36:1 — 37:24 Четвертая речь Елиуя, в которой воздается хвала величию и мудрости Бога
Этот фрагмент состоит из двух частей. В первой Елиуй повторяет свое утверждение, что страдание дается для научения и дисциплинирования; во второй он воздает хвалу величию и мудрости Творца, Его моральному праву быть Повелителем всей вселенной.
36:2—25 Елиуй по–прежнему говорит от имени Бога (2); он хочет воздать Создателю справедливость (3), то есть доказать, что в случае с Иовом справедливость не была нарушена. Поскольку Бог стоит неизмеримо выше всех человеческих существ, Елиуй решает начать свои рассуждения издалека (3). При этом он считает себя совершенным в познаниях, то есть абсолютно правым, хоть и не всеведущим!
5–16 Елиуй начинает с доктрины воздаяния (6). Свои собственные мысли он высказывает тогда, когда начинает рассуждать о страданиях праведника, то есть о том, что касается непосредственно Иова. Страданиями праведник (8) обличается в своем отступлении и призывается оставить свое нечестие (10). Значит, страдание — это форма Божественного дисциплинирования человека (о чем Елиуй уже говорил в 33:15— 30). Если праведник правильно реагирует на такое предупреждение, он будет спасен и все закончится хорошо (11); если же нет, его постигает судьба беззаконника и он умирает без понимания происходящего, то есть не вняв Божьему вразумлению. Когда страдание поражает безбожников, они начинают просто гневаться, но не идут к Богу за помощью (13); они умирают «в молодости» и в нечистоте (14). Праведные же, уши которых открыты для назидательного слова от Бога через посылаемые им несчастья, избавляются от своих бед (15—16).
17—25 Елиуй, с одной стороны, надеется, что Иов человек праведный, но, с другой — он опасается, что он также среди тех, кто не назидается от своих страданий и поэтому преисполнен суждениями нечестивых (17). Просто лишь жалобы на свое горе не спасут Иова (ср.: 35:9,12); ему необходимо воззвать к Богу и помнить о том, чтобы, молясь об избавлении, превозносить дела Его.
36:26 — 37:24 Это чудесный гимн творческой силе и мудрости Бога. Эта хвала Богу приобретает здесь особый смысл благодаря вере Елиуя, что именно эта творческая Божья сила дает Ему право быть моральным судьей сего мира (ср.: 34; 10–15).
27—33 Дождь и молния — это чудеса, творимые Богом; через них Он также судит народы (31а), потому что один и тот же дождь может быть благодатным (31б) и разрушительным (33б).
37:1—5 Гром — это не просто природное явление, это голос Бога, таинственный, непредсказуемый и устрашающий.
6—13 Снежные бури, прерывающие труд людей и загоняющие зверей в их логово (7—8), являют всем не только могущество Бога, которое проявляется в контроле над этими природными силами (12), устрашающими людей и животных, но также демонстрируют Его мудрость, которая использует эти силы природы для различных целей, направляя их на землю либо для научающего наказания, либо для благословения (13).
14–24 Божья сила и мудрость открываются в летней грозе (15), в удивительном расположении облаков (16), в жарком ветре (17), в блистающем бронзой зеркальном небе (18) и в ослепительном свете летнего солнца (21). Божья мудрость настолько выше мудрости Иова, что Иов просто не способен понять ни суть этих природных явлений, ни то, как они совершаются (15–16, 18), не говоря уже о контроле над ними. Потрясающее великолепие Бога (22) настолько величественно, что делает Его абсолютно недосягаемым. Елиуй иронически просит Иова научить нас, что сказать Богу, как говорить с Ним (19), но тотчас сам признает невозможность этого, ибо «мы в этой тьме ничего не можем сообразить». Именно это не хотел понять Иов, когда настойчиво требовал от Бога ответов на свои жалобы. Но все его претензии к Богу опровергаются самим появлением Бога в следующей главе.
