слоях населения, среди которых самый высокий процент мигрантов). По данным правоохранителей, это создаёт опасность радикализации исламистов в тюрьмах. Данному вопросу посвящено крупное исследование, проведённое британским министерством юстиции [192]. Его авторы пришли к тем же выводам, что и спецслужбы Франции. Главной рекомендацией стало изолирование заключённых исламистов от основной массы заключённых, профилактика, попытки дерадикализации и пр.
Помимо программ адаптации и реабилитации исламистов власти европейских стран активно прибегают к запретительным мерам. В 2017 г. из Австрии было выслано около 50 имамов, обвиняемых в пропаганде радикального исламизма в духовных центрах. Это вызвало бурю негодования в некоторых мусульманских странах. Другим примером служит запрет сетевой организации салафитов «Lies!», которая распространяла экстремистскую литературу в городах Германии в ходе уличных пикетов. Данная структура действовала в ФРГ много лет.
Обращают на себя внимание следующие тревожные тенденции. Во-первых, большинство террористов и их сообщников — лица, давно известные полиции как «склонные к насилию», нередко на их счету уже целый ряд правонарушений. И тем не менее либеральное законодательство в Европе и боязнь правоохранителей перегнуть палку и получить ярлык «ксенофобов» дают возможность злоумышленникам реализовывать свои преступные замыслы. Во-вторых, практически все теракты, совершённые в Европе в последние годы, были направлены на простых граждан, а не на видных политиков. Исключением стало нападение на редакцию французского журнала. Складывается ощущение, что заказчики и спонсоры террористических организаций джихадистов и салафитов намеренно стремятся создать в массовом сознании европейцев образ ислама как религии убийц и фанатиков с целью подогреть исламофобию и раскрутить ещё больше спираль межконфессиональной и межэтнической напряжённости. Случится ли в Европе в результате этого большая межэтническая война и балканизация, о чём предупреждал в своих книгах известный немецкий журналист Удо Ульфкотте? Этот вопрос остаётся открытым.
Каковы причины роста радикализации мигрантов из мусульманских стран в Европе? Исследователи выделяют несколько моментов. Это, прежде всего, фактор параллельных миров. Многие мигранты образуют диаспоры как государства в государстве со своими законами и нравами. Во-вторых, слишком сильны различия в европейском секуляризме и исламе. Повестка современного либерализма — трансгуманизм, популяризация нетрадиционных половых связей, разрушение семьи и т.п. абсолютно неприемлемы для мусульман. В-третьих, исламофобия европейских ультраправых и евроскептиков, выражающаяся в демонстрациях против строительства мечетей, а также меры ряда европейских стран по запрету на ношение традиционной мусульманской одежды и пр. укрепляют в сознании европейских мусульман мысль о враждебности европейцев не только к ним как к индивидам, но и к исламу как к религии в целом.
В свою очередь, каждый теракт, совершённый радикальными исламистами, резко повышает градус исламофобии в европейском обществе. После взрывов в Лондоне 7 июля 2005 г. опросы общественного мнения среди студентов из мусульманских стран выявили, что 31% респондентов ощущал негативное отношение общества к мусульманам, а до теракта подобные ощущения были только у 5% респондентов [193].
Усилия одних только правоохранителей не способствуют исправлению ситуации. Наиболее продуктивным способом борьбы с радикальным исламизмом должно стать налаживание взаимодействия между госорганами, общественными организациями и религиозными центрами мусульман, духовными лидерами диаспор. Не секрет, что среди правоохранителей европейских стран не так много экспертов, способных дать адекватный анализ духовной исламской литературы с целью определения, относится ли она к умеренному или к радикальному исламу. Без тесного взаимодействия с духовными лидерами мусульманской диаспоры в Европе и странах традиционного ислама не обойтись. В противном случае маховик взаимного отчуждения и радикализации европейцев и мусульман будет только раскручиваться, что в самом пессимистичном варианте может привести к масштабным межэтническим и межконфессиональным конфликтам на просторах Европы.
Глава 10. Миграционный вопрос в отношениях между Турцией и ЕС на современном этапе
В 2015—2017 гг. Европа столкнулась с массовым притоком мигрантов. В основном это были сирийские беженцы, спасавшиеся от войны, беспорядков и других проблем в своей стране. На фоне «общеевропейской истерии» из-за роста иммиграции заметно участились визиты европейских политиков в Турцию. Эта страна приняла наибольшее число сирийских переселенцев, и стала играть важную роль для ЕС в качестве буферной зоны, сдерживавшей миграционные потоки, направленные в Европу.
О значении Турции как аккумулятора сирийских беженцев свидетельствовал, в частности, саммит ЕС 19-20 октября 2017 г. в Брюсселе. Даже канцлер Германии Ангела Меркель, которая неоднократно высказывалась за прекращение переговоров с Анкарой о вступлении в ЕС, на саммите предпочла этого не требовать, заняв сдержанную позицию. Берлин выступил за продолжение переговоров с Турцией, но с определёнными финансовыми ограничениями. Более того, Меркель похвалила Турцию за помощь в остановке потока мигрантов в Европу в рамках сделки с ЕС. Как сообщил Председатель Европейского совета Дональд Туск, Еврокомиссии было дано задание «продумать, следует ли урезать и переориентировать средства», предусмотренные Турции в рамках переговоров о вступлении в ЕС как полноправного члена.
Предварительный совместный план действий по миграции предполагал финансовую помощь ЕС в размере 3 млрд евро, ускоренный процесс отмены визовых требований для турецких граждан в Шенгенской зоне и активизацию переговоров о вступлении Турецкой Республики в ЕС. Он был согласован лидерами Евросоюза и Турции ещё 15 октября 2015 г. на саммите ЕС в Брюсселе.
Турция, согласно достигнутым договорённостям, должна была помочь в вопросах охраны общих со странами ЕС границ, улучшить условия проживания беженцев в стране, предотвратить отток мигрантов в ЕС со своей территории и облегчить процедуры возвращения «нелегалов» на родину. Предполагалось, что в скорейшее время будут уточнены детали плана, в том числе его финансовая составляющая, и стороны перейдут к реализации согласованных положений. То, что их выполнение должно начаться немедленно, было прописано в самом предварительном плане. По мнению ряда экспертов, договорённости между Анкарой и Брюсселем позволяли говорить о том, что в турецко-европейских отношениях наметилась «тенденция к ускоренной активизации» [194].
Прогнозом о том, удастся ли Анкаре при сохранении столь сложных проблем в области прав человека продвинуться в процессе евроинтеграции, в беседе с корреспондентом МИА «Россия сегодня» поделился в конце 2015 г. президент турецкой Ассоциации по правам человека Озтюрк Тюркдоган: «Евросоюз подписал с Турцией соглашение по мигрантам, которое противоречит беженскому праву. Поскольку у людей, бегущих от войны, есть право на убежище в других странах. Евросоюз с Турцией своим соглашением нарушили это право. ЕС уступил Турции в обмен на уменьшение потоков беженцев, направляющихся в Европу. Турция же в обмен на заключение этого соглашения потребовала от ЕС отмены визового режима для своих граждан. Поэтому соглашение это носит исключительно политический характер, и не соответствует правам человека» [195]. Он отметил, что в стремлении договориться с Анкарой по вопросу удержания беженцев на территории Турции Брюссель оказался готов закрыть глаза на преследование инакомыслящих и курдскую проблему в
