Ансельма Луккского имело скорее программное, чем политическое значение.
Тема церковной жизни как духовной брани, столь часто занимавшая ум Ансельма Луккского, обрела яркое выражение в его письме Герману, епископу Меца. Письмо было написано до 1085 года (по датировке К. Эрдманна) и представляло собой описание положения в Церкви, каким оно виделось Ансельму в условиях противостояния между Григорием VII и антипапой Климентом III. Преамбула к письму, в котором автор именует себя «брат Ансельм, грешный монах и некоторым образом Луккский епископ» [220], является типичным примером средневекового монашеского эпистолярного жанра. С другой стороны, в этом формальном представлении себя Ансельм остался верен своему смиренному самовосприятию, которое он не переставал подчеркивать после своего «греха», заключавшегося в получении императорской инвеституры в 1070-е гг.
Матильда Тосканская. Гробница работы Бернини
После приветствий, адресованных Герману, Ансельм кратко изобразил для него ту безрадостную для реформаторской партии картину, которую созерцал в Италии после вторжения войск императора. Описания Ансельма наполнены эсхатологизмом, который звучал также в его «Беседе о любви», когда Ансельм сравнивал Церковь с кораблем, объятым бурей, на который пробрался Иуда. Как явствует из письма, близился решающий час для Церкви: «Вот Христос Один в поле, вновь взывает Он вместе с псалмопевцем: «Погибе бегство от мене, и несть взыскаяй душу мою, несть творяй благостыню, несть до единаго» (Пс. 141, 5; Пс. 13, 1,3). Ищут вновь Иисуса не для того, чтобы обрести Его, а для того, чтобы погубить. Но Он через псалмопевца провозглашает: «да постыдятся и обратятся вси, ищущие душу мою» (Пс. 39:15)» [221]. Ансельм далее, вновь в ультрамонтанском духе, сравнивает Христа и Григория VII, как канонического преемника апостола Петра: «Не кажется ли тебе, – писал он Герману Мецкому, – что Христа распинают и предают поношению те, которые восстают при помощи нового и неслыханного рода богохульств против самого князя апостолов, попирая наследство его, виноградник Господа Саваофа, а именно Вселенскую Петрову Церковь? Они восстают и пытаются уменьшить честь того, которому дана власть на небе и на земле в то время, как Сама Истина, выступая на страдание, глаголет: Иду в Рим на новое распятие»»? [222] Как справедливо указывал К. Эрдманн, указанный фрагмент письма был непосредственно связан с ансельмовским «Комментарием на псалмы», ибо сохранившийся в «Житии Григория VII» Павла Бернриедского отрывок этого произведения, обращенный к антипапе, содержит такую же интерпретацию апокрифического предания «Quo Vadis» («Куда идешь, Петр») о встрече Христа и апостола Петра у стен Рима [223].
Письмо Ансельма к Герману обладает не только нравственным, но и политическим содержанием. Ансельм передавал Герману приветствие от Матильды Тосканской. Он повествовал о том, что Матильда почитала Германа с искренней любовью и через Ансельма умоляла его до конца поддерживать Григория VII в борьбе против антипапы и императора [224].
Поддержка Германа была очень важна для сторонников григорианской реформы, ибо Герман как епископ города, подвластного Священной Римской империи, мог стать своеобразным символом церковной оппозиции императору внутри Германии, несмотря на военные победы Генриха над Рудольфом Швабским и его сторонниками.
Нравственная бескомпромиссность по отношению к сторонникам императора, характерная для всех произведений Ансельма Луккского, наиболее ярко выразилась в его письме, которое было написано аббату Понцио Фрессанонскому. Первоначально в исторической науке аббат Понцио ошибочно идентифицировался с аббатом Понсо де Френе (согласно мнению Пертц, издателя «Хроники» Гуго де Флавиньи). Это мнение было обусловлено невнятным латинским наименованием аббатства в «Хронике» Гуго де Флавиньи, который назвал Понцио «Pontius abbas Fraxinensis». Однако благодаря исследованиям А. Меркати, П. Голинелли и Дж. Форнассари можно с уверенностью сказать, что адресатом Ансельма был аббат Понцио, который являлся настоятелем аббатства Фрассиноро в моденских Апеннинах [225].
Письмо было составлено несколько ранее чем письма, рассмотренные выше. Гуго де Флавиньи поместил в своей «Хронике» текст этого письма в части, посвященной событиям 1078 года и уточнил, что письмо было написано через несколько лет после того, как папа Григорий VII благословил Понцио быть аббатом [226]. В письме Ансельм отвечал на вопрос аббата о том, позволительно ли ему как настоятелю монастыря покинуть обитель из-за невыносимых притеснений, которым подвергается он сам и аббатство от пришедших вместе с немецкими рыцарями сторонников антипапы. Можно предположить, что ответ был составлен Ансельмом где-то между 1080 и 1084 годами, а именно в период между поражением войск Матильды и Ансельма при Вольта Мантована (14 октября 1080 года) и их победой над императорскими рыцарями при Сарбаре (2 июля 1084 года). В это время большая часть Тосканы и Апениннского хребта (вместе с аббатством Фрассиноро) находилась под контролем отрядов епископа Пармского, преданного антипапе и императору.
В ответе Ансельма нравственные аргументы играют важнейшую роль. Дж. Форнассари объяснял эти аргументы при помощи идеи «caritas», центральной в мировоззрении Ансельма, которая была неразрывно связана в его сознании с идеей «discretio» и идеей «oboedientia» [227]. Ансельм не навязывал аббату собственного мнения. Он не заставлял аббата оставаться на своем посту и высказывал свое мнение как духовный наставник, ссылаясь на традиционный для него высший авторитет: «Верил я, что послушание господина аббата и святого братства дома Божия, а также почтенного отца нашего Германа архиепископа Лионского с апостольским благословением блаженнейшего отца нашего Григория важнее всех беззаконных притеснений, и этого послушания может быть достаточно для того, чтобы заслужить [тебе] вечное упокоение, а не только для того, чтобы избежать [тебе] любого запятнания беззаконными помыслами, если, конечно, ты не оказался недостойным, не имея веры, и не принял втуне благодать Божью. Ведь все, что не по вере – грех» [228]. Перефразируя апостола Павла, Ансельм упрекал аббата в недостатке веры и решимости, который привел его в состояние малодушия, мешавшего сделать правильный выбор. Вслед за блаженным Августином Ансельм указал аббату, что именно вера может помочь ему в двусмысленной ситуации. Ансельм тем самым просил у аббата совершить подвиг веры и самому решить по совести, оставаться ли в монастыре. Это августиновское понимание веры как дерзновенного подвига в дальнейшем наполнит смыслом размышления многих богословов и философов – от Мартина Лютера до Серена Кьеркегора.
Ансельм воздержался от запрещения аббату покидать место своего служения, хотя явно не мог одобрить его желание. Он оставил ему свободу выбора и право принять самостоятельное решение – оставаться ли в монастыре, – выразив надежду, что Господь ниспошлет аббату твердость духа. «Нам представляется лучшим, – писал Луккский епископ, – чтобы поток твоего доброго стремления совершал свое течение, чем подвергся осуждению на вечное осушение, повернув наперекор запрещению. Ведь для нас более терпимо, чтобы погиб ты один, чем
