К наиболее существенным изменениям, которые были внесены в символ веры вторым вселенским собором, можно отнести следующие. Во-первых, слова о творении «неба и земли» стали связываться только с богом-отцом: первое лицо троицы наделялось качествами творца мира. Далее, был дополнен третий член символа веры, в котором говорилось о рождении сына божьего Иисуса Христа: отныне верующие христиане обязаны были верить, что Иисус Христос появился на свет не только от девы Марин, но и от духа святого. И наконец, собор, приняв восьмой член символа веры, дал пространную характеристику духу святому как третьей ипостаси (третьего лица) единого христианского бога. В какой-то степени христианская доктрина троицы в символе веры, принятом вторым вселенским собором, получила свое завершение. Но для этого христианским богословам понадобилось без малого четыре века напряженной работы.
На этом разноголосица между богословами в понимании и толковании догмата о пресвятой троице не прекратилась. В двух основных христианских направлениях (православии и католицизме) сложились различные представления о взаимоотношениях членов троицы. Как уже говорилось, это объясняется вполне реальными историческими условиями, в которых развивались эти религиозные направления.
В православии, развивавшемся в условиях сильной императорской власти, первое лицо троицы — бог-отец — по аналогии с императором наделялось определенными отличительными свойствами и ставилось как бы во главе троицы. Поэтому третья ипостась всемогущего бога — святой дух — стала связываться именно с богом-отцом. Дух святой в православии предвечно исходит только от бога-отца. От Иисуса Христа он может исходить только временно.
Что касается вероучения западного христианского направления, то в нем довольно фантастично отразился быстрый распад римского государственного единства и процесс становления самостоятельных феодальных государств. Сильная императорская власть здесь не так сказывалась на церкви, как на Востоке, а значит, и не было необходимости связывать исхождение святого духа только с первым лицом христианской троицы. Святой дух стал считаться исходящим не только от бога-отца, но и от второго лица троицы — бога-сына. Во фразу из постановления второго вселенского собора «иже от отца исходящего» было добавлено еще одно слово — «филиокве» (по-латыни — «и от сына»).
Определенную роль в различном понимании бога-духа святого сыграли и богословские споры. Впервые слово «филиокве» было вставлено в символ веры в 589 г. на Толедском соборе христианской церкви (Испания), который выступил против ариан. Еретики-ариане не признавали равенства бога-отца и бога-сына и считали Иисуса Христа лишь высшим творением бога-отца. Желая подчеркнуть равенство двух первых лиц христианской троицы, Толедский собор решил изменить слова символа веры, поставить бога-духа святого в одинаковое отношение к отцу и сыну. В такой формулировке символ веры из Испании перешел в Галлию (Францию). В 809 г. император Карл Великий даже обращался к папе Льву III, дабы тот закрепил эту формулу. Поскольку противоречия между православием и католицизмом тогда еще не достигли той остроты, чтобы оформиться в виде официально признанных догматических расхождений, папа Лев III отклонил предложение императора.
И все же, несмотря на отказ главы западной церкви принять поправку к символу веры, формула «филиокве» была принята в Испании, Италии и Германии. В IX в. католические миссионеры попытались распространить ее и в восточных областях бывшей Римской империи. Эти попытки вызвали ожесточенное сопротивление со стороны константинопольского патриарха Фотия. На соборе, созванном в 866 г., патриарх Фотий добился осуждения подобных изменений в символе веры. Трудно сказать, когда формулу «филиокве» признали в самом Риме. Во всяком случае, до 1014 г. она не встречается в официальных католических документах.
После окончательного разделения христианства на православие и католицизм римский папа Лев IX, воспользовавшись ослаблением Византии, потребовал от восточной церкви признания притязаний римской церкви на южные области Италии. Константинопольский патриарх Михаил Керуларий ответил категорическим отказом. Вслед за этим последовали взаимные анафемы и обвинения в ереси. Но христианские церкви не любят показывать земные (а в данном случае чисто корыстные) мотивы своих расхождений. Михаил Керуларий в своем послании упрекал католическую церковь в неправомерном принятии формулы «филиокве» и считал ее еретическим искажением символа веры. Давний спор об исхождении святого духа оказался удобной ширмой, которая могла прикрыть не очень-то красивый повод разделения христианских церквей. С этого момента догматическое расхождение между католицизмом и православием, которому раньше не придавали большого значения, все чаще и чаще стало выдвигаться на первый план.