Эти речи Бога замечательны не только своим содержанием, но и самим фактом появления. Иов, так настойчиво взывавший все это время к Богу (даже будучи в гневе и отчаянии), в конце концов оказывается участником беседы с Богом, и напряжение его ослабевает. Эти речи интересны и тем, что в них отсутствует, и тем, что в них присутствует. Во–первых, примечательно, что Бог ни слова не говорит о вине Иова. Очевидно, что Бог ничего не имеет против Иова; ни одного упрека не исходит из уст Бога за его «неистовые» слова (6:3). Во–вторых, речи Бога поражают своей тематикой. В них говорится исключительно о естественном мировом порядке, об устройстве сотворенного мира; ни о каком оправдании Бога перед людьми нет и речи, да и не может быть. Повествуя о космической гармонии и творении животного мира, Бог, разумеется, не стремится ослепить, сразить Иова демонстрацией Своей силы и разума (в чем Иов никогда ни секунды не сомневался). Скорее Бог побуждает Иова переосмыслить тайну величия и сложности сотворенного Им мира. Иов должен осознать, что видимый естественный порядок, царящий во вселенной, тождествен ее моральному порядку. Многое лежит за пределами человеческого понимания; многое кажется жутким, непонятным, многое устрашает, но все это — дела мудрого Бога, Который устроил мир так, чтобы он отвечал Его требованиям и соответствовал Его целям
38:1 — 39:32 «Где ты был, когда Я полагал основания земли?»
Обращаясь к Иову, Господь предлагает ему длинный список вопросов. Он делает это не для того, чтобы унизить его, но чтобы побудить его глубже задуматься о том, что ему хорошо известно — о сотворенном Богом мире, и поразмышлять о разлитой в нем тайне. Бог указывает Иову на десять особенностей естественного устройства мира (38:4—38) как на пример великой тайны и на девять типов животных, иллюстрирующих тайну сотворения жизни. Последний стих (39:32) в этом фрагменте вводит нас в атмосферу судебного разбирательства между Богом и Иовом (ср. также: 38:3): ведь именно этого Иов так настойчиво добивался (напр.: 31:35). Целью всего этого разговора, однако, является не установление вины или невиновности, но утверждение истины о жизни как Божьем творении.
38:1–3 Вступление. Наконец–то Иов получает ответ, которого он так долго добивался (ср.: 31:35). Конечно, Иов представлял себе все это иначе. Он воображал плавно протекающую процедуру судебной тяжбы, однако Господь говорит к нему из бури и вихря. Шторм, буря — это древние символы Божественного откровения (ср. напр.: Пс.17:7–15; Наум. 1:3; Зах. 9:14), и хотя Иову страшно, он теперь понимает, что Бог более не намерен игнорировать его требования. Бог не принижает интеллект Иова, говоря, что он не понимает Божественного плана (Провидения; 2) управления вселенной. Нет в словах Творца ни тени презрения к Иову, ибо Он приглашает его препоясать чресла свои как муж (то есть как мужчина, который сильнее женщины) и напрячь все свои умственные силы для осознания целей Бога, о которых Он будет говорить не прямо, а образно.
38:4—38 Что есть земля и небеса. 4—7 Здесь мир изображен в виде здания с основанием и краеугольным камнем, здания, построенного в строгом соответствии с проектом, в котором была положена мера Земле. Строительство сопровождалось музыкой утренних звезд — ангелов.
8—11 Море представлено как бы вышедшим из чрева матери (8), а затем окутанным облаками рукою Бога («Я облака сделал одеждою его», 9). Однако море — это грозная сила, которую нужно обуздывать, поставив ей запоры и ворота (10).
12–15 Наступление зари также недоступно пониманию Иова (12). Возможно, правилен вариант NEB, где из этих стихов устранены не совсем уместные слова о нечестивых (13, 15) и введена ссылка на различные небесные светила, подобные «звездам Млечного Пути», которые на рассвете «выходят друг за другом» (15).
16—18 Под землей находится целая бездна, неведомая людям: глубина моря, «источники великой бездны» (Быт. 7:11), пополняющие морские воды, и царство смерти, представленное в виде города с «вратами» (17), то есть преисподняя (вероятнее, чем земли) во всей ее широте (18).
19—21 Свет и тьма здесь уподобляются существам, имеющим свои жилища, в которые они возвращаются в должное время. Иов не знает ни их границ, ни «стези к дому» их (20).
22—23 Не имеет он также понятия о хранилищах снега… и града (22), приберегаемых «на день битвы и войны» (23; ср.: Исх. 9:22–26; Нав. 10:11; Ис. 30:30).
24—27 Протоки для излияния воды из небесных кладовых (25) напоминают нам об «окнах небесных», которые открылись в день потопа (Быт. 7:11). В стихах 26–27 возникает новая тема, которая будет развита позже в главе 39: многое из того, что случается в сотворенном мире, происходит не ради человека, но ради других Божьих творений или просто потому, что такова воля Его. Здесь речь идет о дожде, падающем на необитаемую землю (26).
