодня и вовеки Тот же» [100], значит, Бог не знает перемен, ибо Иисус Христос был Богом во плоти. Та же истина провозглашена и в Ветхом Завете: «Я — Господь, Я не изменяюсь»2. Если эти высказывания верны (а я твердо верю, что это так), то различие между напуганной юной Еленой Уайт и радующейся пожилой Еленой Уайт обусловлено не Богом, неизменным в Своей святости, чистоте и любви, а ее восприятием Бога.
Но, слышу я в ответ, Елена Уайт была Божьей богодухновенной вестницей. Возможно ли, чтобы такая перемена случилась в «богодухновенном» человеке? Для начала вспомним, что Елена Уайт сама установила определенную дистанцию между Богом в Его абсолютной чистоте