Сами богословы неплохо знают и историю, и предысторию «коренного догмата христианства». Их давно уже смущают факты, говорящие о заимствованиях из дохристианских религиозных культов. Богословы уже не могут отрицать тот факт, что следы божественных троиц встречаются в языческих религиях. Однако они считают неправомерной ссылку противников христианства в объяснении земного происхождения христианского догмата о троице на заимствование его из древних религий. Дело, мол, в том, что в дохристианских религиях божественные троицы не составляют единого бога, что каждый член такой троицы представляет собой независимое, самостоятельное существо. Например, Ану, Бэл, Эа — это не один бог, а три разных бога; индийская троица, состоящая из Брамы, Вишну и Шивы, также является союзом вполне самостоятельных богов. Учение христианства о троичности божества и представления о божественных троицах в дохристианских культах диаметрально противоположны, заключают богословы.
Все эти рассуждения рушатся под напором фактов, собранных учеными, которые занимаются историей религии. Мы уже знакомы с историей дохристианских троиц. Знаем, что они были определенным этапом в развитии религии, прошедшей долгий путь от почитания многих богов к поклонению одному богу. Более того, мы знаем и факты непосредственного влияния дохристианских троиц на формирование христианской троицы.
Заявляя о том, что в дохристианских троицах не было единого бога, богословы допускают неточность. Единый бог — это не изобретение христианства. Единобожие возникло еще в дохристианских культах. Мы уже говорили о вавилонской троице, состоявшей из бога-отца Эа, богини-матери Дамкины и сына божьего Таммуза. В результате развития культа Таммуза он стал почитаться как единый бог, а все прочие боги — только как его воплощения ипостаси. К тому же и в самой христианской троице, впитавшей в себя многое из предшествующих религий, ясно видны следы влияния многобожных религий. Утверждение о том, что христианская троица — это один бог, а не три, никак не спасает христианских богословов.
В защиту самобытности христианской божественной троицы богословы выдвигают еще один довод. Они говорят: посмотрите на дохристианские троицы пристальнее, обратите внимание на их основное отличие от пресвятой троицы христианства — они же, как правило, состоят из бога-отца, богини-матери и бога-сына, а христианская троица даже по составу другая. В ней нет богини-матери. Зато где, мол, вы в дохристианских троицах видели бога-духа святого? На первый взгляд, этот довод христианских богословов в защиту пресвятой троицы кажется серьезным и внушительным.
Но только на первый взгляд.
Ученые, которые занимаются историей религии, убедительно показали, что и бог — дух святой не оригинальное изобретение христианства. И этот божественный образ, оказывается, заимствован христианством из многих предшествующих религиозных направлений. На один из таких источников указывает изображение бога-духа святого на иконах в виде голубя.
Во многих дохристианских троицах богиня-мать часто принимает образ голубя-духа. Так, например, древневавилонская богиня Иштар часто изображалась голубкой. В виде птицы изображалась и богиня-мать древнеегипетской троицы Исида. Представления о царице-богине Верхней Ассирии Семирамиде также связано с образом голубки. В религиозных мифах рассказывалось, что Семирамиду спасли от смерти и воспитали голуби, и она сама нередко изображалась в виде голубки. По всей вероятности, здесь мы встречаемся с отголоском еще более древних религиозных взглядов, когда животные, в том числе и птицы, считались предками и покровителями людей.
В христианской троице бог-дух святой просто заменил богиню-мать, часто встречающуюся в дохристианских троицах, но родственный элемент — голубь как образ духа сохранился. Мы можем даже отметить определенные этапы в развитии этого божественного образа: первоначально голубь изображает земное воплощение богини-матери, затем становится ее символом, атрибутом (свойством), служебной птицей, затем вытесняет образ богини-матери и в дальнейшем представляет собой самостоятельный образ бога.
